А теперь кое-кто из прихожан ее собственной церкви – людей, которых она считала братьями и сестрами по вере, – бойкотирует ее и даже обвиняет в том, что она с самого начала знала о воровских и разбойных деяниях преподобного и была его сообщницей! Лишь вера поддерживает ее в эти дни тяжких испытаний; и она, Труди, жаждет хоть одним глазком увидеть своего возлюбленного сына Зебулона, что совратился с истинного пути – и неудивительно, с таким-то папашей. Но она, Труди, молится за сына, где бы он сейчас ни был.
Пропавший возлюбленный сын не имел ни малейшего желания найтись; но ему страшно хотелось хакнуть какое-нибудь из слезливых интервью Труди и вставить туда обличающий ее призрачный голос. Хорошенькая, выходит, у него наследственность: папочка – психопат и мошенник, мамочка – эгоистичная лгунья, одержимая страстью к деньгам. Оставалось только надеяться, что вдобавок к эгоизму и жадности Труди была еще и мерзкой обманщицей и за спиной у преподобного перепихнулась с темноволосым незнакомцем в сарае. Если так, то другие свои таланты, более сомнительные – такие, как способность убалтывать женщин, умение тайком проникать в реальные и виртуальные окна и выбираться из них, умение хранить тайны, владение плащом-невидимкой (не всегда надежным), – Зеб унаследовал от своего настоящего, безымянного отца, бродячего рыцаря лопаты и тяпки, любителя потрахаться с увешанными золотом женами богатых клиентов.
Может, потому преподобный и ненавидел Зеба: знал, что Труди подкинула ему кукушонка, но не мог явно отомстить ей – ведь то, что лежит под альпийской горкой, они зарывали вместе. Он должен был либо убить ее, либо терпеть все ее шлюхины повадки. Жаль, что Зеб в свое время не догадался припрятать генетический материал преподобного – хотя бы два-три волоска или обрезка ногтей: тогда можно было бы провести генетическую экспертизу и успокоиться. Или не успокоиться. Но, по крайней мере, тогда он точно знал бы, кто его отец. Или кто ему не отец.
Насчет Адама, впрочем, сомнений не было: он был определенно похож на преподобного. Хотя и улучшенный вариант, с добавлением генов Фенеллы. Бедная девочка наверняка была из набожных – начисто вымытые руки (никакого лака для ногтей), волосы стянуты в пучок, простые белые трусы безо всяких рюшечек, жажда творить добро и помогать людям. Легкая добыча. Его хитрейшество наверняка расписал в красках, как она станет ему драгоценной помощницей на жизненном поприще и какое это высокое призвание. Наверняка объяснил еще, что человек, посвятивший себя такому благородному делу, обязан отринуть суетные удовольствия и радости. Зеб решил, что преподобный наверняка не утруждал себя такими мелочами, как доведение жены до оргазма. Вот же говенный секс у них был. По меркам нормальных людей.
Обо всем этом Зеб думал в своем сыром логове в недрах «Звездного взрыва», глядя дневные телепередачи или дроча на комковатом, грязном матрасе и одновременно прислушиваясь к воплям и вскрикам за хлипкой дверью квартиры. Бурление животной жизни, наркотический смех, страх, ненависть, безумие. У криков были свои разновидности. Беспокоиться надо было из-за тех, которые прерывались на середине.
Наконец объявился Адам. Сообщил время и место встречи и еще дал указания, как одеться. Не надевать красного и оранжевого; лучше всего простая коричневая футболка. И зеленого тоже нельзя: ходить в зеленом – значит заявлять о своих политических взглядах, а ведь сейчас идет открытая охота на экофилов.
Местом встречи оказалась неприметная «Благочашка» в квартале Нью-Астория, подальше от полузатопленных и опасных разрушающихся небоскребов на берегу. Зеб кое-как втиснулся за крохотный претенциозный столик, примостившись на шатком стульчике, напомнившем ему детский сад – в тамошние стулья Зеб тоже не помещался. Он нянчил в руках чашку с «Благокапуччино», подкреплял силы половинкой энергетического батончика и думал о том, что за пас прилетит сейчас от брата. Адам нашел для Зеба работу – иначе не стал бы вызывать его на встречу, – но что это за работа? Сборщик червей? Ночной сторож на фабрике щенков? Какими контактами успел обрасти Адам, где он был все это время?
Адам намекнул, что собирается использовать курьера-связного, и это тоже беспокоило Зеба: они всегда доверяли только друг другу и больше никому. Адам, конечно, осторожен. Но кроме этого он методичен, а следование методу может подвести. Единственное надежное прикрытие – непредсказуемость.
Скрючившись на стульчике, Зеб разглядывал входящих посетителей «Благочашки», надеясь узнать посланника. Может, этот гермафродит-блондин в блузке с голыми плечами и трехрогом головном уборе, расшитом блестками? Зеб надеялся, что нет. Или эта пухленькая женщина, жующая жвачку, в кремовых шортах, съеденных попой, с ретро-кушаком, перетянувшим талию? У женщины был слишком пустой взгляд, хотя пустой взгляд – практически стопроцентно надежная маска, во всяком случае, для девушек. Или вот этот кроткий мальчик ботанского вида – из тех, что в один прекрасный день хватают автомат и выкашивают своих прыщавых одноклассников? Нет, тоже нет.
