Кровавый бой на берегу был коротким.[29] Только начальная фаза высадки сопровождалась потерями, но в целом захват плацдарма «Шпага» был быстрым, а последующее сопротивление противника – незначительным.
Высадка первой волны была успешной, потому что высадившиеся спустя несколько минут отметили только выстрелы отдельных снайперов. Они увидели затянутый дымом берег; медиков, оказывающих помощь раненым; танки, подрывающие мины с помощью тралов; горящие танки и автомобили, разрывы редких снарядов. Они ожидали увидеть последствия жестокой кровавой битвы или даже бойни, но увидели совсем другую картину.
Во многих местах на плацдарме «Шпага» атмосфера была больше похожа на курортную. В разных местах можно было увидеть небольшие группы французов, которые подходили к солдатам и приветствовали их словами: «Vive les Anglais!»[30] Сигнальщик Лесли Форд из королевских военно-морских сил увидел француза, «который, стоя на берегу, рассказывал жителям близлежащего городка о прошедшем сражении». Форд подумал, что они сошли с ума, так как на берегу было полно мин и продолжали рваться редкие залетающие снаряды. Но так было практически везде. Французы обнимали и целовали солдат и, казалось, не чувствовали никакой опасности. Капрал Гарри Норфилд и артиллерист Роланд Аллен с удивлением увидели «человека в орденах и блестящей бронзовой каске, который шел к берегу». Это был мэр маленькой деревни Кольвилль-сюр-Орле, лежащей в миле от берега, который решил лично приветствовать союзников.
У некоторых немцев было не меньшее, чем у французов, желание приветствовать отряды союзников. Сапер Генри Дженингз, как только ступил на пляж, был встречен толпой «немцев», большинство из которых оказались русскими и польскими «добровольцами», желавшими поскорее сдаться. Артиллерийского капитана Джеральда Нортона ожидал, пожалуй, самый большой сюрприз: «четыре немца с упакованными вещмешками, которые надеялись использовать первую возможность, чтобы уехать из Франции».
Британцы и канадцы организованно заняли плацдармы «Золото», «Юнона» и «Шпага». Дальнейшее продвижение было быстрым и эффективным. Бои в населенных пунктах сопровождались проявлением смелости и даже героизма. Некоторые из участников событий запомнили майора из королевских коммандос, у которого не было обеих рук. Он подгонял своих подчиненных словами: «Вперед, ребята, пока фрицы не опомнились!» Многие помнят гордых раненых, которые терпеливо ждали, когда им окажут помощь. Подразделения приветствовали друг друга словами: «Увидимся в Берлине!» Артиллерист Роланд Аллен никогда не забудет тяжело раненного в живот солдата. Он сидел прислонясь к стене и читал книгу.
Сейчас многое решала скорость. От плацдарма «Золото» части уходили в направлении кафедрального города Байо, который находился примерно в 7 милях от берега. От «Юноны» канадцы шли в направлении дороги Байо – Кан и аэропорта Карпике. От плацдарма «Шпага» британские части брали курс на Кан. Союзники были уверены в том, что у них не возникнет проблем с захватом указанных рубежей и населенных пунктов. Как потом вспоминал корреспондент лондонской «Дейли мейл» Ноэль Монкс, ему сказали, что пресс-конференция состоится «в Кане в месте X в 16 часов». Коммандос лорда Ловата торопились. Они шли на помощь подразделениям 6-й воздушно-десантной дивизии под командованием генерала Гейла, которые удерживали мосты в районе реки Орн и Кана. Ловат обещал Гейлу, что будет там «ровно в полдень». За танком во главе колонны шел волынщик, который наигрывал «Голубые шляпы на границе».
Для десяти человек – экипажей «Х-20» и «Х-23» день «D» уже закончился. Командир «Х-23» вел свою лодку между десантными судами, которые направлялись к берегу. Море было неспокойно, и единственным обозначением лодки на поверхности были флаги. Рулевой десантной лодки Чарльз Вильсон от неожиданности едва не свалился за борт, когда увидел плывущие по морю «ни на чем не закрепленные флаги». Когда «Х-23» прошла мимо него, он с удивлением подумал: «А что здесь делать подводной лодке?» Капитан «Х-23» шел на встречу с тральщиком «Эн Авант». Операция «Гамбит» завершилась. Лейтенант Онор и четыре члена его команды шли домой.
Те, кому они обеспечивали разметку зоны высадки, уже углубились на территорию Франции. Все были полны оптимизма. «Атлантический вал» был пройден. Теперь главный вопрос заключался в том, как скоро немцы оправятся от неожиданного удара.
