больших и аккуратно помеченных диаграмм, подробно объясняющих соответствующую анатомию и процесс прелюбодеяния. Это была не только информативная, но и тяжелая книга, из которой могло получиться прекрасное оружие. Я захлопнула ее, пытаясь ударить его ею по голове. К сожалению, парень был слишком быстр. Он увернулся от моих ударов и вырвал книгу у меня из рук, отправив ее в полет. Вместо этого я ограничилась тем, что дала ему пощечину.
— Мне очень жаль. — Он рассмеялся.
— Ты не прощен, — прошипела я.
Он схватил меня за руки и повалил спиной на кровать. Дурак. В этом положении я могла использовать и свои ноги.
— Черт, — сказал он, изо всех сил пытаясь удержать мое колено подальше от своего паха. — Иди, ты же хочешь, чтобы это сработало, помнишь?
— Я передумала.
Несмотря на мой гнев, он победил. Он руками схватил мои запястья, удерживая их над моей головой. Своим телом он надежно втиснулся между моих бедер. Худшее, что я могла сделать, это стукнуть пятками по задней части его ног в знак протеста. И я это сделала.
— Мне очень жаль, — снова сказал он. — Действительно жаль.
— Ты все еще смеешься.
Каким-то образом ему удалось успокоиться.
— Ты ведь на самом деле не передумала, не так ли?
Я фыркнула как можно более презрительно.
Однако на самом деле я сомневалась, что смогу продержаться больше минуты или двух, максимум. Часть своего веса он перенес на локти. Тем не менее ощущение его тела, прижимающего меня к кровати, заставляло все шевелиться внутри меня.
Он терпеливо ждал.
— Хм. Думаю, что нет, — сказала я.
— Мне нужно от тебя что-то определенное.
Я сглотнула.
— Нет, я не передумала. Да, я все еще хочу заняться с тобой сексом.
Медленная улыбка появилась на его лице, выворачивая меня наизнанку. Лежа на мне, он выглядел еще великолепнее, чем когда-либо. Это было несправедливо. Что бы ни случилось после сегодняшней ночи, как бы это ни изменило ситуацию, я никогда не пожалею, что вошла в спальню этого парня.
— Кажется, мы уже заняли позицию, — сказала я, уголок моего рта дернулся в попытке улыбнуться. — Это была твоя гнусная цель с учебником с самого начала?
— Может быть. — Он облизнул губы. — В основном я просто хотел позлить тебя. Отвлечь от нервозности, чтобы ты перестала нервировать меня. Я понятия не имел, что ты попытаешься причинить мне вред.
— Я крутая.
— Так и есть.
— Ты ведь на самом деле не нервничаешь, правда? — спросила я.
Он не ответил.
Вместо этого его рот накрыл мой, нежно, почти нерешительно. Как будто он все еще сомневался в моей приверженности всей этой истории с потерей девственности.
Так не пойдет.
Я вырвалась и перевернула нас, оказавшись сверху. Удивление превратилось в улыбку, его руки скользнули вниз по моим бокам по хлопку моего платья. Склонившись над ним, я поцеловала его так, как хотела, как представляла в своих самых лучших мечтах наяву. Сладко, глубоко и с голодом. Не сдерживаясь.
Звук, который он издал в глубине своего горла, звучал как нечто среднее между вздохом и стоном. В любом случае, это было полное одобрение. Поцелуй никогда не был таким приятным, таким всепоглощающим. Его руки неустанно двигались, поглаживая мою разгоряченную кожу, прижимая меня к себе. Быть так близко, прикасаться к нему, чувствовать его твердое тело подо мной — было всем, что я хотела. Мои пальцы скользнули под его футболку, поскольку не нуждались в барьерах, исследуя его грудь.
Я хотела всего этого. Каждую его частичку.
Щетина царапнула мою щеку, губы спустились к его шее. Его запах там был сильнее, теплее. Я целовала, лизала и делала то, что мне нравилось. Укусила его просто потому, что могла. Джон выругался голосом, в миллиард раз более глубоким, чем обычно, проводя руками по задней части моих бедер. Мое лицо прижалось к его шее, я могла бы прятаться там вечно. Сильные пальцы схватили меня за задницу, прижимая мое тело к нему.
— Иди, — прошептал он.
— Мм?
— Что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты снял футболку, — сказала я, слегка задыхаясь, руки тянули за оскорбительный предмет.
Он сел, заставив меня сделать то же самое, а затем сорвал футболку через голову. Выражение его глаз — абсолютная сосредоточенность. Я прижала ладонь к его сердцу, чувствуя, как оно учащенно билось. Внутри него, казалось, все было так же возбуждено, как и внутри меня.
— Ляжешь рядом со мной? — спросил он.
Я кивнула, и его рука перекинула мою ногу через него, мое тело опустилось обратно на матрас. Приподнявшись на локте, он уставился на меня сверху вниз. Пальцы прочертили узоры на моей руке, вокруг плеча и над ключицей. Мы целовались так, словно никогда не расстанемся. Жизнь и смерть, само время — ничто из этого не имело значения. Сегодняшняя ночь будет бесконечной, и ничего, кроме кровати, не существовало.
Его рука обхватила одну из моих грудей, принимая на себя ее вес, его глаза расширились. Это было впечатляюще — вереница по-настоящему грязных слов, слетевших с его губ. В принципе, я думаю, ему понравились мои сиськи. И меня радовало, что ему нравится эта часть меня. Боже, мне это так понравилось.
Легко, тыльной стороной ладони он провел вниз по моей груди, а затем еще дальше. Не останавливаясь, пока не добрался до подола моего платья, задравшегося высоко на моих бедрах.
Мои объемные бедра. Мой выпирающий живот.
Смущение из-за этих частей тела все еще тревожило меня. Я прервала поцелуй, тяжело дыша, мои руки запутались в его волосах.
— Ты в порядке? — все его тело замерло. — Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет.
— Что случилось? — рука, которая лежала высоко на моем бедре, под платьем, но над нижним бельем, переместилась, чтобы обхватить мою щеку. — Эй.
Масса сомнений и негатива бушевала в моей голове, прогоняя прочь счастье.
Нет, ни в коем случае. Ни здесь, ни сейчас, ни когда-либо.
— Не останавливайся. — Я схватила его руку, положив ее обратно на свое бедро. — Мой мозг просто ведет себя глупо. Игнорируй это.
Нахмурив брови, он выдержал паузу.
— Глупо в чем? Поговори со мной.
Боже, какое смущение.
Я закрыла лицо руками, не в силах смотреть ему в глаза.
— Ты делаешь это просто из жалости.
— Нет. Это не так.
Может быть, мне просто заползти под кровать или спрятаться в шкафу? Дождаться, пока он уснет, а потом убежать домой? Если я вежливо попрошу, продолжу приносить ему бутерброды еще какое-то время, мы могли бы даже притвориться, что этого никогда не было.
— Иди?
Я ничего не ответила.
Как
