Ты истекаешь кровью – и скоро истечёшь!
- Ты будешь умирать, дёргаясь в агонии, ещё очень долго! – пообещала мне девушка, словно вторя системному сообщению.
В принципе, я был в курсе и обдумывал перспективы. Жизнь постепенно таяла от кровотечения, и воздуха начинало уже не хватать. Хорошо, что горло мне эта бестия перерезала на вздохе – так что минута у меня есть, продержусь.
- Кто здесь?! – крик девушки разнёсся в темноте, и я услышал знакомое рычание.
Я бы с удовольствием объяснил Арише, что её сейчас ожидает, но, к сожалению, не мог. Все мои мысли уже занимало желание сделать новый вдох. Да и много ли наговоришь с таким ранением?
Визг девушки в темноте прервался резким хрустом. Квестовый зверь пришёл на помощь своему хозяину. Вот только…
Без тех, с кем вы попали в тёмные пещеры, вам не подняться на поверхность к солнцу. Вас буквально убивает боль от потери товарищей!
В этот раз я открыл глаза не в полной темноте. Источником света был странный клубок золотистых нитей. В неясном свечении в стене был виден проход со ступеньками, уводящими наверх. На другой стороне – проход уводил в кромешную темноту. Неожиданно всплывшее системное сообщение преподнесло мне крайне неприятный сюрприз:
Призванное существо погибает. До нового призыва – 30 дней.
Ну да, это Игроки могут помирать часто и много… А вот мой квестовый зверь теперь будет ждать возрождения. И всё потому, что одна невоздержанная особа игровую жизнь от квеста не отличает. Сейчас, чувствую, опять перерождаться придётся…
Однако проходили минуты, а новое перерождение всё не наступало. То ли Ариша сменила гнев на милость, то ли Эусторжио нашёл волшебные слова, которые её успокоили. Я, наконец, решился подняться с земли и подойти к источающему свет клубку. Нить как нить, только светится… Её кончик был привязан к металлическому кольцу в центре пещеры.
Сначала я сунулся на лестницу наверх – и всего через пару витков обнаружил, что сверху пробивается дневной свет. Но серая решётка, перегораживающая выход, лишь позволяла издали полюбоваться на очередной виток и отблески солнца на камнях. Это был выход, но приходить сюда нужно было, видимо, втроём.
Значит, мне надо было идти по лестнице вниз. Пропустив нить от клубка между средним и безымянным пальцем левой руки – и удерживая клубок так, чтобы не мешать нити разматываться, я начал медленный спуск вниз, в зону квеста. В правую руку я заранее взял булаву, памятуя о неком хозяине этих мест, остро желающем причинить нам физические увечья, несовместимые с дальнейшим выполнением задания.
Лестница кончилась довольно быстро, выведя меня в небольшой пустой зал. Из него вело несколько проходов, расположенных справа, слева и впереди. Я выбрал правый проход, прошёл метров сто по коридору, постоянно меняющему направление – и оказался перед новой развилкой… Слишком много развилок… Сунувшись в правый коридор, я вскоре оказался в тупике… Лабиринт… Нить… Какой знакомый сюжет!..
- Да ну ладно… И где ты минотавра возьмёшь? – пробормотал я. – Неужели и такие твари здесь имеются?
Система ничего не ответила. Видимо, посчитала, что древнему греку Филиппу не положено про неё много знать – и уж тем более обращаться к ней без жреческого или царского статуса. Так что пришлось продолжить исследование лабиринта самостоятельно и без подсказок. И ещё в полной тишине…
Я не могу сказать, что далеко продвинулся в своих блужданиях, когда где-то впереди раздались крики – которые, впрочем, почти мгновенно замолкли.
Втроём пришли – втроём уйдёте. Вас убивает боль от потери товарищей!
Я снова был в темноте, лёжа спиной на холодном камне. Проверил показатели усталости, голода и жажды – все они медленно опускались. Что будет, когда все они скакнут в отрицательное значение и опустят жизнь до нуля, было понятно – я умру навсегда.
- Дьявол! Как неудачно нарвались… – раздался совсем рядом голос Эусторжио.
- Пока рано говорить об удаче. До вас было ещё далековато идти, – ответил я. – Я удивлён, что Ариша тебя сразу не прирезала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Она даже не пыталась! – признался итальянец. – Весьма деятельная и сообразительная сеньорита. Она сразу предложила заключить перемирие.
