Джип неуклонно сокращал расстояние между собой и «Тойотой» – но был еще далеко. «Харлей» же несся навстречу «Волге». Можно было, конечно, сориентировать Лешу и Саню по мобильному, но Славе очень хотелось воссоединиться с «афганцами» перед серьезными событиями, которые вот-вот должны были развернуться.
В «Тойоте» сбавили скорость. Налево от главной трассы, в маленьком, заросшем травой переулке с рекламным щитом на углу про отдых на Алтае, стояли, притулившись к покосившемуся забору, невзрачные «Жигули».
Спустя минуту, не больше, эти самые «Жигули» выскочили из переулка и понеслись к Усть-Семе. «Тойота» же осталась одиноко стоять у того же самого забора… Именно туда через несколько минут завернул джип. Ножев успел крикнуть: «Бросай оружие!», а Волховецкий и Веселаго держали пистолеты наготове – пока не поняли, что «Тойота» пуста…
Не размышляя долго, Шамиль развернул джип обратно на трассу. Волховецкого мгновенным совместным решением оставили охранять «Тойоту» – чтоб никто не открыл салон и не забрал брошенный на заднем сиденье главный вещдок.
– Револьвер держи наготове, – очень тихо, почти на ухо посоветовал ему на прощанье охранник Сева Веселаго. – Кто их знает, какой у них план действий. Сообщники… Машина вряд ли без присмотра стояла.
Джип продолжил преследование.
Но какую машину они преследуют – теперь никто из едущих не знал.
И это очень хорошо понимал оставленный часовым Петр. Поэтому он тут же стал звонить по мобильному Тому. Он хотел, чтобы Том предупредил Лешу и Саню, двигавшихся сейчас навстречу преступникам, что те уже не на «Тойоте-Лексус». Но на чем они – было неизвестно.
Глава 45
Встреча неминуема
Человек с косицей, которого Сявый называл Режиссером, перевел дух, освободившись от главной улики – автомата с глушителем.
Кликуху, как говорят блатные, «Режиссер» дали ему тюменские – после того, как по заказу замочил он красивую молодую актрису. А до этого пас ее чуть не месяц, ходил на спектакли с ее участием и все рассказывал пацанам, как классно она играет.
Что же касается другого наемного убийцы, того, кто был за рулем, то, окажись здесь сейчас житель Оглухина Витек, он, пожалуй, несмотря на прошедшие пять с лишним лет, сразу узнал бы в нем того самого Сявого, который сумел когда-то убедить судью, что именно Витек убил туриста. Хотя четырнадцатилетний Витек и в драке-то вообще не участвовал. Да, того Сявого, из-за которого Витек пробыл в колонии около четырех лет – невосполнимые годы от четырнадцати до восемнадцати. Того, кто помог ему в самые юные годы узнать, что есть люди, для которых вообще нет никакой проблемы в том, чтобы растоптать чью-то жизнь.
А вот почему Сявый, получив тогда пятнадцать лет, сейчас гулял на свободе, – на этот вопрос Витек, пожалуй, ответить бы не смог.
– Двигатель в порядке, – одобрительно сказал Сявый. – 600 кэмэ до Монголии должна проехать.
Вроде бы он снова неизвестно с чего взбодрился. Скорей всего, просто потому, что депрессивность в набор качеств, совместимых с его кровавой профессией, не входила.
Бронежилет, приготовленный в кабине, Сявому пришлось надевать на ходу (хотя ничто пока не предвещало, что он понадобится). Новое оружие, заботливо приготовленное неведомыми сообщниками, достали из-под сиденья.
…Понятно, что «Жигули» здесь не стояли бесхозно, – кто-то за ними присматривал из ближайшего дома. Сейчас этот кто-то присматривался к оставшемуся в том переулке Петру Волховецкому…
«Жигули» шли к Усть-Семе. В это же самое время и с той же скоростью шла к Усть-Семе по встречной полосе «Волга».
* * *
В «Волге» за рулем был Леша. Рядом с ним – как всегда, Саня. Сзади, у левой дверцы – сразу, если понадобится, выскочить из машины на встречку – Василий. В милицейской форме с пустым левым рукавом, засунутым под ремень. С ним – два рядовых милиционера. У всех троих кобура расстегнута.
«Волга» шла с эскортом. Правда, он состоял только из одного мотоцикла – хорошо знакомого нашим читателям «Харлея», переделанного из «Явы», встретившего «Волгу» и пристроившегося к ней.
Пассажир, сидевший на заднем седле мотоцикла, лопался от гордости. Когда Скин пытался прикинуть, кому в Москве будет рассказывать, как спас своей замечательной придумкой девчонку от киллеров, – он просто не находил в кругу своих приятелей тех, кто способен по достоинству оценить его гений!..
