Но, рьяно спрыгнувшие на палубу, испанские солдаты тут же были остановлены окриком на их языке.
— Это судно называется «La Gallardena», и оно захвачено нами, баронами Алонсо Альфредо де Пересом и бароном Эрнандо Хосе Гарсия-и-Монтеро. Мы оба состоим студентами духовной академии в Толедо, на факультете морской инквизиции. Все назад, мы владеем магией.
В подтверждение своих слов, я поднял небольшую волну, которая тут же окатила брызгами опешивших солдат, а Алонсо вызвал искры электрических разрядов, зазмеившихся по палубе корабля.
— В трюме находятся пленные пираты, во главе со своим главарём, Гасконцем, — продолжал я информировать солдат. — Вы можете спуститься к ним и лично в этом убедиться.
Сержант королевской испанской пехоты Родриго Хосе Ибаньес — Нуньес перепрыгнул на борт «La Gallardena», чтобы удостовериться в том, о чём ему доложили солдаты, обыскавшие судно вдоль и поперёк. Они обнаружили шесть пиратов, закрытых в клетке, уже почти успевших сломать замок, чтобы выбраться оттуда. А, кроме того, корабль был наполнен разными товарами и, самое главное, многочисленными слитками серебра.
— Идальго, я вижу, что вы мало похожи на баронов, каким образом вы можете подтвердить свои слова?
Хотелось послать этого глупого сыщика куда подальше, но шансов выстоять против двух десятков солдат у нас с Алонсо не было.
— Мы оба владеем магией, — ответил я, зажимая рану на груди, сквозь которую сочилась кровь. Алонсо, раненый в двух местах, только матерился по-испански, со злостью поглядывая на солдатские сабли и пистоли, и не выпуская из рук два своих.
— Вы вдвоём захватили этот корабль?
— Нет, с помощью индейцев, но плывём вдвоём, управляя пиратами, без них мы бы не доплыли до материка. Мы вынуждены были так поступить. Кроме того, мы оба навигаторы, и вы можете проверить нас. И серебро, находящееся на этом корабле, тоже наше.
— Хорошо, мы вас проверим, бароны, а теперь, сдайте своё оружие.
Пришлось нам сложить оружие и под конвоем отправиться на «Сан Пабло».
Глава 16 Бой с чудовищем.
Прием на «Сан Пабло» оказался весьма холодным, и только проведённое дознание и опрос, подробности, рассказанные о жизни в Толедо и Кадисе, а также аристократические родственники, упомянутые Алонсо, о которых слышал капитан корабля, постепенно растопили лёд недоверия.
Потом от нас потребовали детальный рассказ обо всех перипетиях наших приключений, начиная с момента, когда Алонсо свалился за борт. Объяснения был не сильно подробными, но существенно подогрели интерес к нам, как со стороны капитана «Сан Пабло», так и со стороны сержанта Родриго Ибаньеса. Продолжительное общение давалось с трудом, потому что меня ощутимо лихорадило от потери крови.
Алонсо чувствовал себя не лучше, но сейчас от упоминания мельчайших деталей зависела наша жизнь и судьба, и мы с ним старались держаться. Никого не интересовало наше самочувствие, если живой, то говори. Всё по-честному, но и мы также отнеслись к Гасконцу, когда я отрубил ему руку, никто никого не собирался жалеть и даже не задумывался об этом.
— А серебро у вас откуда? — интересовало сержанта.
— Одни пираты его спрятали, другие пираты нашли, — равнодушно пожал я плечами и обратился к капитану, рядом с которым сидели ещё и офицеры, разместившись все вмести, в капитанской каюте.
— Капитан! Корабль, который мы захватили, ваш, но груз серебра, который перевозили на нём, наш. Я думаю, это будет справедливо. Вы спасли наши жизни, за это мы отдадим вам корабль, захваченный в жестоком бою, ценой большой крови.
Капитан Альберто Бринсиньо кивнул своим мыслям, внимательно рассматривая двух раненых идальго, облаченных в живописные лохмотья. Удивительно, как эти два молодых человека, которым ещё нет и семнадцати лет, уже так себя проявили. Далеко пойдут, если их не остановят. Впрочем, это не его дело.
