— Деньги получила? — ну конечно, что ещё может интересовать этого выродка кроме денег.
Чёрт. Забыла совсем. Закусываю губу и лихорадочно роюсь в сумочке в поисках заначки. Нахожу пятитысячную купюру и выдыхаю. Хоть что-то.
— Получила, — отвечаю ему сухо.
Асад психует и сбрасывает звонок. Есть немного времени выдохнуть и подготовиться к встрече с мужем. Откидываюсь на спинку и пристёгиваю ремень. Двери едва слышно блокируются. Вздрагиваю от неожиданности и по инерции дёргаюсь к водителю.
— Что вы себе позволяете? Немедленно разблокируйте!
Глава 40
Ирина
— Тише. Не шуми, — бархатистый голос мягко ласкает слух, обволакивает. Его невозможно перепутать ни с кем.
— Ты… — возмущённо выдыхаю и стискиваю кулаки. — Да как ты… Немедленно останови и выпусти меня! Зачем этот цирк? — от безысходности откидываюсь на спинку и складываю руки на груди.
— Не остановлю. В мою машину ты бы не села, — ухмыльнувшись по-доброму, спокойно отвечает Ворон, словно мы с ним погоду обсуждаем, а не моё похищение.
Вот что за человек? Чего добивается? Но тут он прав. Конечно не села бы. Я ещё в своём уме.
— Поэтому ты решил меня похитить? — возмущённо бубню.
— Всего лишь отвезти домой, — в зеркало заднего вида ловлю его глаза и отворачиваюсь. — Честно. И ничего большего…
— Да делай ты уже что хочешь, — устало выдыхаю и облокачиваюсь виском на холодное стекло.
Пробка. Автомобильный поток еле двигается. Как специально. Психовать бесполезно, но и оставаться спокойной не получается рядом с Вороном. Он действует на меня как красная тряпка на быка. Я сплошной оголённый нерв. Одно слово, и вспыхну. Насколько меня хватит в этом замкнутом пространстве, одному богу известно.
Движение опять замирает. Ворон, пользуясь этим, оборачивается ко мне.
— Ириш, — его голос сладким сиропом льётся на моё израненное сердце. — Посмотри на меня, — просит тихо.
Как под гипнозом подчиняюсь и поворачиваюсь. В темноте наши глаза встречаются. Секунда, две, три… Я первой отвожу взгляд. Не могу выдержать его бешеную энергетику. Злость и агрессию ещё бы вывезла, но не вот это вот всё… мучительно-болезненное. Не нужно мне, у самой в избытке.
— Зачем ты Егору всё рассказал? — перевожу тему. — Неужели не понимаешь, что он не игрушка? Подросток. Возраст такой сложный…
— Я не рассказывал, — хмурится Ворон. — Он сам догадался, но я не ответил.
— Я ответила, — мечу в него испепеляющий взгляд через зеркало. — Скрывать было уже бессмысленно.
— Спасибо, — Ворон улыбается. Искренне. По-настоящему. А у меня в груди всё переворачивается, сердце делает кульбит и врезается в рёбра.
— За что? — непонимающе смотрю на него.
— За сына, — светится весь.
Закусываю губу, чтобы не улыбнуться в ответ. Истерично ищу в себе якоря, чтобы вернуться в предыдущую версию, но тщетно. Моя защита прорвана, и залатать её не так просто.
— Не втягивай его в свои дела, слышишь? — требую я, из последних сил сохраняя лицо. Это очень важно. Не дай бог Егор пойдёт по его стопам.
— Не переживай за это, — Ворон серьёзен. — Я не хочу, чтобы Егор повторял мою судьбу.
Верю ли я ему? Нет. Но и спорить и что-то доказывать нет никакого желания. Снова отворачиваюсь к окну и наслаждаюсь тишиной. Только в ней мне удаётся сохранять остатки самообладания.
— Для таких, как я, любовь — это скорее миф. Чем старше становишься, тем меньше веришь. К тридцати я нарастил броню и решил, что где-то там наверху, когда всем раздавали опции «любить кого-то» и «быть любимым для кого-то», мне выдали заряженный ствол и комплект боеприпасов. С тех пор я верил лишь в них.
Голос Ворона звучит тихо и ровно, но меня пробирает до мурашек. Он как будто чувствует это и продолжает.
— Но однажды юная ведьмочка в длинной пыльной юбке без спроса влетела в мою привычную реальность и всё в ней перевернула. Одного упрямого взгляда её болотных глаз оказалось достаточно, чтобы пробить броню, которую не пробивали даже проклятые пули, и сразить меня наповал. Одной улыбкой она доказала, как сильно я ошибался все эти годы.
