и надвинул на глаза головной убор.
В штабе, вопреки ожиданиям, было пустовато.
– Его высокопревосходительство изволили отбыть на рекогносцировку, – по старорежимному доложил адъютант и вопросительно уставился на полковника. – Изволите ждать?
– Ну так торопиться все равно некуда.
Полковник снял фуражку и протер платком мокрый лоб. Солнышко уже пригревало, и мундир, вполне подходящий для Петербурга, в этом влажном и жарком климате откровенно тяготил.
– Тогда прошу сюда, – адъютант широким жестом распахнул дверь в зал совещаний, – вам не будет одиноко. Подполковник Леш тоже ждет приема.
– Леонид Вильгельмович? Собственной персоной? – громогласно удивился Ляпунов с порога. – Простите, мы не представлены. Полковник Ляпунов, прибыл только что с артиллерийской бригадой, еще старого штата, два дивизиона – почти полсотни трехдюймовок.
– С такой силищей можно и повоевать. – Леш был откровенно смущен вниманием лейб-гвардейца. – Но откуда вы меня знаете?
– О господи, Леонид Вильгельмович! О вас все газеты пишут! «Триста спартанцев подполковника Леша», «Герои Дашичао». Да что там газеты! Рассказ о том, как вы со своим батальоном неделю держали целую японскую дивизию, уже превратился в легенду, в эпос…
– Ну, не дивизию, а всего два полка, хоть и усиленные железнодорожной артиллерией, и не неделю, а всего четыре дня…
– Да полноте, Леонид Вильгельмович! Не прибедняйтесь! На фоне Порт-Артура ваши действия заслуживают самой высокой и громкой оценки!
Леш заметно помрачнел. Капитуляция Порт-Артура, вокруг которой ходило множество слухов и сплетен, черной кляксой расползлась по всей русской армии. В предательство подполковник не верил. Зато знал о головотяпстве и разгильдяйстве, помноженных на эффект неожиданности. К нему в Дашичао все четыре дня выходили группами и поодиночке солдаты и офицеры гарнизона, не пожелавшие мириться со спуском флага и самостоятельно пробивающиеся на запад, но никто не смог внести ясность – что произошло и почему?
– Профессиональный вопрос артиллериста, – продолжал тем временем Ляпунов, – как вам удалось в такой сложной обстановке, находясь в полуокружении, не только вывести людей, но и сохранить всю материальную часть? Поделитесь секретом!
– Да нет тут никакой тайны, – пожал плечами Леш. – После очередного штурма, когда поняли, что до утра нас донимать не будут, сняли пушки и смонтировали их на заранее подготовленные железнодорожные платформы. Туда же погрузили боекомплект, пулеметы, в соседние вагоны – раненых, и устроили таким образом укрепрайон на колесах. Разведчики Ржевуцкого взяли в ножи секреты, пушкари обеспечили огневой вал, а мы под его прикрытием потихонечку двинулись на север. Наглость, конечно, но сработало…
– Да, наглость… Часто именно она решает исход схватки, – повторил за Лешем Ляпунов, задумавшись о чем-то своем.
В комнате совещаний повисло неловкое молчание. Разговор сам собой расклеился, и пауза рисковала стать неприличной, если бы не появление самого генерала Артамонова – стремительного и насупленного, в казачьем мундире, испачканном свежей грязью.
– Господа, вы ко мне? – Генерал говорил отрывисто и резко, как дрова рубил. – Леонид Вильгельмович, рад видеть! Как разместились? – И не выслушав ответ уже открывшего рот подполковника, продолжил: – Будете моим личным оперативным резервом. Но вам и вашим людям требуется отдых. Возьмете с собой из штаба делегата связи и зайдете к интендантам. Приказываю выспаться и привести себя в порядок! Все! До завтра не смею вас больше задерживать!
Опешивший от такого напора Леш козырнул, не сводя удивленных глаз с командира дивизии, и почти строевым шагом вышел из зала совещаний.
