— Молодец, — похвалил Владыка. — На днях я приказал наказать одного стража, ты знаешь его?
— Да, Владыка!
— Иди и передай ему, что прощен.
— Сделаю! Как только сдам пост.
— Сейчас иди. Это приказ.
— Сделаю! — стражник снова ударил себя кулаком в грудь, развернулся и потрусил неторопливым бегом ко Дворцу.
— Пап, колокольчики в уши — это жестоко, — заметила Миу.
— Зато как он сегодня обрадуется! — улыбнулся Фаррам.
— Папа, я провинилась. Я рассказала хозяину, чья я дочь. Мне нет прощения.
— Ты сама сказала, или он спросил?
— Он спросил, я ответила.
— Тогда твоей вины нет. Ты не имеешь права лгать хозяину. Больше никому не говорила?
— Больше никому. Линда тоже спрашивала, но я сказала, что не имею права ответить. А хозяин запретил ей настаивать. Только я думаю, люди уже догадались. Они очень умные, пап. Господин Мухтар за ночь выучил наш язык.
— Ты шутишь, дочь!
— Честно, пап! А потом весь день жаловался, что голова болит.
— Поразительно. Твой хозяин сказал, что ты знаешь, как его позвать.
— У меня ошейник с прибамбасами. Если в нужном месте нажать и говорить, он меня услышит.
— Покажи, как ты это делаешь?
Ладошка закрыла одну из видеокамер ошейника.
— Господин мой, Владыка ждет тебя, — произнесла Миу напряженным голосом. Петр протянул мне микрофон.
— Слышу тебя, хорошая моя, — отдаю микрофон Петру и выхожу из машины.
— Папа, ты слышал? Хозяин сказал, что я хорошая, — последнее, что слышу, закрывая дверцу.
Когда подхожу к беседке, запыхавшийся стражник уже на своем посту. А Миу исполняет перед Владыкой танец живота.
— Красиво! А хвостик-то хвостик! Линда от зависти умрет, — говорю я. — у нее-то хвостика нет.
Миу смущенно прижимает ушки.
После перерыва — легкий перекус. Что интересно — как говорила Миу, завтрак, обед и ужин во Дворце всегда в одно и то же время. А перекусы — в разное. Есть какие-то сложные правила, в которых учитывается, что было на завтрак, что будет на обед, погода на улице, настроение Владыки. Но нужно родиться во Дворце, чтоб в них разобраться.
Где-то на балкончике под потолком тренькает музыкант. Рабыни разносят на подносах блюда. Миу вскакивает и присоединяется к ним. Через минуту появляется в дверях с подносом. Ушки торчком и улыбка во весь рот. Пошушукалась с подругами, сразу понятно. Обслуживает только нас с Линдой. Нет, еще и Шурртха.
Серая рабыня в изящном ошейнике с золотым узором по черному металлу наполняет бокал Владыки и передает кувшин Миу. Вино — как кристалл рубина. Прозрачно и игристо. Любуюсь игрой света в бокале и делаю крупный глоток.
Все импланты взвывают разом. В вине яд. А я расслабился, идиот, нарушил технику безопасности. Первый глоток должен быть маленьким. Теперь вся надежда на кибер-симбиота.
Отставляю бокал и накрываю ладонями кубки Линды и Шурртха.
— Не пей, — хриплым голосом говорю Владыке. — Плохое вино. У нас с тобой животы заболят, а остальные умереть могут.
Владыка понимает с полуслова. Трижды хлопает в ладоши. У всех дверей, перекрывая проход, замирают по четыре воина. Стражники цепочкой просачиваются в зал и бегом занимают позиции вдоль стены с окнами. У каждого лук, стрела наложена на тетиву. Но стрелы пока смотрят в пол. В зале гробовая тишина. Из коридора слышны команды и топот подкованных сапог. Петр уже в курсе, разворачивает в машине медицину. Симбиот сообщает, что его запаса реагентов недостаточно для синтеза нужной дозы антидота и нейтрализации всего яда. Грустно…
— Миу, сбегай к машине, принеси целебное молоко, — громко и резко произношу я. — Быстро!
Миу, все еще с кувшином в руке, бросается к двери. Стражники не пропускают. Но Владыка кивает, и двое скрываются за дверью вместе с ней.
Владыка поднимает бокал и задумчиво любуется игрой света на гранях хрусталя.
— Выпей из моего кубка, — неожиданно приказывает серой рабыне. Та падает на колени, хвост проходит между ног и прижимается к брюху.
— Ну!
— Я сейчас, я выпью, — лепечет рабыня, на коленях приближаясь к Владыке.
— Не пей! — командую я.
— Почему? — удивляется Владыка.
— Твоя рабыня наполняла твой кубок. Моя рабыня наполняла мой кубок. Если твоя рабыня выпьет, моя тоже должна будет выпить. А я не хочу терять свою рабыню.
— Не пей, — подтверждает мой приказ Владыка.
Вбегает стражник, шепчет что-то на ухо Владыке. Появляется Миу с черной сумкой в руке. Другой рукой тащит за локоть запыхавшегося стражника. Достаю из сумки флакон геля. Он белый и густой как сметана. Этим и заканчивается сходство с молокопродуктами. Выпиваю весь. Симбиот выпускает манипуляторы и активно перемешивает гель с содержимым желудка. Это неприятно, а временами больно. Но скоро гель слегка вспенится и застынет тогда будет еще хуже. А о том, что предстоит в ближайшие двое суток, лучше не думать.
Снимаю куртку, расстегиваю и поднимаю к плечу рукав, пристегиваю двумя широкими ремешками на трицепс черную коробочку биотеха. Повторяю процедуру на другой руке. Тут же чувствую серию болезненных уколов. Застегиваю рукава и надеваю куртку. Зал, затаив дыгание, следит за моими действиями. Даже Владыка. Даже воины у стен.
Через некоторое время слышу доклад от импланта, что буду жить. Мелочь, но до чего приятно!
Петр уже разобрался в обстановке, поднял в воздух стайку разведчиков-орнитоптеров и докладывает, что от Дворца в сторону пустыни удаляется один всадник. Быстро удаляется…
Я сиплым голосом пересказываю новости Владыке. Он приказывает страже догнать и вернуть неизвестного. Дублирую приказ Петру. Петр поднимает машину и устремляется в погоню.
Мне нехорошо. Не знаю, какой коктель вкололи биотехи и симбиот, но гель начал пениться и застывать, а симбиот борется за сохранение подвижности манипуляторов. Хорошо то, что гелевая масса впитала и зафиксировала в себе бОльшую часть яда. Плохо то, что меньшая часть — во мне. Что меня банально пучит. Что скоро гель застынет и у меня в желудке будет камень размером и формой с сам желудок. Ну, не камень, так кусок пенопласта… Что в этом застывающем камне сейчас ворочается симбиот. И это больно. Хотя, по идее, обезболивающее он должен был вколоть первым делом.
Линда смотрит на меня, передергивается и морщится. Вспоминаю, что ни в какую не хотела соглашаться на подсадку кибер-симбиота. Нужно будет заглянуть в ее личное дело. Похоже, через что-то подобное она проходила. Когда успела? Стажерка ведь. Первый раз на контакте.
А стажерка тем временем отодвигает подальше бокал с отравленным вином и начинает есть. Нет, не есть, а жрать. Будто неделю не кормлена. Теперь все смотрят на нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