Молча слушаю и, обхватив себя руками, сильнее стискиваю плечи. Мне нечего ответить, лишь нервно кусаю губы и глубоко дышу, стараясь успокоить бурю внутри себя, которую вызывает Ворон каждым сказанным словом.
— А я… Я не смог сберечь её. Я виноват. Моя ведьмочка ушла и забрала с собой моё сердце.
Его голос каким-то непостижимым образом задевает потаённые струны моей души. Внутри всё вибрирует, а сердце мучительно сжимается, не давая нормально вздохнуть.
— Я так и не смог ни разлюбить её, ни заменить кем-то другим…
— Какая хорошая сказка, — натянуто улыбаюсь, пряча боль глубоко внутри. — И конец у неё, наверное, должен быть счастливым, — пытаюсь язвить.
— Даже не сомневайся, — улыбается он. — Почему ты решила выйти замуж за Асада?
Пустил пыль в глаза, значит, чтобы теперь начать пытать? Хорошая попытка, но провальная. Не нужно копаться в прошлом и в моей жизни.
— Чем предыдущая версия тебя не устраивает? — усмехаюсь. — Любовь, все дела…
— Жестокая моя ведьмочка, — прищуривается Ворон. — Нравится делать мне больно?
Нет, не нравится. Потому что мне тоже больно в этот момент. Но я не готова в этом признаваться.
— Бей. Я открыт перед тобой. Всё стерплю. Заслужил…
Дурак. Так ничего и не понял. Но, может, и к лучшему.
— Я не собираюсь исповедоваться, — небрежно дёргаю плечами и вновь отворачиваюсь.
Автомобильный поток пытается ехать. Монотонная тыркотня выматывает, а усталость берёт своё. Веки словно свинцом наливаются, тяжелеют. Медленно моргаю, хватаясь за остатки реальности.
— Я же всё равно всё узнаю. И тебя заберу.
Заберёт он. Забиральщик. Лучше бы со своей жизнью разобрался.
— Оставь меня в покое, — бормочу я, из последних сил борясь с дрёмой. — Ты просто подставишь нас всех… И сына в первую очередь.
— Что ты имеешь в виду? Ир? — его голос становится жёстче.
Ворон говорит что-то ещё, но я уже не слышу, буквально проваливаясь в темноту. Там спокойно, уютно и тихо. И запах. Который невозможно перепутать ни с чем. Так пахнет любимый мужчина. Жадно вдыхаю, наполняя лёгкие по максимуму, и выдыхаю. Мне снится Павел. Словно он рядом. Держит меня в своих крепких руках, закрывая от всего плохого и покачивая, как маленькую девочку. Окутывает меня со всех сторон своим теплом, даря ощущение защищённости. С ним так хорошо. Горячие губы касаются макушки, виска. Не хочется просыпаться. Ничего больше не хочется, лишь бы это ощущение не пропадало. Но Павел начинает медленно растворятся, оставляя меня одну в этом жестоком мире…
— Нет! — кричу я, вздрагивая от своего крика, и в ужасе распахиваю глаза.
— Тише-тише, — Ворон, обняв, прижимает меня к своей груди. — Всё хорошо, тебе просто что-то приснилось.
Какой сон? Что происходит? Решительно вырываюсь и осматриваюсь. Мы в такси. На заднем сиденье. Оба.
— Я что, уснула? — пытаюсь проморгаться, стряхивая с себя остатки сна.
— Да, — тепло улыбается.
— А ты, конечно, этим воспользовался, — недовольно поджимаю губы. — Сволочь!
Злюсь, но скорее на себя. Что не получается оставаться равнодушной и не реагировать на его близость. Каждая моя клеточка предательски тянется к нему.
— Не удержался, — хмыкает Ворон, решительно сгребает меня в охапку и опять притягивает к себе.
Не успеваю ничего понять, как оказываюсь прижата носом к его шее. Кожа там горячая, вена часто пульсирует, и этот запах… Его запах. Такой любимый и одновременно ненавистный.
— Ничего не бойся, я буду рядом, — шепчет он отчаянно, носом зарываясь в мои волосы. — Никуда не уйду. Больше тебя не оставлю. Вас не оставлю.
— Не трогай меня, — еле вырываюсь из его плена. — Давай на этом остановимся. Не смей больше меня искать, преследовать. Не надо!
— Ира, ты же понимаешь, что этого не будет? — в его голосе отчетливо слышится надрыв. — Я же люблю тебя…