– Ну а вас, Николай Николаевич, – развернулся генерал к Ляпунову, – я уже и не чаял увидеть. Долго вы до нас добирались! Непростительно долго…
– Торопился как мог, – коротко поклонился полковник.
– И как там столица? Что слышно нового? Какие ветры дуют во дворцах и рядом с ними?
Ляпунов поджал губы, будто собираясь с духом, выдохнул и, глядя в глаза генералу, негромко, четко произнес:
– Вам просил кланяться в ноги и справлялся о вашем здоровье наш общий друг доктор Фальк…
Историческая справка
Еще большее преступление генерал Артамонов совершил 14 августа 1914 года, командуя 1-м армейским корпусом во 2-й армии генерала Самсонова. Корпус генерала Артамонова обеспечивал у Сольдау левый фланг 2-й армии. В этот день, 14 августа, генерал Артамонов лично доложил генералу Самсонову по телефону, что его корпус «стоит как скала» и что командующий армией «может на него вполне полагаться». А сам через десять минут отдал приказ об отходе всего корпуса, не сообщив об этом генералу Самсонову. (Взято из книги полковника Богдановича «Вторжение в Восточную Пруссию», с. 144–145, расследование комиссии генерал-адъютанта Пантелеева о причинах гибели 2-й армии.)
8 мая 1902 года. Мукден
Вчера еще неприступный, ощетинившийся жерлами орудий и штыками 31-й пехотной дивизии, фронт обороны Мукдена сегодня перестал существовать. Накануне вечером по батальонам осенним ветром пронесся слух, будто японцы и англичане, используя судоходные Ляохэ и Сунгари, закинули в тыл гарнизона многотысячный десант. Слово «окружение» в любые времена во всех армиях являлось поводом для паники. Моральный дух гарнизона качнулся. А наутро сразу два английских бронепоезда, вооруженные морскими орудиями, начали мешать с землей русские позиции, расстреливая пушки, стоящие в открытом поле и вбивая в землю пехоту, сгрудившуюся у люнетов и редутов.
Контрбатарейная борьба с учетом постоянно передвигающейся цели сразу выявила конструктивный недостаток русских трехдюймовок – отсутствие горизонтальной наводки, – а незащищенность расчетов в течение получаса привела к молчанию все стреляющие орудия. В это же время английский десант оседлал мост через Хунхэ, а со стороны Телина показался конный разъезд японской кавалерии с белым парламентерским флагом.
Всего через час переговоров с английским и японским представителями, генерал Артамонов приказал своей дивизии прекратить сопротивление и сложить оружие. Капитуляция прошла в целом спокойно и цивилизованно. Досадным возмутителем спокойствия оказался подполковник Леш, проигнорировавший приказ генерала и буквально проломивший оцепление. Он ушел со своим батальоном на северо-восток по горным дорогам. Впрочем, его особо и не держали. Поставленной цели авангард корпуса вторжения добился – путь на Харбин был свободен.
Выполнили свою задачу и разведчики капитана Варгасова. Расположившись и тщательно замаскировавшись на примыкающих к Мукдену сопках, они три дня старательно и планомерно ликвидировали шпионов противника, подбирающихся к городу со стороны гор, и каждые четыре часа отсылали в Ставку радиограммы о состоянии дел в гарнизоне, своими глазами наблюдая беспомощную перестрелку с англичанами и позорную капитуляцию практически полнокровной дивизии.
К тому времени, когда дозорный отряд батальона Леша наткнулся на пост Варгасова, капитан уже свернул свой радиотелеграф. В его кармане лежал последний приказ Ставки – сопроводить подполковника с его подразделением до Харбина, а потом уходить в сторону Хингана, минуя Цицикар, занятый противником.
Москва. Ставка Верховного главнокомандования
Император не спеша дочитал рапорт, подошел к