И вдруг сюрприз: Адам собственной персоной. Зеб вздрогнул, заметив, что брат материализовался напротив него, на стуле, который секунду назад был пустым. Словно сгустился из эктоплазмы.
Адам был похож на паспортную фотографию себя самого – такую, которая уже начала выцветать, превращаясь в пятна света и тени. Он словно вернулся из страны мертвых: так у него горели глаза. На нем была бежевая футболка и кепка без логотипа. Он взял себе «Благомокку»: пусть со стороны кажется, что это просто два офисных раба вышли глотнуть воздуху и оторваться на секунду от экранов, или сошлись два зачинателя очередного стартапа, обреченного лопнуть, как тонущий воздушный пузырь топтера. «Благомокка» и Адам совсем не подходили друг к другу; Зебу очень хотелось посмотреть, будет ли брат на самом деле пить этот греховный напиток.
– Не повышай голос, – таковы были первые слова Адама. Двух секунд не прошло, как он снова появился в жизни Зеба, а уже раздает указания.
– А я-то хотел поорать, бля, – сказал Зеб. Он хотел, чтобы Адам велел ему воздержаться от сквернословия, но Адам не повелся. Зеб уставился на брата: Адам изменился. Глаза были такие же круглые и голубые, а вот волосы посветлели. Неужели Адам седеет? Кроме этого он обзавелся бородой, тоже светлой. Зеб добавил: – Я тоже очень рад тебя видеть.
Адам улыбнулся – в лучшем случае тенью улыбки.
– Ты отправляешься в «Здравайзер-Западный», это рядом с Сан-Франциско. Вводчиком данных. Я все устроил. Когда будешь отсюда уходить, возьми магазинный пакет, который стоит у твоей левой ноги. Там все, что тебе нужно. Надо вставить в удостоверение личности твои сканы и отпечатки – я написал адрес, где это для тебя сделают. И уничтожь свою старую личность. Сотри все, что есть в Сети. Но это ты и без меня знаешь.
– Где ты вообще был? – спросил Зеб.
Адам улыбнулся своей обычной бесящей терпеливой улыбочкой великомученика. Про таких людей говорят, что у них масло во рту не растает; у Адама оно никогда и не таяло.
– Совершенно секретно, – сказал он. – На кон поставлены чужие жизни.
Именно за такое Зеб когда-то подкладывал ему в постель жаб.
– Да-да, можешь нахлопать меня по рукам. Ну ладно, что это за «Здравайзер-Западный» и какого черта я буду там делать?
– Это охраняемый поселок. Научно-исследовательские работы. Лекарственные препараты, биодобавки и витамины, материалы для трансгенных сплайсов и генного улучшения, особенно гормональные смеси и стимуляторы. Это очень влиятельная корпорация. Там куча высококлассных мозгов.
– А как ты меня туда впихнешь?
– Я обзавелся полезными контактами, – Адам все улыбался, словно говоря «я знаю больше тебя». – Они за тобой присмотрят. Будешь в безопасности.
Он поглядел за плечо Зеба, потом на часы. Точнее, сделал такое движение, словно глядит на часы. Зеб уже достаточно знал об отводе глаз, чтобы понять: Адам осматривает комнату, ищет, нет ли хвостов.
– Не пудри мне мозги, – сказал Зеб. – Тебе нужно, чтобы я для тебя что-то сделал.
Адам продолжал улыбаться.
– Ты будешь налобным фонарем черного света, – сказал он. – Когда окажешься на месте, будь крайне осторожен при выходе в Сеть. А, да – у нас с тобой новый почтовый ящик, с новым шлюзом. Не возвращайся на тот сайт с зефирами – возможно, он спалился.
– Что такое налобный фонарь черного света? – спросил Зеб. Но Адам уже встал, поправил бежевую футболку и был на полпути к дверям. «Благомокку» он даже не пригубил, и Зеб старательно выпил все: нетронутая «Благомокка» возбудила бы подозрение в плебсвилле вроде этого, где сорить деньгами могли только сутенеры.
Зеб вернулся в «Звездный взрыв» кружным путем. Всю дорогу у него зудел затылок – Зеб не сомневался, что за ним следят. Но никто не попытался его ограбить. Захлопнув за собой дверь квартиры, Зеб первым делом посмотрел «налобный фонарь черного света» на свежекупленном дешевом мобильнике, таком, чтобы попользоваться и выбросить. Черный свет оказался модной технической новинкой начала столетия: он позволял видеть в темноте. Не все, но кое-что: глазные яблоки, зубы, белые простыни. Люминесцентный гель для волос. Туман. Что же до налобного фонаря, то это оказался фонарь, крепящийся на лоб, никаких сюрпризов. Такие продавались в магазинах для велосипедистов и туристов. Впрочем, туристов, которые ходили бы в походы, давно не осталось. Палатки теперь разбивали только в разрушающихся покинутых зданиях.
