В 1905 году Малевич начал брать уроки живописного мастерства у Ивана Федоровича Рерберга, поклонника импрессионистов, пуантилистов и Поля Сезанна. В течение пяти лет Малевич изучал рисунок, живопись, пластическую анатомию, перспективу и технологию материалов. Однако, несмотря на такое образование, в анкетах Малевич всегда указывал, что был самоучкой.
В 1910 году Рерберг вошел в число учредителей Московского товарищества художников; большинство его учеников принимали участие в выставках этого общества. Малевич также выставлял там свои работы, наряду с Н. Гончаровой, В. Бурлюком, В. Кандинским, М. Ларионовым.
В 1911 году Малевич особенно часто экспонировался на публичных смотрах, например на третьей выставке петербургского «Союза молодежи», на московской выставке «Ослиный хвост», организованной Михаилом Ларионовым. Когда в конце жизни Малевич анализировал собственную жизнь, он высказал идею о двухуровневом развитии искусства, причем к первому уровню относил профессионалов, а ко второму — народное творчество. Себя он считал приверженцем «крестьянского искусства»: «Я остался на стороне искусства крестьянского и начал писать картины в примитивном духе. Сначала, в первом периоде, я подражал иконописи. Второй период был чисто “трудовой”: я писал крестьян в труде, жатву, молотьбу. Третий период: я приблизился к “пригородному жанру” (плотники, садовники, дачные места, купальщики). Четвертый период — “городской вывески” (полотеры, горничные, лакеи, служащие)».
К. Малевич. «Корова и скрипка», 1913 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Действительно, для многих работ художника основой послужили фольклорные мотивы (вывеска, лубок, роспись подносов), а картины можно охарактеризовать как сюжетно-бытовые. Это «Купальщик» (Стеделик музеум, Амстердам) с конечностями, похожими на ласты, «Садовник» (Стеделик музеум, Амстердам), застывший в неподвижности и превратившийся в памятник самому себе. Конечно, не только с точки зрения академических канонов, но и здравого смысла понятно, что не существует подобных анатомических аномалий, как на этих работах, однако Малевич всегда представлял картину как самостоятельный организм, который живет лишь по своим собственным законам. Этому направлению он учился у фовистов, Гогена, Ван Гога и Сезанна.
В начале XX столетия в России произошло новое открытие живописных достоинств традиционной иконописи. Малевич не остался в стороне от этих веяний. Он полагал, что иконопись, по сути, — высшая ступень «крестьянского искусства». Вероятно, в чем-то он был прав, поскольку крестьянский быт невозможно было представить без икон. В иконе художника покоряли исключительное мастерство построения плоскостной композиции, монументальность фигур и экспрессивность сюжетов.
Первыми полотнами Малевича из крестьянской серии явились «Жница», «Плотник», «Крестьянка с ведрами и ребенком», «Уборка ржи» (все — 1912, Стеделик музеум, Амстердам). На этих полотнах изображены крестьяне, занятые насущным трудом. Герои примитивистски упрощены, плоскостны и решены в звучной колористической гамме. Малевич предпочитал изображать своих героев в профиль, однако, показанные в фас, они наделены монументальной статичностью, как и лики церковных образов. Художник пишет крестьянок, которые молятся в храме, или деревенского косаря, торжественно стоящего на пылающем красном фоне. Их лица, канонически большеглазые, отличаются обобщенностью черт. Эти полотна заставляют вспомнить о негритянских и полинезийских идолах, которыми увлекались Пикассо и Брак, на основе этого первобытного искусства создавшие свои кубистические работы.
Среди последних полотен крестьянской серии — «Женщина с ведрами» (1912, Музей современного искусства, Нью-Йорк), «Утро после вьюги в деревне» (1912, Музей С. Гуггенхейма, Нью-Йорк), «Голова крестьянской девушки» (1913, Стеделик музеум, Амстердам), где обобщенность композиции достигает высшей точки. Человеческие фигуры показаны в виде цилиндров и конусов. Таким образом живописец пытался воздействовать на зрителя не фабулой, а живописными элементами, пластикой, ритмами, созвучиями или противопоставлениями красок и линий.