В связи с новыми обстоятельствами, ему придётся возвратиться в Маракайбо, потому как до Картахены с двумя захваченными кораблями ему не доплыть. Мальчишкам сильно повезло, их уже давно ищут, и избавиться от них выйдет себе дороже, слишком много людей их видели и слышали. Но и без этого, трофеи уже полностью окупили его рейс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И поэтому он сможет забрать все товары, доставшиеся ему от пиратов, и, продав оба корабля, полностью расплатиться, как с солдатами, так и со своей командой, да ещё и заслужить благодарность, лично от вице-короля Новой Гранады. А два молодых барона получат свою славу и своё серебро. Их эскадра ушла из Картахены, посчитав их погибшими, и теперь им придётся добираться до Кадиса самостоятельно. Все эти мысли быстро промелькнули в его голове, вслух же он сказал.
— Я согласен, мы поделим стоимость захваченных кораблей между командой. Но, благородные сеньоры, серебро требует охраны и заботы, а кроме того, его вам будет очень тяжело продать, или доставить до Испании. И я могу вам предоставить такую возможность. Это будет после того, как мы решим все дела в Маракайбо и сдадим пиратов властям, тогда моя каравелла снова выйдет в море и направится к берегам Испании.
Мне не помешают два храбрых навигатора, к тому же, если мы договоримся о процентах с продажи серебра, то вам это даже будет проще. Не надо искать корабль для фрахта, охранять его, переживать, страдать. Скажем, за тридцать процентов его стоимости, я с радостью окажу вам необходимую помощь.
— Хорошо, капитан, — ответил я, — мы сможем это обсудить немного позже, более узким составом. А пока мы с другом хотели бы сделать себе перевязку, нам нездоровится, — и я показал на проступающую сквозь повязку кровь. Очень хотелось потерять сознание и забыть обо всём, но этого делать было нельзя, ни в коем случае, ведь, чем ты сильнее на людях, тем меньше у них желания тебя обмануть.
— Несомненно, вам уже выделена отдельная каюта на нашем корабле. Завтра утром мы прибудем в Маракайбо, там и обсудим все вопросы.
На том наш разговор и завершился.
До Маракайбо нас не трогали, предоставив самим себе, да нам было и не до чего, ранения не были тяжёлыми, но, потеряв много крови, мы передвигались с большим трудом. Впрочем, капитан был настолько любезен, что даже приставил к нам матроса с камбуза, который приносил еду. Через сутки все три корабля пришвартовались в порту Маракайбо.
Дальнейшие наши хлопоты, связанные с лечением и выздоровлением описывать было бы излишним. В Маракайбо нам пришлось задержаться на долгие три недели, пока наше здоровье не укрепилось, а Альберто Брисиньо не продал оба трофейных корабля и не запасся товарами.
Благодаря трофейным пушкам, его каравелла обладала уже не тридцатью орудиями, а тридцатью шестью, что значительно усилило его огневую мощь, да и серебро, лежащее в трюмах, требовало такой предусмотрительности. Наши кошельки с индейским жемчугом были спрятаны на пиратском корабле, и по прибытию в Маракайбо Алонсо посетил его и забрал их из тайника, как и наши личные трофеи и вещи. Никто в этом ему не препятствовал.
Мне хотелось напоследок увидеть Гасконца, и я не мог отказать себе в этом удовольствии. Явившись в тюрьму, где сидели пираты и, добравшись до отдельной камеры, где находился Гасконец, я попросил тюремщиков впустить меня туда.
— А, ты явился, чтобы поглумиться над увечным пиратом? — встретил меня Гасконец.
— Ну, я же обещал оставить тебя в живых, но ты ударил моего друга, и этой руки у тебя больше нет. А ещё мне хочется отрезать твой язык, который не так давно отдавал приказы о моей казни. И выколоть твои глаза, которые с наслаждением смотрели на то, как я мучаюсь.
— Разве мы сталкивались с тобой, юнец?
— Да, и я провёл на твоём корабле много дней, прежде чем ты высадил меня на безлюдном острове.
— Филин?! А ты изменился, щенок, и ещё как.
— Святая правда, услышанная из уст безбожника-пирата. Да, я изменился, и теперь ты беспомощно стоишь передо мной, а не я. Святая Мария услышала мои молитвы. Я убил Гнилого Билла, тебя повесят по приговору суда, а остальных ждёт разная судьба, но я не успокоюсь, пока не отомщу, как за себя, так и за свою мать, и других испанцев, которые ничего вам не сделали. Бойся морской инквизиции, и если ты ещё питаешь иллюзии, то знай, если тебе и удастся избежать правосудия, то я всё равно тебя найду, так же, как и других. Я буду искать вас по всем морям, кусать и трепать, пока не перегрызу каждому из вас глотки. Помни мои слова, Гасконец!
