Я прикрываю глаза, наконец, понимая, почему Денис задавал мне все эти вопросы. Наш секс с Тимуром действительно отличался от того, что было с Денисом. Он был более жестким, грубым, яростным. Сейчас Тимур был даже более агрессивным, чем два с половиной года назад. Он мог вот так до боли тянуть меня за волосы, больно шлепнуть или, заломав руки, как это сейчас сделал Денис, резко войти. Но меня это все возбуждало. Его грубость, отчаянная ярость, жажда, нетерпеливость.
— Что? Тебе этого не хватало? Грубости? — вдруг вырывает меня из мыслей резкий, хриплый голос мужа.
Я чувствую его ладонь на своей ягодице. Он уже не держит меня за волосы, но одна рука все еще удерживает мои запястья, фиксируя неподвижно на столе. Я дергаюсь в его хватке, пытаясь вырваться, остановить происходящее.
— Динь… — жалобно, тихо.
— Я могу также, как он… Надо было просто сказать, — лихорадочно, зло шепчет мой муж.
Его пальцы отодвигают мягкий, свободный шелк шорт, и он прикасается к моему клитору через ткань трусов. Я резко дергаюсь от неожиданности. И вдруг понимаю, что он не шутит. Он пьян, зол и не собирается останавливаться. Начинаю выворачиваться, кряхтеть, сопротивляться.
— Вот так вот вы с ним обычно играете? — хрипло, надсадно смеется Денис.
— Прекрати! Остановись! — кричу срывающимся голосом.
А его рука уже отодвинули полоску трусов, и я чувствую, как палец входит в меня. Кручусь агрессивнее, пытаясь вырваться. Он вдруг отпускает мои запястья, но вместо этого резко надавливает на затылок, вжимая меня в стол до боли. Его рука обхватывает мою шею так крепко и болезненно, что из груди вырывается стон.
— Денис… Денис… — то шепчу, то хриплю я.
— Тебе так нравится, да? — лихорадочно говорит мой муж.
— Нет! Нет, Денис! Не так! — кричу в надежде, что услышит, поймет.
А в следующую секунду чувствую, как он резко входит в меня, разрывая до боли. Я сухая, абсолютно сухая и не готовая для него. Он хрипло стонет, а я вдруг чувствую себя так, будто из моего тела выкачали все силы. Денис продолжает таранить меня, более резко и агрессивно, чем обычно, удерживая крепко за шею. Слезы текут по моим щекам, я ломаю ногти об стол, беззвучно кричу и уже не пытаюсь сопротивляться.
Где-то на краю сознания я думаю “заслужила”. А другая часть меня умирает, медленно умирает в руках моего мужа.
Не знаю почему, но происходящее я воспринимаю мозгом как самое настоящее насилие. Хотя Денис прав, и Тимур часто брал также жестко, игнорируя сопротивление. Но когда Старцев входил в меня, я всегда была возбуждена, а когда начинал двигаться во мне, я ощущала наслаждение. Сейчас же я чувствовала лишь боль. Внутри я немного увлажнилась, естественная физиологическая реакция, но все равно недостаточно. Все еще слишком сухо, а я чересчур зажата и напряжена. Мне не нравилось, мне не было приятно. А Денис, будто ничего не замечая, не обращая ни на что внимание, продолжал входить и выходить, глухо хрипя.
Не знаю, сколько все длилось. Мне казалось, что слишком долго. Денис был пьян, поэтому дольше, чем обычно, не мог кончить. В какой-то момент он отпустил мою шею, зато начал выкручивать соски — то один, то другой. Но мое тело не откликалось. Оно будто одеревенело. И это было так странно. Почему мое тело всегда признавало Тимура Старцева, даже когда он был груб, но совершенно иначе реагировало на мужа?
Я почувствовала, наконец, как Денис выходит, хрипло стонет, и изливается мне на бедра горячей спермой. Продолжала лежать еще долгие секунды, не ощущая в себе сил встать и взглянуть на мужа. На которого, кажется, я никогда не смогу смотреть как прежде.
Внутри было так пусто и темно. Я ничего не чувствовала. Лишь отстраненно понимала и осознавала все произошедшее.
Я услышала звон стекла.
— На, выпей, — рядом со мной появился бокал, наполненный янтарным напитком.
Я, наконец, выпрямилась. Взяла виски и выпила залпом, чувствуя, как обжигающая жидкость опускается тяжестью в животе.