Глава 3
Берхтесгаден мирно спал этим ранним утром. День обещал быть жарким и душным. Окружающие Берхтесгаден горы были покрыты низкими облаками. В Оберзальцберге – похожем на крепость горном имении Гитлера – все было спокойно. Фюрер спал. В нескольких милях от имения в штабе Гитлера наступило еще одно обычное утро. Генерал-полковник Альфред Йодль, начальник оперативного управления OKW, в шесть утра был уже на ногах. Сейчас у него был легкий завтрак (чашка кофе, сваренное всмятку яйцо и тонкий ломтик хлеба). За завтраком в своем звуконепроницаемом кабинете он знакомился с пришедшими за ночь новостями.
В Италии все было по-прежнему плохо. Рим был захвачен двадцать четыре часа назад, и Йодль сомневался, что части под командованием фельдмаршала Альберта Кессельринга, отступая под натиском союзников, сумеют перегруппироваться и закрепиться на новых рубежах на севере. Перед лицом надвигающейся в Италии катастрофы Йодль приказал своему помощнику генералу Вальтеру Варлимонту к концу дня отправиться в штаб Кессельринга и на месте уяснить обстановку.
Из СССР новостей не было. Хотя наблюдение за событиями на Восточном театре военных действий не входило в сферу обязанностей Йодля, он уже давно интересовался ими и давал фюреру «советы» о ведении войны с Советским Союзом. Летнее наступление Советской армии могло начаться со дня на день. Вдоль всего фронта протяженностью в 2 тысячи миль его ожидали 200 немецких дивизий – более 1500 тысяч человек. Но в это утро на Восточном фронте все было спокойно. Адъютант Йодля принес несколько сообщений из штаба Рундштедта о высадке союзников в Нормандии, но Йодль, ознакомившись с ними, решил, что там ничего серьезного пока не происходит. В данный момент его главной заботой была Италия.
Из своего кабинета генерал Варлимонт следил за событиями в Нормандии начиная с четырех утра. Он получил по телетайпу запрос из «OB-West» относительно возможности введения в действие бронетанковых резервов – дивизии «Панцер лер» и 12-й СС. Варлимонт уже обсудил по телефону этот вопрос с начальником штаба Рундштедта генерал-майором Гюнтером Блюментритом. Сейчас Варлимонт звонил Йодлю.
– Блюментрит просит разрешения ввести в действие танковые резервы, – сказал Варлимонт, – «OB-West» собирается сразу выдвинуть их в зону вторжения союзников.
По воспоминаниям Варлимонта, последовало продолжительное молчание, пока Йодль осмысливал услышанное.
– А вы уверены, что это именно вторжение? – спросил Йодль. Прежде чем Варлимонт ответил, Йодль продолжал: – Основываясь на данных, которые дошли до меня, это представляется диверсионной отвлекающей операцией… Думаю, у «OB-West» имеется достаточно собственных резервов, чтобы отразить атаку союзников… Не думаю, что есть необходимость привлекать резервы OKW… Нужно подождать и прояснить обстановку.
Варлимонт знал, что возражать смысла не было, хотя понимал, что ситуация в Нормандии гораздо более серьезная, чем казалось Йодлю. Он только спросил у Йодля:
– В связи с событиями в Нормандии не отменить ли мне поездку в Италию?
Йодль ответил:
– Нет, поезжайте, как мы планировали.
На этом разговор закончился. Повернувшись к руководителю армейскими операциями генерал-майору фон Бутлор-Бранденфельду, Варлимонт прокомментировал решение Йодля: «Я согласен с Блюментритом. Мнение Йодля расходится с моим представлением о том, что нужно предпринять в Нормандии».
Варлимонт был «шокирован» тем, как буквально Йодль понимает приказ Гитлера об использовании танков. Упомянутые танковые дивизии действительно были резервом OKW и поэтому находились в непосредственном подчинении Гитлера. Но, как и фон Рундштедт, Варлимонт давно понимал, что в «случае военных действий союзников на континенте – не важно, будет это диверсионная операция или нет, – танки должны использоваться немедленно». Для Варлимонта это было истиной: человек, отражающий вторжение противника, должен использовать все средства, которые считает нужным, особенно если этим человеком является признанный стратег фон Рундштедт. Йодль мог ввести в бой бронетанковые соединения, но не хотел рисковать. Как позже вспоминал Варлимонт, «решение Йодля было таким, которое принял бы Гитлер». Позиция Йодля, по мнению Варлимонта, – это еще один пример «хаоса, который творился в высшем руководстве». Но с Йодлем никто не спорил. В результате Варлимонт просто позвонил Блюментриту в «OB-West» и сообщил о позиции Йодля. Теперь решение об использовании танков зависело от каприза человека, которого Йодль считал военным гением, – от Гитлера.
