– Я не вру. – Хоури махнула рукой в сторону одного из сервороботов. – Врач сообщил вам, что я полностью здорова?
Скорпион улыбнулся, похлопав отчетом Валенсина по спинке стула:
– Он написал, что галлюцинациями ты, скорее всего, не страдаешь, но осмотр поставил гораздо больше вопросов, чем дал ответов.
– Ты говорила о своем ребенке, – сказал Клавэйн, прежде чем Хоури успела открыть рот, – но Валенсин написал, что ты не рожала. Нет также никаких следов кесарева сечения.
– Разве ты не знаешь, на что способна медицина сочленителей? Так зашьют, что малейшего шрамика не останется. – Хоури по очереди поглядела на Скорпиона и Клавэйна, в ее глазах было поровну злости и страха. – Вы хотите сказать, что не верите мне?
Клавэйн отрицательно покачал головой:
– Я всего лишь хочу сказать, что мы не смогли проверить твою историю. Валенсин выяснил, что у тебя в матке есть следы растяжения, свидетельствующие о том, что ты недавно была беременна, и остаточные гормональные изменения в крови подтверждают это. Но Валенсин считает, что этому могут быть и другие объяснения.
– Но он ведь не опроверг мои слова.
– Чтобы перейти к боевым действиям, нам нужны более веские доказательства, – ответил Клавэйн.
– Я снова спрашиваю: почему вы не можете просто поверить мне?
– Потому что не все сходится не только в твоем рассказе про ребенка. Как ты оказалась здесь, Ана? Где корабль, доставивший тебя? Не могла же ты добраться из системы Ресургема в этой капсуле. А мы не заметили, чтобы хоть одно судно входило в нашу систему.
– И поэтому считаете, что я лгу?
– Поэтому мы считаем, что надо разобраться, кто ты на самом деле.
– Корабли здесь, – со вздохом сказала Хоури, словно раньше времени преподнося заготовленный сюрприз. – Сосредоточены в соседнем объеме пространства. Ремонтуар, «Свет Зодиака», два оставшихся звездолета из войск Скади – они все в одной астрономической единице от Арарата, прибыли девять недель назад. Вот ответ, как я тут оказалась, Клавэйн.
– Но корабль не спрятать, – возразил старик. – По крайней мере, это очень нелегко. Постоянно находиться вне поля нашего зрения вообще невозможно. Ведь мы следим за небом.
– Мы научились прятаться, – ответила женщина. – В нашем распоряжении теперь есть технологии, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. С тех пор как мы расстались… нам пришлось кое-что узнать. Расскажу – не поверите.
Клавэйн взглянул на Скорпиона. Свинья попытался угадать, о чем думает старый сочленитель, но не смог.
– Например? – наконец проговорил Клавэйн.
– Новые двигатели, – ответила Хоури. – Темные, невидимые. Никакими приборами их выброс не засечь. Маскировочные экраны. Пузыри распада внутриатомных сил. Криоарифметическое движение – надежный способ управления инерцией значительных масс. Гипометрическое оружие. – Хоури содрогнулась. – Сказать по правде, оно мне нравится меньше всего. Как вспомню, мороз по коже. Я однажды видела, что бывает, когда оно срабатывает неправильно. Такого оружия вообще не должно быть, оно слишком опасное.
– И все это за двадцать один год? – с недоверием спросил Клавэйн.
– Нам помогли.
– Послушать тебя, так подумаешь, что вы дозвонились до Бога и зачитали список подарков.
– Не нужно шуток, это не Бог. Уж я-то знаю. Потому что я была среди просивших.
– И кого ты просила?
– Мою дочь, – ответила Хоури. – Она многое знает, Клавэйн. Она бесценна. Потому-то Скади и похитила ее.
У Скорпиона закружилась голова. Вот еще один лист биографии Хоури удалось прочитать с великим трудом, и он перевернут – но дальше наверняка будет еще запутанней и сумбурней.
– Не понимаю, почему вы не связались с нами, когда вышли на орбиту, – сказал Клавэйн.
– Во-первых, не хотели привлекать к Арарату внимание, – объяснила Хоури. – Пока в этом нет необходимости. Да будет тебе известно, наверху, в космосе, идет война, широкомасштабные боевые действия с применением всех доступных средств маскировки. Любой выход на связь сопряжен с риском. Поэтому все без исключения сигналы кодируются, а также применяются средства подавления связи.
– Кто с кем воюет? Вы со Скади?
– Все гораздо сложнее. До недавних пор мы дрались вместе со Скади, хотя и не всегда. Даже теперь, несмотря на то что произошло между Скади и мной, мы остаемся ситуативными союзниками.
– Тогда кто же ваш враг, черт возьми? – спросил Клавэйн.
