– Никто меня не одергивает, – Гриша гордо расправил плечи, – Бомбина старше, вот я ее и слушаюсь.
Это тоже было бестактностью: кто же напоминает девушке про возраст? Тем более – Бомбине: для нее разница в возрасте между ней и Гришей – больное место. Многие видели, как недавно она сидела на скамейке и рыдала. Гриша подбежал: «Что случилось, что случилось, Бомбина? Скажи, кто тебя обидел, и он будет иметь дело со мной». Она протянула ему книгу, на обложке было написано: «Трагедия стареющей красавицы. Женский роман».
– Она была старше него, и он ушел к молоденькой! Ненавижу! – Бомбина опять зарыдала. Книга была закапана слезами.
– Бомбина! Не рыдай! Ты выглядишь гораздо моложе своих лет! Тебе не дашь шестнадцати! Ты совершенно юная, на вид тебе лет четырнадцать!
Гриша обнимал ее за плечи, вытирал ей ладонью слезы. Но она не унималась:
– Ты сам признаешь, что шестнадцать – это много! Но если много, то оставь меня и не будь со мной! Ты на целых четыре года моложе! Покинь меня, как Виктор из этой книги покинул Сусанну! Она тоже была на четыре года старше Виктора!
Пришлось самому умному в очередной раз давать клятвы: «Никогда не разлюблю», «Молодо выглядишь». И еще: «Я занимаюсь спортом, пою в группе „Пульс собаки“, учусь почти на все пятерки. От таких перегрузок я быстро состарюсь. А ты, Бомбиночка, целыми днями на бульваре с твоими воспитанниками, свежий воздух, цвет лица… И учишься средне, не переутомляешься. Ты не потеряешь свою свежесть и юный вид никогда!»
В тот раз самому умному Грише удалось успокоить свою подругу Бомбину. Но сегодня здесь, на Лунном бульваре, он допустил непростительный промах, Гриша сказал: «Бомбина старше, вот я ее и слушаюсь».
– Во дает! – завопила Лидка. – А я всегда говорила: не подходит тебе десятиклассница Бомбина! Она тебе в мамы годится! Девушка должна быть моложе года на два – тогда это пара.
– За «маму» получи! – Кирилл кинул в Лидку Князеву ледышкой и попал в лоб.
Лидка заверещала:
– Ребенка на меня натравила! Злишься, значит – правда! А правду многие не любят!
Оля наслаждалась спектаклем, глаза ее горели. Потом она спросила:
– А кем же все-таки будет Бомбина, когда вырастет? Училкой? Или завучем?
Лидка вытирала лоб платочком, ее лицо выражало довольно сложную мысль: «Кинуть в человека ледышкой может любой обормот, а достать из кармана нежный кружевной платочек и вытереть лицо может только утонченная воспитанная барышня».
– Бомбина уже выросла, – ехидно заметила Князева, – взрослая тетя.
Но Юлий Цезаревич не обратил внимание на эти слова, он сказал, что хотел:
– Бомбина станет стюардессой на дальних авиалиниях: Москва – Канберра, Москва – Вашингтон, Москва – Новая Зеландия, какая там столица, забыл.
– Этого не может быть, – сказал Гриша, – Бомбина до полусмерти боится высоты. Ее родители из-за этого сменили квартиру, чтобы жить на первом этаже. Никто не хочет на первом, а им пришлось. Бомбина не могла жить на девятом – не спала, не ела, а уж уроки вообще не учила. Полеты на самолете исключены.
– Прокололся ты, Профессор Кислых щей, – радовался Леха. Он недолюбливал Юлия Цезаревича без всякой причины. Впрочем, причина, разумеется, была, но Леха скрывал ее от всех. И даже от самого себя таил, как случается иногда у сложных людей с тонкой душевной организацией.
31. Тайна почти раскрыта
Юна шла по Лунному бульвару и тихо улыбалась: «Как красиво кругом – голые березы, наглые воробьи, серое небо. Но все зависит от настроения: хорошее настроение – и сразу во всем видишь красоту: и в серых тучах, и в обнаженных черных ветках, и в мокрых дорожках. А уж воробьи – вообще украшение аллеи Умных разговоров», – так рассуждала про себя девочка с необыкновенным именем Юна.
Она подтолкнула ногой ледышку, которая полетела вдоль дорожки, потом села на скамейку и включила плеер. Группа «Свистулька» запела песню про загадку:
Ты девочка-загадка,
Всегда неуловимая,
Я не нашел отгадки,
Со мной играешь в прятки,
Но все равно любимая.
Песня кончилась, она сняла наушники и услышала разговор, который ее заинтересовал:
– Красивые девушки не бывают счастливыми, – сказала старуха Кутузовна. – Лично я сделала такое жизненное наблюдение.
– Почему это? – Суворовна не поверила сестре. – Красота, наоборот, привлекает. Их больше любят, этих красоток.
