А после плотно укуталась в одеяле и еще пол ночи пыталась уснуть. Но странным было то, что на следующий день, никто не видел на ней колье. Оно было видимо для неё, но невидимо для всех окружающих.
Глава 26. В подземных казематах
— Не понимаю, — истерически причитала императрица. Она уже как час мерила шагами подземелье, — почему не сработало? Где моя сила?
Она зло кинула нож о стену, так что он звякнул, и с равной силой отлетел от стены и попал в ногу Нату. Тот завыл и упал на пол, пытаясь вытянуть нож из ляжки.
Стоны, крики, завывания — целая какофония звуков развернулись вокруг Лиры.
Она медленно приходила в сознание. Голова её была склонена, и закрыта свисающими волосами, так что никто не мог увидеть её открытых глаз, которые удивленно смотрели на грудь, там покоился раненый артефакт. Главный камень ожерелья был треснут, в нем виднелся глубокий след от ножа.
«Во имя Вельзевула, как же мне повезло», — тихо возрадовалась Лира.
«Выберусь отсюда, расцелую Алека и не только», — пообещала она сама себе.
Но тут же мысленно спохватилась, как же ей выбраться и не подать признаки жизни. С каждой минутой было труднее, кандалы передавили руки и их очень хотелось размять, чтобы те не так сильно врезались в сухожилье.
— Да не кричи ты, — не выдержала императрица, она рывком достала нож из Натаниэля. — Чай не девица. И все же, что не так? На других же срабатывало. Я её убила, и сила должна была перетечь ко мне, — теребя ожерелье приговаривала она у алтаря.
— О, великая, что я сделала не так? Неужто разгневала тебя? — с ужасом прошептала она. И в секунду упала на колени, забив долгие поклоны и молитвы, воспевая в них жену Вельзевула.
Лира, мысленно подхихикивала и пыталась найти выход. Но в голову толковое ничего не лезло. Она начала терять надежду.
Стены каземата сотряслись. После снова, а потом и вовсе дверь с грохотом отлетела и в проеме показался человеческий профиль. Не дав опомниться присутствующим, он выкинул два смертоносных боевых шара и нанес увечья Эбигейл и Натаниелю. Это было заклинание «кромешного заточения». Их тело обездвижено, а разум покоиться в темноте.
Сквозь кучи пыли незнакомец прошел к Лире и освободил от кандалов, сорвав их заклинанием.
Девушка тяжелым грузом упала ему в объятья. И только тогда узнала в нем Алека.
— Я же говорил, с ожерельем мне спокойнее, — только и успел он произнести перед тем, как девушка окончательно упала в обморок.
Приходила она в себя медленно. Под собой чувствовала мягкость перин и свежий аромат букета цветов. Открыв глаза, нашла себя лежавшей на кровати в большой светлой комнате. Пространство вокруг было заставлено разными цветами, а окна раскрыты настежь, впуская солнце и трель птиц.
Ей сразу стало тепло на душе.
— Я надеялся всё это порадует тебя, — Алек обвел руками искусственный сад вокруг.
— Тебе удалось, — тихо сказала она.
— Всё уже позади, — озвучил в слух её мысли. — Они больше никогда не причинят ни тебе никому другому вреда, — сменяя милость на гнев, сказал он.
— Столько душ загублено, — на глаза навернулись слезы, — стольких родительского тепла лишили.
Видимо сейчас пришла истерика. Стоя на пороге великих завываний, Алек принял меры. Он в два шага преодолел расстояние и крепко заключил её в свои объятия. Мерно и в такт он начал убаюкивать её.
— Прошлое не зависит от нас, его не изменишь, — утешительно он погладил её. — Но вот будущее только твое, и каким оно будет — зависит от тебя.
Он нежно подарил ей поцелуй:
— Ну или от нас, — его улыбка как лучик солнца в темноте, всегда давала надежду на лучшее будущее и зарождала бабочки в её животе.
— От нас, — как завороженная повторила она, утопая в голубых омутах.
Неделю лекари отпаивали девушку. Ее проведывала команда, Алек не отходил ни на минуту.
Когда Лира немного окрепла и магический резерв чуть восстановила, к ней явился император. Свиту оставив за дверьми, он вошел лишь с самыми доверенными людьми: советником и первым мечем империи, ректором её академии, Маркусом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Советник запечатал комнату от нежеланной прослушки. Алек взял девушку за руку, ведь её начала бить мелкая дрожь от столь официального визита.
