Мира и его окрестностей. На Новоалексеевской, например, эти двухэтажные строеньица снесли ещё в шестидесятые, когда, собственно, и появился почти современный проект автодороги в сторону Ярославля. Отец моего визави работал на стройках разнорабочим и безбожно пил, мать была медсестрой в местной больнице и одна пыталась вытянуть всю семью — у Лёхи было ещё трое младших сестер, две из них и сейчас учились в школе. Получалось, разумеется, плохо — свою зарплату отец пропивал, у младшего медицинского состава оклад был копеечный даже со всеми дополнительными ставками. Ну и в итоге Лёха с малых лет оказался предоставлен сам себе, а его дальнейшая жизнь была расписана чуть ли не поминутно — восемь классов общеобразовательной, два года ПТУ или три — техникума, армия, женитьба и бытовой алкоголизм. Ну или первый привод в ментовку ещё во время учебы, второй — сразу по окончании училища, а если военком попадется несговорчивый, то вместо армии Лёхе светила самая настоящая зона.
Но ему повезло. В шестом классе к ним в школу перевелся Боб — тот вроде бы нашел какие-то проблемы в своей элитной гимназии, и его родители быстренько получили новую квартиру и переехали, утащив за собой и своего дебила. Оперативность переезда ещё раз показала мне, что я влез в разборки каких-то местных мажоров, и это могло закончиться очень плохо, но бросать Аллу я не собирался.
Боб, Родион и Михаил были из очень хороших семей и сошлись быстро, а Лёха, похоже, попал к ним по приколу — ну или они посчитали его полезным. В итоге образовалась настоящая банда четырех. «Бандиты» не хулиганили, хотя могли и отметелить кого-нибудь по случаю, занимались больше чем-то богемным вроде пьянства, спекуляции и прослушивания музыки. У Лёхи к тому же обнаружился слух и легкий талант к гитаре, они думали даже группу собрать, но как-то не сложилось.
В армию Лёху, кстати, не взяли по здоровью — бывали и такие случаи в кровожадной Стране Советов. А вот Боба замели — и родители почему-то не стали его отмазывать, хотя, наверное, имели возможность. Члены банды к тому времени разъехались по разным районам. Боб с родителями вернулись в центр и жили на проспекте Калинина, Михаил женился, и родители выделили ему двухкомнатную квартиру неподалеку от проспекта Вернадского. Ну а барак, где обитал Лёха, наконец снесли, и он вместе со всей семьей переехал в пятикомнатную квартиру в новой девятиэтажке в Кузьминках. В районе ВДНХ остался жить только Родион, но и он уже думал съезжать от родителей — насколько я понял, те в поте лица организовывали ему подходящий жилищный кооператив.
Но они продолжали плотно контактировать и после всех этих перемещений, дружили, по словам Лёхи, крепко, и на просьбу Боба присмотреть за Аллой откликнулись всей душой. Тем более что пример того, как именно надо присматривать, показал сам лидер — а уж наезжать втроем на одного эти ребята умели хорошо.
Меня поразило, что Лёха буквально боготворил Боба — видимо, понимал, что без этого типа давно бы скатился по наклонной. ПТУ, кстати, он так и не окончил, оставшись со справкой о прохождении курса средней школы, но без аттестации. Я лениво подумал, что было бы здорово, если бы такие справки давали попаданцам сразу по прибытии. Тогда бы мне не нужно было учиться по второму разу, и я вообще не волновался бы о высшем образовании.
* * *
— И что мне с тобой делать? — я сделал вид, что размышляю вслух.
— Ссука… развяжи… руки затекли, — прошипел Лёха.
Но очень-очень тихо. Мне даже вставать не пришлось.
— Потом, — пообещал я. — Если захочешь. Смотри, Лёха, вариантов у нас немного. Допустим, я тебя просто отпускаю и даже возвращаю тебе эти пластинки. Завтра вы втроем встречаете меня и снова избиваете, но на этот раз гораздо серьезнее, чтобы я на пару недель загремел в больницу. Так?
Он угрюмо промолчал. Пришлось пнуть его в ногу.
— Так.
— Я, конечно, накатаю заяву в полицию, вам, думаю, немного потреплют нервы, но в целом вы даже на пятнадцать суток не загремите. И когда я вылечусь и снова вернусь к Алле, нас ждет ещё одна встреча. Так?
— Так…
На этот раз обошлось без взбадривающего пинка.
— Ты же понимаешь, Лёха, что мне этот вариант не очень нравится?
Он хмуро кивнул. Пришлось снова пинать.
— Понимаю, — буркнул Лёха. — А если мы про тебя забудем? Я поговорю с ребятами, они поймут… Заебало вокруг этой девки прыгать, пусть Боб разбирается…
Я пнул его — для порядка, чтобы не говорил про Аллу плохо, — а не потому, что его предложение никуда не годилось. Хотя оно не стоило слов, которые Лёха потратил на то, чтобы произнести его.
Судя по его же собственным словам, Лёха в этой компании находился на положении мальчика подай-принеси. Он в меру сил прилежно выполнял порученные ему задания, за что имел немного денег и много власти — точнее, много больше, чем мог себе позволить в силу интеллекта и происхождения. Ни Родион, ни Михаил не обратят внимания на его предложение — пошлют и будут в своём праве. А этот уёбок утрется и будет делать то, что скажут старшие товарищи.
— Это ты сейчас изложил наш с тобой второй вариант, как я его вижу, — продолжил я. — Только упустил несколько важных моментов. Сначала я приведу в действие эту бомбочку, которую ты так нежно держишь… не дергайся… мы пока всего лишь разговариваем. Потом вышибу тебе несколько зубов и помогу собрать их. Вот в таком грустном виде ты и скажешь своим приятелям то, что собирался. Ну и от меня передашь — если они тебя не послушают, то я проделаю с ними то же самое. Выловлю по одному и проделаю. Адреса я теперь знаю, где искать — тоже. Ну а поскольку я сомневаюсь, что они, посмотрев на тебя, испугаются, то скоро у вас будет инвалидная банда безруких. Даже пластинку на проигрыватель поставить не сможете, поэтому я их сразу себе заберу, вам они ни к чему. Хороший вариант?
Я доброжелательно улыбнулся.
Кажется, Лёха проникся всем ужасом своего положения, и даже возможные страдания приятелей его не могли утешить. Он снова забился в путах, но я вязал на совесть.
— Ссука… — но и на этот раз он не кричал.
— Блин, как же ты заебал своей сукой, — я лениво пнул его. — Вот чего ты такой тупой, а, Лёха? С чего вы вообще так трепетно выполняете просьбу своего Боба? Он вам кто