– В этом-то и беда: сначала их любят, от них восторг и восхищение, а потом счастья нет. А почему? Я много об этом думала и нашла ответ. – Кутузовна говорила громко, она была уверена в своей правоте. – Красивой с детства твердят: «Ты у нас красавица, ты лучше всех». И она имеет большое самомнение. И ждет принца, а его нет, и она обижена, вечно недовольна, обычный человек ее раздражает. Начинаются ссоры, упреки, требования. Вот семья и разваливается.
– А если очень умная? – Суворовна не спорила, она тоже рассуждала. – С ней ему интересно, любой разговор поддержит, гостей развлечет беседой. Умным-то, как думаешь, везет в любви, Кутузовна?
– Да тоже не везет! Умная своим умом подчеркивает его дурость. Разве это понравится мужику? Ты что? У них же гордость! От умной он сам убежит! И от красивой – бегом, как можно дальше.
Юна расстроилась. Получается, что красивой быть плохо, и никакого счастья у красивых не бывает. А мама говорит, что красота спасет мир. И еще мама говорит, что красота – это страшная сила. Получается, что Кутузовна утверждает свое, а мама – свое. Кто врет?
Юна достала из кармана курточки зеркальце: может быть не такая уж она и красивая? Долго разглядывала свое отражение – нежный румянец, небольшой прямой нос, глаза притворяются грустными, а сами хранят какую-то веселую тайну. Губы розовые, и никакой косметики. Лицо свежее, брови тонкие, ресницы темные, пушистые. Нет, все-таки красивая. Придется с этим смириться. Юна вздохнула, в глазах заиграли хулиганские искорки. Она убрала зеркало.
– Скажите, пожалуйста, а у страшненьких всегда бывает счастье? Без проблем? Кутузовна, вы такая умная, я от ваших слов балдею.
– Она от своих слов и сама балдеет, – хихикнула Суворовна, – умная она, как же!
Старушки стали ссориться, как шестиклассницы:
– Много на себя берешь, Кутузовна!
– Выставляешься, Суворовна!
– Ума палата, держите меня!
– Если ты такая распрекрасная, куда девался твой кудрявый Витя? А?
Юна шла по бульвару и думала: «Вот я иду по бульвару. Походка легкая, спина гордая, лицо красивое. И необыкновенное имя. Если честно – походок легких много, прямых спин тоже не так мало на Лунном бульваре. Хорошеньких девчонок сто или двести. А вот имя – это да! Ни у кого такого нет. Сплошные Насти, Кати, Ани, Даши. Ни одной Юны на весь Лунный бульвар, а может быть, на весь Тихонький административный округ. Уникальное имя! Спасибо тому, кто его придумал».
И тут навстречу ей выехал Леха на велосипеде. Он лихо объезжал сугробы, разбрызгивал лужи, загадочно улыбался. Юна отпрыгнула, чтобы грязная вода не попала на курточку, и закричала:
– Кто зимой катается на велосипеде? Ну кто?
– Я! – прокричал Леха и промчался мимо. А ей хотелось, чтобы он спрыгнул со своей лихой машины и остался здесь. Он бы ей грубил, обзывал бы ее жабой или обезьяной, проявлял бы полное безразличие к ее красоте. Это было бы прекрасно и вселяло бы светлые надежды. Но Леха умчался, рассекая лужи, как теплоход реку. На прощание он, правда, обернулся и показал язык. Юна повеселела и тут же сделала грустное лицо.
Подошла Лидка Князева:
– Стоит одна, как сыч, – поддела Юну Лидка, – а красивая девчонка.
– Не в красоте счастье, – вздохнула Юна. – А в чем оно? Никто не знает.
– В красоте точно нет счастья, – твердо сказала Лидка Князева, – один мужик в журнале «Клава» давал умные советы: «Не внушайте девочке, что она красивая. От этого она станет слишком уверенной в себе, будет надеяться на особенную судьбу. И всю жизнь будет считать себя обиженной и жить в грусти, потому что ей все время будет казаться, что она достойна лучшего». Красивые редко счастливые.
– Кутузовна только что так же говорила! – засмеялась Юна. – Может, она тоже читает твой журнал «Клава»?
– Как она может его читать? – Лидка не понимает шуток. Когда рядом нет Салата, Лидка резко глупеет. – Кутузовна не знает журнала «Клава», журнал дорогой, а она пенсионерка.
А в это время на своей скамейке старушки продолжали беседу:
– Меня в детстве не хвалили, – загрустила Суворовна, – а я все равно высокого мнения лично о себе. А почему? Потому что меня хвалит зеркало. Красивая. И умная само собой, каждому понятно. Ты, Кутузовна, мой интеллект не ценишь. Глупый человек чужой ум презирает.
– Всегда ты тоску нагоняешь, Кутузовна. Не расстраивай меня, прошу по-хорошему. Возьмем к примеру меня. Всю жизнь я верила в свое обаяние и теперь верю.
– А старость, Суворовна? Опомнись!
– Любой возраст для женщины выигрышный. И тем более – поздние сумерки.
