наверняка делать это очень сложно. Зубы и правда на месте, белые, ровные, совершенно к ней не подходящие. Тут же ее рот раскрывается, и по комнате льется скрипучий, но легкий голос.
— Милая, Варя, присаживайся! — длинным тонким пальцем указывает на кровать. Людочка ставит на пол коробку. Варя бросает на нее осторожный взгляд.
— Извините за беспокойство, — вежливо щебечет Варя.
— Ой, да брось ты, какие у меня тут дела могут быть, — слегка ехидничает старушка в ответ. Людмила стоит в дверях, улавливая каждое сказанное слово старухи, как капли росы.
«Похоже, они не часто разговаривают».
Бабуля всматривается в Варвару еще внимательней, затем, немного поерзав в кресле, принимает удобную позу для разговора. Ее трясущиеся пальцы тянутся к тумбе у самого ее кресла и достают оттуда пачку недешевых сигарет. Нетерпеливо выковыривает оттуда одну и ловко вставляет ее в рот. Людочка бросается срочно открывать окно. Старуха косится на нее, но благодарно кивает, одновременно поджигая спичку о коробок, у нее получается не сразу, и все же, при ее возрасте не поджечь дом и подкурить, это чудесное явление грации. Комнату слегка заполняет прозрачно-серый дым и до боли знакомый Варе аромат. Эта пожилая женщина невероятно статна и красива, в такой позе и с сигаретой в руках, само выражение независимости, протеста и смелости, и ее возраст здесь лишь вишенка на торте.
— Я хочу поговорить с вами кое о чем, это очень важно… — Варя касается взглядом коробки.
— Конечно-конечно, только, бей меня хоть по лбу, не понимаю, зачем ты принесла это ко мне! — звонко отзывается бабушка Вера.
— Моя бабушка сказала, что она ваша.
— Ах-ха-ха-ха, — скрипучий смех заставляет ее поперхнуться и захрипеть.
— Почему вы смеетесь?
— Ты думаешь, если бы это были мои вещи, я бы не пришла за ними сама?
— Я не знаю.
— Людочка, принеси нам чаю, пожалуйста, — она говорит это так, что даже Варя понимает, что это попытка спровадить Люду из комнаты.
Людмила недовольно цокает и медленно шоркая ногами бредет за чаем на кухню. Наверняка эта встреча для нее просто феерическая тема для сплетен и размышлений.
— Эти вещи, полноправно принадлежат тебе, можешь не беспокоиться.
— Почему тогда…
— Таково правило. Распоряжаться этой коробкой можешь только ты. Таня до нее и прикоснуться не может, выкинуть так тем более. Рая оставила в завещании и мое имя, чтобы я могла сохранить ее для тебя, в непредвиденном случае. Танечка знает об этом. Наверное так и боялась, что мы с тобой встретимся, — уверенно и ехидно выговаривает Вера Георгиевна.
— Завещание?
— Я знаю, что ты ничего не знаешь, — гневно отвечает старушка.
— Да, бабушка не любит рассказывать о семье. Расскажите вы мне, пожалуйста!
Вера Георгиевна снова впивается в глаза Вари, словно изучает их. Варя не отрывает взгляд, старается делать вид, что знает за чем пришла.
— Нет, боюсь, что все пойдет не так, и ты не поймешь. Еще рано. Если я доживу до того момента, то приходи, я постараюсь. Ты только одно знай! Что бы не говорила Татьяна, не вини ее, не упрекай. У нее есть оправдание, — Вера Георгиевна делает паузу и сладко затягивается сигаретой, — ей было тяжело не меньше чем нам, от того она так сильно прячется… Моя Раечка, она была такой… такой сильной, она любила… знаешь, правда любила нас всех, но не всегда могла это показать. Она была такая же красивая, как и ты. Таня не говорила тебе, я уверена, но вы очень сильно похожи, особенно глазами. Вот смотрю на тебя, а вижу ее. Это такое чудо. ТЫ просто чудо! — пятнистыми пальцами она тянется к Варе, и та словно под гипнозом, подсаживается к ней ближе, чтобы она смогла дотянуться до молодого лица. Холодные и твердые руки нежно поглаживают мягкую щеку.
Старушка выдыхает серый сигаретный дым и отрывает от Вари руку, вдруг засматривается в окно.
— Ты же пришла сюда не из-за Раечки.
— Да. В этой коробке я кое-что нашла. Я подумала, вы расскажете мне откуда… ну или… — Варя не может связать мысли, озвучить то, что сидит так глубоко.
— Я знаю, для того тебе ее и оставили. Покажи мне, — легко отрезает Вера Георгиевна.
Варя быстро достает из сумки то, что прятала. Протягивает фотографии и сжимает в руке брошь.
— Может быть, вы знаете кто эти люди? Они… показались мне знакомыми.
Бабушка Вера сощуривает глаза на Вариных, явно что-то подозревает и ухмыляется, словно бы ее пытается обмануть ребенок. Затем жестом указывает подать ей очки. Они лежат среди разбросанной на комоде косметики. Варя быстро соображает и помогает ей надеть их на свои глаза. Еще с несколько минут бабуля всматривается и почти нюхает отданные ей фотографии, продолжая крепко затягиваться сигаретным дымом.
— О, это большая хитрость от Раечки, как и вся эта коробка! Нет, эти люди нам не родственники, но жили они у вас, в Старинском, от того наша мама знала эту семью. Эта фотография попала к ней после пожара, не знаю как… Знаю только, что они все погибли одной плохой ночью. Что-то поселилось в их семье, за это они все и сгорели. Это было очень давно…
— Посмотрите на эту девочку, если присмотреться тут видно брошь, балерину…
— Да-да, я вижу. Внутри я не так стара, как ты думаешь, — слегка усмехается старушка.
Варя разжимает руку и кладет на фотографию старую брошь.
— О! Без сомнений это именно она. Где ты ее раздобыла? — в глазах Веры Георгиевны блестит интерес, удивление и даже некое возбуждение, она снова ерзает на своем кресле, затягивается. Варя склоняется к ней ближе.
— Я не уверена, но мне кажется, что в лесу. Когда я была еще маленькой…
— Тише-тише, не рассказывай мне ту историю, я ее слышала, и не раз. Ты же и сама понимаешь, что не просто так там потерялась! Лес этот, очень темный, все в нем не просто так. И уж тем более, если лес что-то тебе дарует, значит на то есть серьезная причина.
— Не понимаю, зачем?
— Видишь ли, Варинька, как ты уже поняла, коробка эта предназначалась тебе с самого начала. И то, что в нее положила Рая, должно быть тебе полезным, возможно даже посланием. Я думаю, что все из-за этого…
— Я все равно не понимаю, о чем вы… — шепчет Варвара.
— Конечно, тебе еще ничего неизвестно, но узнать обо всем ты обязана…
Слышатся глухие шаги и скрип полов внизу. Людочка несет чай. Глаза старушки нахмуриваются, она цепляется взглядом за Варвару, и ее дрожащая костлявая рука как тиски сжимают тонкую руку.
