— Правильно, — задумчиво произнесла я. — Потому что Льрисса сама была жрицей, я предполагаю, той самой карающей, ее признает кровь Маан, она собиралась провести ритуал сама.
Слова Стика все поставили на свои места. Даже те моменты, которые герцог до конца не понимал, мне стали ясны. Я знала, почему для вампиров так важен ритуал благословения.
Жрицы способны понять, говорит вампир правду или нет, только в том случае, если благословение это не очередное «обновление» силы Маан, а суровая необходимость, то есть вампир находится на грани срыва. Именно поэтому с Диром подобный вариант бы прошел.
— Значит, их все же ждали в храме люди Марриса, — составив в голове картину произошедшего, протянула я. — Не получив разрешения законно изображать послушниц в стенах храма, они это сделали тайно. Видимо, поняли, что бал — лучшее прикрытие, поэтому и проникли внутрь. На их пути попались послушницы, которых, скорее всего, просто не должно было быть в это время, а потом пожаловали Льрисса и Ласт.
— Ты так уверена? А может быть, твои друзья до храма не дошли?
— Ну, во-первых, идти тут не так уж и далеко, чтобы потеряться в пути, а потом я чувствовала запах Д… Ласта. Нашла бусину от браслета Льриссы и видела следы от оружия на стене. Едва заметные на камне царапины, но их вполне могли оставить с'аккаши Ласта.
— Уточняй, их могли оставить любые с'аккаши. Это национальное оружие вампиров, — хмыкнул Стик, и я невольно засмотрелась на его лицо. Улыбка удивительно ему шла, делая герцога лет на пять моложе. Сейчас это был почти тот Стикур, которого я когда-то любила.
— Согласна, — я стряхнула наваждение. Вот уж чего не хотелось, так это вспоминать, каким был Стикур семь лет назад. Слишком опасно. Нужно было как можно быстрее закончить разговор. — Льрисса и Ласт были в храме, и я готова поспорить, что там их ждали люди Марриса. А Маррис в любом случае доставит Ласта ирру Даллару.
— Ага, теперь понять бы, где ирр Даллар держит твоего вампирчика и куда подевалась Льрисса.
— Льрисса, предполагаю, там же… нужно найти хотя бы одного из них. А там уже будем смотреть.
— Ладно, давай сейчас отправимся отдохнуть, а я пока дам несколько поручений своим людям. У ирра Даллара не один дом, сама понимаешь, и выяснить, где держат твоего вампирчика, невероятно сложно. — Стикур легко поднялся и помог встать мне. Он беспечно улыбался и, судя по всему, не замечал, какие воспоминания разбудил во мне. Впрочем, наверное, это к лучшему.
Глава 17
Страшно, плохо и больно. Дирон сидел в углу камеры на соломе, поджав ноги. Из уголка губы на подбородок тонкой струйкой стекала кровь, но маг, казалось, этого не замечал. Руки, вцепившиеся в металлический крюк на стене, дрожали. Парня даже не сковали наручниками — в этом не было необходимости. Маленькая камера, едва позволяющая вытянуться во весь рост, не имела ни окон, ни нормальной двери, только каменную, отъезжающую в сторону плиту. Сквозь небольшое зарешеченное окошечко в помещение пробивался тусклый свет. Он падал на вонючую солому и Диру на лицо. Симпатичный мальчик исчез. Распухшая сине-сизая масса с кровоподтеками на том месте, где когда-то было лицо. Вампирское тело регенерирует быстро, даже не нужно использовать исцеляющее заклинание, но и такой возможности у Дирона сейчас не было — на запястьях красовались блокирующие магию браслеты. Для полного восстановления нужно время. А его прошло еще мало, лицо не скоро станет прежним.
Маг попытался поменять позу, но тело отозвалось нестерпимой болью, и пришлось снова сжаться в комок. Ко всему прочему, начал нарастать голод, заставляющий сходить с ума. Мысли путались, и сознание постепенно уходило, а его место занимала какая-то странная голодная сущность, которая думала лишь о крови.
Воспоминания смешались в голове с собственными бредовыми фантазиями. Дирон уже плохо понимал, что происходило наяву, а что во сне. Судя по ощущениям тела, его жестоко били. Это маг хорошо помнил. Собственно, он и в себя пришел исключительно от боли. Зачем били и почему, он не знал. После того как Дир потерял сознание в храме Маан, он очнулся уже здесь, в камере. Его мучили профессионально, методично и не удосужившись объяснить за что. Маг уже подумал, что и второй раз ему придется умирать так же, как в первый, от невыносимой боли и шока, но нет. Его оставили в живых. И теперь он, словно животное, валялся на соломе и изредка скулил то от боли, то от голода.
Когда открылась дверь в камеру, маг даже не повернул головы. Было все равно, сознание замутилось, душа Дира дремала, а голодный, никем не укрощенный зверь хотел лишь жрать. Кровь, а все остальное его не интересовало.