В 1913 году Малевич вступил в «Союз молодежи», где собрались все виднейшие представители русского авангарда. Этот период кубофутуризма отмечен в творчестве художника такими произведениями, как «Туалетная шкатулка», «Станция без остановки» (обе — Третьяковская галерея, Москва), «Корова и скрипка» (Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). Малевич утверждал, что в искусстве основное место занимает «закон контрастов» и «момент борьбы»: «Оказалось, что в вещах нашлось еще одно положение, которое раскрывает новую красоту. А именно: интуитивное чувство нашло в вещах энергию диссонансов, полученных от встречи двух противоположных форм». Так, в «Корове и скрипке» Малевич намеренно изобразил два символа противоположных сфер искусства, поскольку скрипка навевает воспоминания о высоком сюжете, тогда как изображение коровы чаще встречается на вывесках мясных лавок. «Королева музыки» и домашнее животное совмещены и призваны сломать иерархическую структуру.
В 1915 году произошло рождение супрематизма. На одной из шокирующих футуристических выставок «Трамвай В» Малевич показал около 16 своих полотен, среди которых программной стала «Композиция с Моной Лизой».
В этой работе уже проявляются черты, характерные для супрематизма, — необычная глубина белого плоскостного пространства, геометрические фигуры с правильными очертаниями и локальной окраской, которые не могут вызвать никаких ассоциаций с реальными предметами или явлениями действительности. Здесь же написаны две основные фразы из постоянного набора фраз Малевича — «частичное затмение», газетная вырезка, на которой читается фрагмент «передается квартира» с подклеенным словом «в Москве» и зеркально перевернутым «Петроград». Это произведение по своему значению является художественным манифестом. Незадолго до этого «Мона Лиза» была похищена из Лувра, а потому подобное «частичное затмение», пережитое мировым шедевром, сделало этот образ чрезвычайно актуальным для современников.
К. Малевич. «На жатву (Марфа и Ванька)», 1928 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
В противовес «частичному затмению» «полное затмение» произошло в «Черном квадрате на белом фоне», где солнце заслонила черная квадратная плоскость. Это откровение настигло Малевича неожиданно. Подготавливая рисунки к брошюре «Победа над солнцем» (1915), художник окончательно осознал смысл беспредметности. Он написал Матюшину: «Рисунок этот будет иметь большое значение в живописи. То, что было сделано бессознательно, теперь дает необычайные плоды». Вскоре после этого родилось и слово «супрематизм». Его также придумал Малевич, который вообще очень любил сочинять новые слова.
«Черный квадрат» появился на футуристической выставке «0,10». Это полотно осеняло общую экспозицию, состоявшую из 39 полотен, которые в настоящее время уже считаются высокой классикой XX столетия. Черный квадрат стал чистым актом творения. Философ Михаил Бахтин говорил, что Малевич совершил не только поступок ответственный, но что этот шаг требовал чрезвычайного мужества, поскольку свидетельствовал об отказе от подражания природе и стремлении показать процессы совершенствования человека, который постигает мироздание только силой собственной мысли. Таким образом, Малевич оказался одним из самых бесстрашных и последовательных авангардистов. По его словам, распыление живописных форм началось с импрессионизма. После него распыление стало осколками видимой реальности, и этот процесс отразили кубизм и кубофутуризм. Два последних движения, по Малевичу, расчистили дорогу супрематизму, который стал пользоваться чистыми энергиями цвета, ритма и формы, истинным и единственно ценным содержанием картин.
Малевич выделял в развитии супрематизма три ступени — «черного, цветного и белого». Черный этап также включал в себя три формы — квадрат, крест и круг. Черный квадрат знаменовал собой точку в существовании предыдущего, доавангардного искусства. Малевич определял его как «нуль форм». Черный крест символизировал рождение из этого «нуля форм» новой формы усложненного построения. Наконец, черный круг являет собой динамическую фазу творчества, где движение рождается буквально на глазах зрителя.
На пятой выставке «Бубнового валета» (1916) Малевич представил более шестидесяти супрематических полотен, где присутствовали и эти «три кита»: номер первый — «Черный квадрат», номер второй — «Черный крест» и номер третий — «Черный круг». Вся эта серия последовательно показывала этапы изменения супрематизма — от черных форм к цветным.
