его молчание еще более подозрительным.
— Давно ты разговаривал с Данте? — спросил я, отказавшись от намеков в пользу прямоты.
Уголок рта Кая дрогнул в довольной улыбке. Если Данте считал своим долгом знать все, то Кай все знал. Я не удивлюсь, если он получил в свои руки завещание еще до того, как я приземлился в Нью-Йорке.
— Мы говорили вчера, — сказал он, его тон был мягким. — А что?
— Да просто, — я побарабанил пальцами по стойке, мысленно перебирая членов комитета.
Слоан была на моей стороне, но она не стала бы врать, если бы через полгода мой бизнес окажется ужасным. Эдуардо и дядя Мартин окажут мне столько милости, сколько смогут. Мариана ненавидела меня до глубины души. Данте… ну, он был темной лошадкой.
Брат Луки не был моим самым большим поклонником, но мог ли я доверять ему, что он будет справедлив, независимо от его чувств ко мне?
— Ксавьер, я не журналист, которому нужна статья. То, что мы обсуждаем — сугубо личное дело, — Кай сделал паузу, а затем добавил: — Я часто общаюсь со Слоан. И я понимаю, как сохранить конфиденциальность.
Внезапно все стало ясно. Вот почему Кай вдруг так заинтересовался моими делами. Поскольку именно Слоан обнаружила лазейку в завещании, она взяла на себя ответственность неофициального бизнес-консультанта. Пункт о моем наследстве не был секретом, хотя члены комитета были; должно быть, она что-то сказала Вивиан, Данте, Каю или всем вышеперечисленным.
Колесики начали крутиться. Если я всерьез собирался основать новую компанию, мне нужны были союзники, а генеральный директор Young Corporation был одним из самых влиятельных союзников, которых я могу заполучить.
— Собственно говоря, — сказал я, на ходу составляя план. — Я хочу кое-что с тобой обсудить…
Два часа и несколько напитков спустя Кай ушел на очередную встречу, а я направился наверх, в библиотеку.
Это было сердце клуба, и здесь кипела жизнь: люди заключали сделки, скрепляли союзы и делились информацией. Однако никто не обращал на меня внимания, пока я занимал место за большим центральным столом, прямо под панелями семей-основателей, где между драконом Руссо и львом Янг был вырезан герб был вырезан герб семьи моей матери — медведь.
Я достал из кармана часы и провел большим пальцем по гладкому золотому корпусу. В голове крутились мысли о разговоре с Каем и событиях прошедшей недели.
Факт № 1: мой отец никак не мог упустить из виду такую важную вещь, как указание компании в своем завещании. Конечно, он был смертельно болен, когда менял его, что было немаловажным фактором, но если он знал об упущении, то какова была его цель? Заставить меня сделать что-то, даже если это было не то, чего он хотел?
Нет. Мой отец никогда бы не пошел на такой компромисс. Последний вариант отпадал.
Факт № 2: на бумаге у меня было шесть месяцев, чтобы разобраться в своем дерьме. На самом деле я должен был разобраться с этим еще вчера. Начать солидный бизнес в Нью-Йорке за такой короткий срок было практически невозможно.
Факт № 3: если я хотя бы не попытаюсь, я буду жалеть об этом вечно. Из всех жизненных вопросов «что, если» — один из худших.
В каждом из нас есть потенциал, и я надеюсь, что ты реализуешь свой до конца.
У меня сжалось в груди. Подумала бы мама, что я реализовал свой потенциал? Скорее всего, нет, но, черт возьми, я скучаю по ней. Я всегда скучал, но раньше это была тупая, постоянная боль, которая гудела на заднем плане. С тех пор как я прочитал ее письмо, она стала ножом, который часто вонзался в меня.
Я никогда не переставал винить себя в том, что с ней случилось. Не имело значения, что говорили мои детские терапевты или психологи, занимающиеся проблемами горя. Чувство вины не было связано ни с разумом, ни с формальностями.
Тем не менее я не мог изменить прошлое. Однако я мог диктовать свое будущее.
Гордись человеком, которым ты стал, и человеком, в которого ты превратишься.
Я достал лист бумаги, который Кай вручил мне перед уходом. Как и я, он родился в богатстве, но его положение не досталось ему по наследству. Он прошел путь от почтальона до главы Young Corporation, и в его окружении были все представители корпоративного мира.
Мои связи позволяли кому угодно получить приглашение на любую вечеринку и доступ в любой клуб, но его связи могли помочь построить империю.
Я уставился на список имен, который он написал.
Чтобы стать генеральным директором, мне нужна была команда. Чтобы собрать команду, мне нужен был план. Для реализации этого плана мне требовалось финансирование и соблюдение законов.
Моя репутация тусовщика работала против меня, а значит, мне нужен был партнер, которого люди уважали. Кто-то надежный, состоявшийся, заслуживающий доверия и имеющий отношение к бизнесу, который я задумал.
На Манхэттене был только один человек, который подходил под это описание.
Я набрал первый номер в списке. Это была его частная линия, и он взял трубку после первого гудка.
— Это Ксавьер Кастильо, — сказал я, надеясь, что не пожалею об этом в будущем. — Ты свободен на следующей неделе? Я бы хотел поговорить.
ГЛАВА 18
— Извини. Притормози. — Изабелла подняла одну руку. — Ты не можешь не рассказать об Испании. Что было между тобой и Ксавьером после того, как он вынес тебя на руках, как очень горячий пещерный человек?
Я вздохнула, сожалея о своем решении посвятить друзей в события последних двух недель. Я летала в Испанию в начале месяца, но мне казалось, что это было целую вечность назад.
— Это все, что ты услышала? Ты пропустила часть о смерти Альберто Кастильо?
— Да, это очень печально, — сказала Изабелла. — Теперь о пляже. Что он сказал?
— Он ревновал? — добавила Вивиан.
— Вы целовались? — спросила Алессандра.
Я уставилась на них, жалея, что в прошлом мне не хватило ума подружиться с менее любопытными людьми.
— Я не скажу