- Была бы сообразительной, не кидалась бы на меня с ножом. Из-за неё мы все и умерли в первый раз… – заметил я. – И теперь мы сидим здесь без света и даже без прикрытия. Вы, конечно же, не видели, кто вас убил?
- Нет… – ответил Эусторжио. – Увы! Но нет! А что у нас было за прикрытие?
- Зверь из того квеста, где мы с тобой познакомились, – признался я. – Я его теперь могу призывать. Вот только до его возрождения придётся ждать 30 дней.
- Да, и в самом деле, жаль! – согласился Эусторжио. – Он видел в темноте…
- Ладно, поднимаемся! Попробуем определить, куда идти.
Мы находились в квадратном (по результатам ощупывания) зале, из которого – вот так неожиданность! – вело сразу четыре прохода. Один заканчивался тупиком, а три других – развилками. По словам Эусторжио, в прошлый раз всё было так же. Что наводило на мысль, что все элементы лабиринта либо однотипные – либо возрождение внутри лабиринта всегда происходит в одном и том же месте.
Я пошёл первым, а Эусторжио – за мной. Чтобы не потеряться, он держался рукой за моё плечо. Мы договорились, что если я присяду, то он замолкает и делает ровно то же самое.
- Кто из нас первый окажется с нитью после перерождения, – сказал я, – тому предстоит спуститься вниз и громко кричать.
- Зачем?
- Тогда те, кто будут здесь, сумеют определить направление, куда надо выходить, – ответил я. – Ты заметил, что все повороты тут ровно под прямым углом?
- Ага, – кивнул итальянец.
- Получается, каждый поворот будет изменять твоё направление ровно на девяносто градусов. И считая повороты, можно отслеживать, где находится выход.
- Я не очень вот в этом во всём… – признался Эусторжио. – Это вы, русские, любите математику.
- Ладно… Тогда просто запомни направление по отношению к первому залу, – попросил я.
«Тук-тук-тук…».
Тихий стук – будто лошадь копытами осторожно ступает по земле – заставил меня напрячься. А потом – присесть и осторожно сместиться к самой стене коридора. Минут пять мы с Эусторжио просидели вот так, на корточках, стараясь даже дышать через раз. Но больше никаких звуков не было. Наконец, я решился медленно подняться и осторожно двинуться вперёд.
Очень скоро стало понятно, что лабиринт и в самом деле стилизован под греческие узоры: все повороты шли под прямым углом, а залы были преимущественно квадратными. Но такого же расположения выходов, как там, где мы возрождались, больше нам не попадалось. Почти у всех залов тупиком заканчивались два или три выхода. Случались и просто развилки, и настоящие перекрёстки. Подозреваю, что выйти можно было не одним маршрутом – просто нужно было знать, как. Но мы, к сожалению, не знали.
Мы медленно продвигались всё дальше и дальше, замирая у стены всякий раз, как слышали подозрительные постукивания. Я шёл осторожно, ощупывая вытянутой рукой пространство впереди. Голый отполированный камень был ровным, без единой трещины. Это однообразие при отсутствии света и практически в полной тишине начинало медленно сводить с ума. И тем неожиданнее оказалось нащупать нечто другое – что-то, покрытое жёсткой щетиной и несколько более податливое, чем камень.
«Что-то» отшатнулось от моей руки, а потом под оглушительный рёв «Р-ра!» (откуда-то спереди и сверху) – меня ударили по голове и плечу.
Получен урон чем-то – 13650
Жизнь 23250/36300
Получен урон чем-то – 10920
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Коэффициент урона – 0,8
Жизнь 12330/36300
Я оказался на полу, чувствуя себя так, будто резко проснулся и всё ещё не могу понять, где нахожусь. Спереди внезапно раздалось зловещее «тук-тук!» и сосредоточенное сопение. Протянув руку, я нащупал стену, а потом постарался подняться одним движением. Но в тот же момент, как я зашуршал, из темноты донеслось знакомое уже «Р-ра!». Спасаясь от неведомого врага, я резко перекатился – и невидимое оружие с металлическим звоном врезалось в каменный пол. Я махнул булавой, но та лишь со свистом рассекла воздух. А в следующий момент я снова лежал в темноте на каменном полу. Судя по отсутствию логов – убили в этот раз не меня, а Эусторжио.
