— А сколько их там? — спросил кто-то с беспокойством.
— Одиннадцать.
Этот ответ вызвал вздох облегчения и легкий смех. Напряжение несколько ослабло.
— А что произойдет, если вы никогда не пошлете своего сигнала? — спросил Оубсли.
— Они будут разбужены с помощью автоматики примерно через четыре года.
— А тогда они прибудут сюда за вами?
— Только по моему вызову. Они бы связались с помощью анзибла со стабилями на Оллюле и на Хайне. Те наверняка решили бы сделать еще одну попытку и направили бы сюда нового посланца. Часто второму посланцу бывает легче, чем первому. Ему меньше приходится объяснять, и люди охотнее ему верят…
Оубсли широко улыбнулся. Большинство гостей по-прежнему оставались в задумчивости и были весьма сдержанны в проявлении своих чувств. Гаум слегка склонил голову в мою сторону, как бы поздравляя меня с такой быстротой, с какой мне удавалось отвечать на вопросы; вполне конспиративный жест. Слоус напряженно всматривался во что-то, представшее перед его внутренним взором. С трудом оторвавшись от этого созерцания, он обратился ко мне:
— Господин Ай, а почему вы никогда за два года своего пребывания в Кархиде не упоминали о том втором корабле?
— Откуда же нам знать, что о нем не упоминалось? — вмешался Гаум, улыбаясь.
— Нам прекрасно известно, что не упоминалось, — возразил Йегей, также с улыбкой.
— Я ничего не говорил о нем, — сказал я. — А почему? Сознание того, что там, в небе, находится космический корабль, может возбуждать беспокойство. Думаю, что многие из вас могут это подтвердить. В Кархиде мне ни разу не удалось достичь такого взаимопонимания с моими собеседниками и доверия, чтобы я решился затронуть в беседе эту тему. У вас было больше времени на размышления, вы готовы слушать меня открыто, в достаточно многочисленном обществе, и вы не так скованы страхом. Поэтому я решился сказать вам о корабле, мне кажется, что для этого наступил подходящий момент; и Оргорейн оказался подходящим для этого местом.
— Вы совершенно правы, господин Ай, — сказал Слоус порывисто. — В этом же месяце вы пошлете за своим кораблем, и мы будем приветствовать его прибытие в Оргорейн как зримый знак и символ новой эпохи. И тогда откроются глаза у тех, кто не хочет видеть теперь!
Так продолжалось до тех пор, пока нам не подали ужин. Мы съели и выпили все, что положено, и разошлись по домам. Не знаю, как другие, но я в общем был удовлетворен. Конечно, были и настораживающие проявления, и некоторая неопределенность. Слоус хотел сделать из меня религию. Гаум хотел выставить меня мошенником. Мерсен, похоже, хотел доказать, что он вовсе не кархидский шпион, а вот я и есть этот самый кархидский шпион. Но вот Оубсли, Йегей и еще несколько человек действительно оказались на высоте. Они хотели связаться со стабилями на Оллюле и договориться о посадке звездолета на Гетене в Оргорейне, чтобы убедить или заставить Содружество Оргорейна вступить в союз с Экуменом. Они надеялись и верили, что таким образом Оргорейн одержит большую, с длительными последствиями победу их престижа над Кархидом и что те сотрапезники, которые окажутся отцами-основателями этой победы, будут обладать соответствующим престижем и влиянием в своем правительстве. Их фракция Торговли, составляющая меньшинство в Содружестве Тридцати Трех, выступала против продолжения спора о долине Синот, представляя тем самым консервативную, неагрессивную и ненационалистическую политическую тенденцию. Они уже довольно давно были отстранены от власти и рассчитывали на то, что если они в определенной мере пойдут на риск, то смогут обрести эту власть, продвигаясь по тому пути, который указал им я. Далее этого их взор не проникал. Но в том факте, что для них моя миссия являлась средством, а не целью, ничего дурного не было. Очутившись однажды на этом пути, они, возможно, сориентируются и поймут, куда можно дойти этим путем. Во всяком случае, несмотря на свою близорукость, они хотя бы смотрели на ситуацию вполне реально.
Оубсли, стремясь убедить остальных, сказал:
— Кархид либо будет бояться той силы, которую обеспечит нам этот союз, причем не следует забывать, что Кархид всегда опасается всего нового, и тогда он останется в стороне, либо правительство в Эргенранге наберется смелости и присоединится к этому союзу следом за нами. В любом из этих вариантов его шифгреттор пострадает, и в любом из этих случаев санями будем править мы. И если у нас хватит мудрости использовать это преимущество сейчас, то оно станет постоянным и надежным! — И он обратился теперь уже ко мне. — Но Экумен должен захотеть помочь нам, господин Ай. У нас должно быть нечто большее, чем одно только ваше присутствие, — присутствие одного-единственного человека, да и то уже известного в Эргенранге.
— Я понимаю вас, господин репрезентант. Вам нужно хорошее, зримое и вещественное доказательство, и я бы хотел вам такое доказательство представить. Но я не могу вызвать сюда корабль, пока не буду окончательно убежден в его полной безопасности и наличии доброй воли с вашей стороны. Для этого мне необходимы широкое оповещение о согласии на это вашего правительства и его гарантии, что, насколько я понимаю, предполагает согласие всего совета репрезентантов.
— Это понятно, — сказал Оубсли мрачно.
Когда мы возвращались домой вместе с Шусгисом, участие которого в беседах на этом приеме ограничилось добродушными улыбками, я спросил:
— Господин Шусгис, что собой представляет этот Сарф?
— Один из отделов внутренней администрации. Этот отдел занимается фальшивыми документами, нелегальными переездами и сменой работы, подделками и тому подобным мусором. «Мусор» и есть буквальное значение слова «сарф» в уличном жаргоне. Это неофициальное название.
— Следовательно, инспектора являются агентами Сарфа?
— Некоторые из них.
— И полиция до определенного уровня, до определенной степени тоже подчиняется ему? — Я очень осторожно сформулировал вопрос, и услышал такой же осторожный ответ.
— Во всяком случае, я так думаю. Сам я занимаюсь иностранными делами и недостаточно хорошо осведомлен о структуре внутренней администрации.
— О, несомненно, она очень сложна. Вот, например, чем занимается Водный Отдел? — Со всей доступной мне ловкостью я ушел от дальнейшего разговора о Сарфе. То, о чем не сказал Шусгис по этому поводу, могло бы абсолютно ничего не значить для кого-нибудь с Хайна или для счастливого чиффеварца, но я-то родился на Земле. Наличие в родословной предков с криминальным прошлым имеет свои преимущества. От деда-поджигателя можно унаследовать хорошее чутье к запаху дыма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