— Дорогая Лира, — обратился император из кресла в дальнем углу, — как ты понимаешь, произошла чрезвычайная ситуация. Я прошу прощения за причиненный ущерб, и понимаю, что загладить вину мы не сможем, — он взял выжидающую паузу. — Но, поверь, я смогу как следует наказать эту змею, — в его глазах зарождался огонь, — ту, что причинила много боли, ожидает самая страшная участь. Ей не сойдет с рук и ни одна загубленная жизнь, об этом позаботятся жнецы, она навечно будет заточена в их подземельях. Каждый день эта женщина проведет в мученьях. Так как и её мелкий приспешник, — его голос был суров и холоден.
Лире довелось увидеть, как император выносит приговор вечной боли своей жене. Ни один мускул на его лице не дрогнул, подписывая вечные мучения своей бывшей половине.
— Если я могу как-то реабилитировать положение двора в твоих глазах, только скажи, — протянул руку помощи он. Настолько редкую, что Лира растерялась.
— Ваше высочество, — подал голос Алек, — Лира сейчас слаба и пока еще не окрепла мыслями и телом. Может ли она дать ответ через двое суток? — как громоотвод взял на себя вопрос Алек.
— Конечно, — император приподнял руки в соглашающемся жесте, — всё, что нужно нашей героине.
Он ей подмигнул:
— Только вы же понимаете, предательство императрицы должно остаться четко между нами, — строго спросил он.
Лира как болванчик закивала.
— Всем остальным будет выдана официальная версия — плохое самочувствие, а вскоре и кончина, — прискорбно сообщил он.
— Лира, может у тебя есть вопросы, пока я не ушел? — напоследок спросил Викентий.
Девушка сглотнула, прочистила горло, чтобы оно её не подвело и спросила то, что волновало больше всего.
— Что будет с детдомом и ребятами в нем? — в упор она посмотрела на Викентия.
Тот улыбнулся и как заботящий отец сказал.
— Детдом исчезнет с лица карты, его расформируют, всех причастных накажут. А детей возьмет под опеку империя. Такой потенциал зря не пропадет. Из них получаться прекрасные стражники. Правда Алек? — и император пристально зыркнул на мужчину.
— Вы всегда правы ваше высочество, — только и мог сухо сказать Алек. Он не смел перечить императору, даже если это шло в разрез с его суждениями. Лишь крепче сжал Лирыну руку в своей, ища безмолвной поддержки.
— А с теми ребятами, которые сбежали со мной. За нами прекратятся гонения? — задала второй по важности вопрос.
— Вам дарована полная свобода и эмансипация. Даже больше, теперь ты обладатель зеленого креста, вам открыта дорога в любое учреждение при империи. Но я надеялся, что после выпуска ты примкнешь к лавам стражников, — скорее утвердительно, чем с предложением проговорил император. У Лиры пробежал холодок по спине.
— Так что, надеюсь, в скором времени снова вас увидеть, — он встал с кресла, преодолел расстояние до кровати и поцеловал руку Лиры, не занятую Алеком.
— Я не прощаюсь, — лишь сказал он и покинул опочивальню.
Ректор же напротив задержался.
— Маркус, как это понимать? — первым взбешённо зашептал Алек.
— Я ничего не мог поделать, — пожал тот плечами, — такова воля императора.
— Да какая это свобода, это шило на мыло!
— Скорее удавка или гильотина, только у удавки был поводок, — с нервным смешком произнесла Лира.
— Милая, мы что-то придумаем, — успокаивающе погладил он её по руке, — так ведь Маркус? — уже более настойчиво заручился поддержкой Алек у друга.
— Сделаем всё возможное, — покорно согласился он. — Но не уверен, что это нам не выйдет боком.
— Сейчас главное держать маску, делать вид что все хорошо. Лира, ты рада своей победе. И очень признательна императору за шанс проявить себя. На церемонии сияй лучше самой яркой звезды, и маши зеленым крестом на право и на лево, твоя команда тебе поможет. Нельзя, что бы император заподозрил не ладное. Ты поняла? — в ректоре прорезались нотки ректорства.