– Ингибиторы, – ответила Хоури. – Волки, если так понятней.
– Они уже здесь? – осведомился Скорпион. – В этой системе?
– Уж извините за ложку дегтя, – кивнула Хоури.
– Что ж, – проговорил Клавэйн, оглядываясь по сторонам, – не знаю, как остальным, но мне теперь придется жить иначе.
– В том-то и дело, – кивнула Хоури.
Клавэйн провел пальцами сверху вниз по длинному и прямому носу.
– Хочу задать еще один вопрос, – сказал он. – Несколько раз во сне ты произнесла странное слово, что-то вроде «Хелла». Похоже, хочешь, чтобы мы отправились туда. Мне это название ни о чем не говорит. Что-то важное?
– Не знаю, – ответила Хоури. – Я даже не помню, чтобы о чем-то таком говорила.
Глава двенадцатая
Хела, год 2727-й
Квестору Джонсу сообщили о скором прибытии новых гостей. Весть пришла с самого Вечного Пути, и сопровождалась она факсимильными печатями Часовой Башни. Вскоре после этого похожий на раковину одноместный шаттл, изделие ультранавтов, пронесся над цепочкой машин, составляющих караван.
Крошечный аппарат с рубиновым корпусом опасно завис над передней машиной, удерживаемый в воздухе отвесным выхлопом двигателя. Караван между тем продолжал свой путь. Шаттл снизился и опустился на посадочную площадку, сооруженную над передней машиной. В его корпусе открылся люк, из которого выбрался человек в скафандре. Он помедлил, повернулся и достал из кокпита трость и белый чемоданчик. Под непрерывным надзором установленных в разных точках камер человек в скафандре прошел по крыше машины, открыл ключами Часовой Башни всегда запертую дверь, потом другую; каждый раз он тщательно запирал дверь за собой.
Человек шел осторожно, нарочито медленно, позволяя воображению квестора разыграться не на шутку. Время от времени он постукивал тростью по стенам и полу машины, проводил пальцами по стене, потом рассматривал перчатку, словно искал пыль.
– Не нравится мне это, Мята, – сказал квестор сидящему на его столе зверьку. – Когда от них кто-то прилетает, это всегда не к добру, особенно если предупреждают всего за час. Значит, хотели застать врасплох. Значит, в чем-то меня подозревают.
Зверек занялся кучкой семян, которую насыпал перед ним хозяин. Квестору нравилось смотреть, как питомец съедает угощение, а потом чистится. Фасетчатые глаза Мяты – при нормальном освещении было видно, что они пурпурные и блестящие, – напоминали драгоценные камни.
– Кто же это такой, кто же это?.. – бормотал квестор, постукивая пальцами по столу. – Вот, поешь еще. Трость… Вот скажи, кто у них ходит с тростью?
Зверек поднял голову и взглянул на хозяина, словно хотел ответить. Потом снова нагнулся и продолжил трапезу, обвив хвостом пресс-папье.
– Это не к добру, Мята. Я чувствую.
Квестор гордился тем, что не совал нос не в свои дела. Он добросовестно исполнял поручения церквей, но и только. Превыше всего этот человек ставил благополучие каравана. Тот всегда возвращался к Вечному Пути в назначенное время и редко прибывал без приличного груза паломников, новых наемных рабочих и артефактов исчезнувшей цивилизации. Квестор заботился о своих клиентах и пассажирах и не ждал от них благодарности или дружбы. Ни в чем подобном он не нуждался: у него есть работа и Мята, а остальное не имеет значения.
В последнее время жизнь изменилась в худшую сторону, но это относится ко всем караванам. И если церковники решили наказать кого-то в назидание остальным, они бы выбрали не этого квестора – слишком уж хорош у него послужной список. Он был уверен, что в последние годы не разочаровывал попов, иначе бы ему не позволили увеличить число машин и освоить важнейшие торговые пути. У него были хорошие отношения с церковными чиновниками, а бродячие купцы вроде Крозета считали его честным человеком, хотя никто не сказал бы ему этого в глаза.
Тогда в чем же причина столь неожиданного визита?
Он надеялся, что этот визит не имеет отношения к крови. Все знали: чем ближе ты к церкви, тем больше шансов столкнуться со службой крови, в буквальном смысле занимающейся распространением подлинной крови Куэйхи. Он знал, что эта служба – один из органов Часовой Башни.
Здесь, вдали от Вечного Пути, кровь Куэйхи была слишком слабой, разбавленной. В пустошах и диких землях, за пределами стальных убежищ, выживать трудно, необходимо всегда помнить о ледяных лавинах и гейзерах. В таких суровых краях нужны ясный ум и неусыпная бдительность, их не заменят химические блага индоктринационного вируса. Но что, если служба крови изменила политику и решила расширить область деятельности?