Перед взглядом экран ноутбука, и я, сладко спящая, в объятиях Тимура. Я лежу на его плече, он не спит, смотрит в потолок и перебирает одной рукой мои пряди. Потом вдруг целует меня в лоб и поворачивает мое лицо так, чтобы видеть его перед собой. И внимательно рассматривает, продолжая перебирать мои волосы.
Я обхожу стол и иду на выход из кабинета мужа, не желая ни видеть его, ни разговаривать с ним.
Глава 22. Уходи
Я сидела в душевой кабине, на полу. Сверху градом сыпались горячие капли. Я плакала, а может быть, и нет. Слезы смешивались с водой и исчезали. Я прижала колени к груди, обняла себя и невидящим взглядом смотрела в пространство.
Не знала, что делать дальше. Не понимала, что будет теперь. Но точно могла сказать — мое отношение к мужу изменилось. Пока не знаю, насколько сильно и что конкретно поменялось. Сейчас я не готова была его ни слышать, ни видеть.
Внутри сидел червь, который говорил “заслужила”, “сама виновата”. И я его слушала, верила ему. Он был слишком убедителен и давил на наболевшую мозоль.
Прошло полчаса или час после… того, что произошло между мной и Денисом, а я все еще не могла прийти в себя. Наверное, я до последнего не верила, что это происходит. Даже, когда уже все происходило, мне казалось, это, скорее, дурным сном. Слишком это было не похоже на моего мужа.
Но боль и злость меняют людей. Калечат, высасывая все человечное и привычное. Я не знала, было ли это минутное сумасшествие, или мой муж действительно способен на подобное, а я просто никогда раньше не видела его с такой стороны.
А может… он уже все осознал? Понял, что натворил, и вот сейчас будет просить прощения за свою несдержанность, грубость? Ведь это мой Денис… педант, консерватор, моралист. В его жизни должно быть все предельно правильно. И разве он, тот, кто постоянно меня оберегал и носил на руках, может быть сейчас так суров и жесток?
Да, наверное, ему просто сорвало крышу… от ревности, злости, боли. Но он поймет, уже понял, что погорячился.
Мы поговорим. Я признаюсь, что заслужила его гнев. Он — что тоже теперь передо мной виноват. И может, так всем даже будет проще? Он выместил свою злость на мне и сейчас, возможно, ярость уже не так будет его убивать и сжигать?
Еще через полчаса я вышла, наконец, из душа, зашла в спальню, кутаясь в махровый халат. И удивленно посмотрела на разбросанные вещи. Мои вещи. Они валялись на полу, на кровати, везде. А еще на кровати лежал чемодан, в котором в беспорядке были скинута моя одежда.
Я перевела взгляд на мужа, который сидел в кресле и курил. Удивленно нахмурилась. Денис никогда не курил. А сейчас он, находясь в спальне, не сводя с меня взгляда, глубоко затянулся.
— Ты сошел с ума? — тихо прошептала я.
Он зло усмехнулся.
— Да, свихнулся. И ты тому виной.
— Динь…
— Нет, я не хочу тебя слушать. Послушай лучше ты меня.
Он резко затушил сигарету в стакане с виски, который стоял на столике рядом. Встал и подошел ко мне, остановившись в нескольких шагах.
— Я бы хотел тебя простить, правда. Забыть и жить дальше. Я думал… я надеялся, что смогу… но не могу… — его голос больше не звучал зло, а скорее, безразлично. Будто он бездушный палач, зачитывающий приговор.
Я молча смотрела на мужа, чувствуя внутри разрастающуюся дыру.
— Уходи, Саш, — спокойно сказал Денис, смотря на меня.
Я молчала, разглядывая уставшее лицо мужа, сжатые губы и холодные глаза. Он все решил. Я знала этот взгляд — он означал, что приговор обжалованию не подлежит. Да и не было во мне сил после всего произошедшего спорить и бороться.
— Прямо сейчас? — хрипло спросила я.
— Можно утром, — криво усмехнулся он.
Постоял еще несколько минут, смотря в мои глаза, а потом развернулся и вышел из комнаты, оставив меня одну. Без него. Видимо уже навсегда.
Сложно описать то, что я сейчас чувствовала. Моя жизнь разваливалась, разрушалась на глазах. Или уже была уничтожена.