– Обратно на Барнаул не пойдут, – твердо сказал Василий, с рыжими усами «под Чапаева». – Дорога на Москву им больно длинная. Федеральная трасса, кругом посты. Нет, они на Кош-Агач пойдут. Полтыщи километров – Кош-Агач, Ташанта – и они на перевале Дурбэт-Даба. Монголия. На «Тойоте» вообще меньше четырех часов.
– Да они не на «Тойоте» уже, – сказал Саня, отключая мобильник. – Только что мне сообщили.
– А на чем?
– То-то и оно-то, что не смогли засечь, на что они пересели. «Тойоту» бросили в переулке.
– Классика! – сказал Василий. – Профессионалы работают. Понятно теперь, что это из-за вас сибирский прокурор нас тут третьего дня на уши ставил. Москвичи почтили своим присутствием! Своих отморозков нам тут маловато стало… И главное – не понять ни черта. Наследство американского дядюшки… Бред какой-то.
– Василий, вот ты про Монголию говоришь, – сказал Леша, не спуская глаз с дороги. – А кто их там ждет-то больно? Как они границу-то пересекут?
– Кто ждет? Не беспокойся, ждут! Уж если их заказчики в Америке шуруют, не стесняясь, насчет не своего наследства – таким в Монголию-то отход обеспечить раз плюнуть!
– Не знаю… – протянул Саня. – Ты, сержант, упускаешь, по-моему, из виду, что заказ-то не выполнен. Женя-то, дай ей Бог здоровья, – жива. Кто с ними теперь цацкаться будет?
– Не скажи! Заказчики в их аресте в любом случае никак не заинтересованы.
– Согласен. Но у заказчиков есть свой способ абсолютно исключить их арест. Он тебе, Василий, хорошо известен.
– Кончайте базар, – сказал Леша. – Усть-Сема. Куда идем – налево, направо?.. Решайте, только по-быстрому!
Глава 46
Александр Осинкин выходит на финишную прямую
– Наш самолет приступил к снижению… Просим вас пристегнуть ремни… Температура в Барнауле плюс 20 градусов…
Было семь утра. Александра Осинкина ожидал в аэропорту, чтобы везти до Горно-Алтайска, а то и до Чемальского района – по ситуации, – коллега из Алтайского университета. Осинкина мучила совесть, что пришлось подымать беднягу ни свет ни заря.
У него вообще была настоящая аллергия на то, чтобы затруднять своей персоной других людей.
И когда это все-таки случалось, Осинкин уговаривал себя одним только способом – тем, что он сам решительно всегда готов был прийти на помощь друзьям, коллегам, просто знакомым и вовсе незнакомым.
Никакого багажа у него, натурально, не было. Чемодан, с которым прилетел в Шереметьево-2 из Мексики, он отдал встретившему его сотруднику, который вручил Осинкину купленный по его просьбе билет на Барнаул и тут же повез его из одного аэропорта в другой – в Домодедово. Осинкин с извинениями просил подержать чемодан дома до своего возвращения с Алтая. По дороге коллега весьма был удовлетворен подробным рассказом о всех интересовавшем мексиканском семинаре и долго благодарил Осинкина, прощаясь перед отлетом. Осинкин не объяснял, почему он вернулся раньше времени и так скоропалительно летит в Сибирь, а сотоварищ тактично не расспрашивал. С женщиной такой номер в России бы не прошел – забросала б вопросами. Но с мужчинами иногда проходило.
Барнаульский коллега, весьма симпатичный и талантливый молодой человек, несомненно, тоже надеялся услышать кое-что от непосредственного участника престижного, блиставшего известными именами международного семинара. Но пока из скромности помалкивал.
Прежде чем выйти на главную трассу, долго ехали из аэропорта по самому Барнаулу. Осинкин был здесь первый раз, но историю города себе представлял – в самых общих чертах. В конце ХVIII века Барнаул имел статус «горного города». К тому времени Демидов уже наладил – в окружении воинственных кочевников – плавку меди на Колывано-Воскресенском заводе. Затем навез крепостных, выстроил плотину на Барнаулке. Потом построил Барнаульский завод.
Но следов долгой и интересной истории горного города на его улицах было уже не найти. В советское время заменили, а когда оно кончилось, так и не вернули исконные названия ни Соборной площади (стала Площадью Свободы), ни Соборному переулку. Хорошо хоть Демидовская площадь есть! Давно не было на городской карте – и уже, пожалуй, не осталось даже тех, кто их помнил, – ни Московского проспекта, ни Бийской или Петропавловской улиц. Вместо них город из конца в конец пересекал Ленинский проспект. А параллельно и чуть покороче – проспекты Красноармейский, Комсомольский и Социалистический – как раз вместо Соборного переулка.