Скорчившийся на полу парень приподнялся лишь тогда, когда в нос ударил свежий запах крови. Дир подобрался и, ориентируясь на нюх, кинулся вперед, туда, где, прижавшись спиной к двери и тихонько всхлипывая, стояла молоденькая девушка. Судя по заостренным кончикам ушей, эльфийка или полукровка. Простое крестьянское платье испачкано, а на шее возле яремной вены кровоточащий порез, точнее царапина. Именно на ней сосредоточился взгляд Дирона. Сознание ушло совсем. Маг не видел ни девушку, ни испуг в глазах. Перед ним была еда. Такая желанная и соблазнительно пахнущая. Еда, которой можно поиграть (жаль места мало), а потом с наслаждением вонзить в шею клыки и глотать кровь. Медленно, методично, до тех пор, пока в теле бьется сердце, потому что потом уже неинтересно и невкусно. Дирон и не заметил, как удлинились клыки, а на руках выросли когти — такими удобнее всего хватать добычу. Парень с кошачьей фацией рванул вперед, прижимая к стене даже не пытавшуюся сбежать жертву. Запах крови и страха будоражил мозг. Дир несколько раз втянул воздух ноздрями, наслаждаясь, а потом вцепился девушке в горло. Вместе с чужой теплой кровью возвращалось сознание. Сначала медленно, а потом все стремительнее. Разжались когти, вцепившиеся пленнице в плечи, голод утих, и маг стал пить неторопливо, размеренно. Когда он опомнился и осознал, что творит, девушка уже была мертва. Платье разодрано в клочья, на теле многочисленные рваные раны.
Дир смотрел на дело своих рук, и ему становилось страшно. Это было в десятки раз хуже любой пытки и боли. Он не знал, куда спрятаться от окровавленного тела, которое лежало совсем рядом как напоминание о том, в какое чудовище он превратился. Начало трясти, дрожали руки, и хотелось выть. Дир отполз в угол на солому по скользкому от крови полу и закрыл глаза. Жить не хотелось, была б здесь веревка и балка — повесился бы, или кинжал… Можно, конечно, биться головой об стену, но вот получится ли так свести счеты с жизнью? Этого маг не знал, но решил испытать. От методичных ударов о камень легче не становилось ни морально, ни физически.
Похоже, его тюремщики знали, как сделать по-настоящему плохо. Не зря же привели ему эту девочку! Предполагали подобный исход дела. Дир готов был перенести любую боль. Многое что мог бы вынести, но это… нет. Присев на пол у стены, Дирон прикрыл глаза. Смотреть на изуродованное тело не было сил, колотиться головой об стену тоже, оставалось только сидеть и стараться окончательно не свихнуться. Кровь пока есть, пусть не свежая, но все же. А девушке в любом случае ничто не поможет. Когда маг засыпал, он не мог избавиться от навязчивого запаха крови. Не нужно было даже открывать глаза, чтобы увидеть, что мертвец находится рядом. Усталость и боль все же взяли свое, и Дир уснул прямо на окровавленном полу, а когда проснулся, тела не было. Зато была головная боль, тошнота и нарастающий с каждой секундой голод. Пока разум еще не покинул его, маг понял: если тюремщики сегодня притащат еще одну девушку, он снова убьет, просто не сможет держать под контролем жажду. Будет пытаться контролировать себя, забьется в угол, но на сколько его хватит? Найти бы хоть какой острый предмет и дать очередной жертве! Может быть, она успеет убить его раньше? Хотя вряд ли, Дир убедился, что вампиры невероятно сильны и быстры, а уж озверевшие и тем более. Ни человек, ни эльф не справится. Что же говорить об обычной крестьянке?
Тяжелые тучи наползали с севера, словно несколько огромных драконов. На горизонте виднелось даже нечто, отдаленно напоминающее вытянутую шею гигантского ящера. Смеркалось, и из-за затянутого предгрозового неба вечер казался более темным и мрачным, чем обычно. Особенно это чувствовалось, если вспомнить вечера во Влекрианте. Там в это время значительно светлее.
На улицах зажглись тусклые розовато-красные фонари. В столице Аскариона они носили скорее декоративный, нежели функциональный характер. Мне это неудобства не доставляло, а вот Стик брел практически на ощупь, постоянно приходилось придерживать его за рукав и показывать направление. Герцог сначала косился на меня подозрительно, а потом, видимо, вспомнил про историю с ледяной ящерицей и успокоился. До замка мы дошли мирно, можно сказать, в дружеской атмосфере. Я расслабилась и чувствовала себя рядом с бывшим возлюбленным вполне комфортно. Только сердце нет-нет да и сжимала сладкая тоскливая боль — отголосок любви. Временами хотелось кинуться Стику на шею, обнять и попытаться начать все снова. Что-то подсказывало мне, что Стикур не против, но было страшно. Вдруг сейчас все окажется по-другому, а бережно хранимые в сердце воспоминания рассыплются, словно пыль? Может быть, они — все, что осталось у нас? Не разрушим ли мы и их попыткой склеить разбитый сервиз? А потом был еще Дир. Даже когда я думала о Стикуре, когда смотрела на него, сквозь его мужественные черты все равно проглядывал смеющийся молоденький вампирчик. Я, как ни хотела, все равно не могла выкинуть его из головы. Стикур был прошлым. Я знала, какие на вкус его губы, я помнила его сильные руки. А Дир… мог стать будущим, но где он сейчас? Неприятно засосало под ложечкой, и я вздохнула поглубже. Не время поддаваться панике. Так делу не поможешь. А значит, лучше не вспоминать, жаль только, я так и не научилась контролировать себя и быть холодной и расчетливой тогда, когда это нужно. Сейчас безопаснее думать о Стике, он хотя бы здесь и с ним все в порядке.
