вернулся обратно, вот только на панцирь Флоны не сел, а упал, задыхаясь от усталости. Кесса обняла его, беспомощно глядя в затуманенные глаза.
- Тут есть сладкие бусы, - она достала из корзины нить желтоватых блестящих шариков. – Может, съешь их? Хоть чем-то надо поддержать силы!
- Давай, - буркнул Речник, раскусывая шарик. – Правда, вкусно. Я сейчас опомнюсь, не надо так смотреть. Бояться нечего уже, вот только пользы от меня…
- Ты спас город, - нахмурилась Кесса. – И лес. Эти Иурриу – просто неблагодарные… крысы!
- Да, что там говорить, - поморщился Натаниэль. – Так и есть. Я боюсь, они и в Хелгион нажаловались. Кто вообще делает жрецами таких юнцов, как Альвин?! Ещё бы годовалого котёнка в храме главным поставили! Наши старейшины никогда не сделали бы такой ерунды!
- А! – Речник махнул рукой. – За то, что я всюду лезу, мне никто не обещал платить. Так ты боишься, что в Хелгионе тебя назовут святотатцем?
- Сами позвали, - фыркнул Квомта-Риу. – Там мор, а я – лекарь. Не нужен – могу уйти. Я боюсь за вас. Могут что-нибудь учудить…
- Не учудят, - покачал головой Фрисс. – Я сейчас не воин, а куль с соломой. Иди в Хелгион, Натаниэль, мор ждать не будет. А мы поедем своей дорогой. Ты к священному огню не прикасался, к тебе не привяжутся…
Лес расступился снова – в паре десятков шагов от холма, утыканного кольями и увенчанного сторожевыми башнями. Заросли под стенами Хелгиона были тщательно вычищены, но сквозь угли и утоптанную землю уже пробился папоротник, а из нетронутой чащи тянулись ветви серебристого холга. Жёсткие синеватые побеги торчали из папоротников, - лес отступил ненадолго, и Кессе невольно представлялось, как моховые дебри со всех сторон наползают на городской холм и захлёстывают его, как волны.
В последний раз оглянувшись, Натаниэль быстрым шагом пошёл к холму и закричал, размахивая руками. Его услышали – с башни полетела верёвочная лестница. Фрисс сидел на спине Двухвостки, смотрел на город и как будто собирался с силами, чтобы идти дальше.
- Речник Фрисс! – Кесса потянула его за рукав. – Хелгион так назвали в честь Келги Лучника? Он тут был, да?
- Да, должно быть, - кивнул Фриссгейн. – Этот город тоже помнит людей. В каком из тюков мой шлем?
- Зачем шлем? – мигнула Кесса, глядя, как Речник влезает в доспехи и соскабливает с пояса зеленоватую плесень. – И броня… Тут и так жарко! Тебе тяжело будет, Речник Фрисс…
- Ничего, - отмахнулся тот и встряхнул поводья. Двухвостка удивлённо фыркнула и потопала вперёд, с каждым шагом ускоряясь, пока не перешла на бег. Кесса, подпрыгивая на панцире ящера и цепляясь за шипы, оглянулась в последний раз на Хелгион. Смутная тень виднелась на дальней сторожевой башне – Натаниэль так и стоял там, провожая взглядом Двухвостку. Моховые заросли затрещали под ударом тяжёлого бронированного тела – и расступились.
…Мох сплетался со всех сторон. Его давно никто не тревожил, и толстые ветки не с первого раза поддавались даже ударам Речника. Флона сердито ревела и грызла стебли, но проку было мало. В лесном полумраке не понять было, идёт дело к полудню, или солнце вот-вот сядет. Кесса оглядывалась и не видела позади никакой тропы – мох срастался снова, стоило веткам дотянуться друг до друга.
- Да, тут не разбежишься, - сказал Речник Фрисс, утирая лоб, и опустился на панцирь Двухвостки. Он тяжело дышал, и кровь снова отлила от лица. Кесса испуганно замигала.
- Это последние преграды, - пояснил Речник, отламывая ветку холга. – Ближе к Гелангу мох расступится, а там начнутся дороги Вайморов. Они не дают лесу воли. Жаль, я не Маг Огня, а так было бы удобно…
С тяжёлым вздохом он встал на ноги и взмахнул мечом, рассекая сплетения ветвей. Кесса, закусив губу, ударила ножом по закачавшейся моховине – и охнула, схватившись за запястье. Кинжал зазвенел, упав на панцирь Флоны.
«Из чего только сделан этот холг?!» - Кесса, подобрав нож, ударила по ветке ещё раз, оставив небольшую царапину.
- Постой, - Речник перехватил её руку и осторожно поправил рукоять в ладони. – Так не выронишь.
Кесса вспыхнула и уткнулась взглядом в землю.
- Вот, держи, - Фрисс выловил из зарослей мясистый лист локка и насадил его на один из шипов Двухвостки. – Ветки жёсткие, а у тебя руки пока что слабоваты. Будешь учиться на таких листьях, пока запястья не окрепнут. Режь и коли его, как вздумается… как Чёрная Речница в бою.
Кесса покосилась на Речника – не смеётся ли он?
- Речник Фрисс… Так ты сделаешь меня Речницей? Научишь меня?
- Кто-то же должен, - пожал плечами тот. – Если тебе так нравится это занятие… Я начну, а толком обучат тебя уже в Замке. Попрошу Вайринхенга взять тебя в отряд…
Заночевать им пришлось в моховой чаще, и Кесса боялась закрыть глаза – а ну как за ночь холг оплетёт их тела и прорастёт насквозь?! Но мох не тронул их, а вскоре после рассвета серебристые заросли поредели, и земля под лапами Флоны стала твёрже. Сухие листья огромных папоротников устилали её, а из них торчали широкие пеньки. Они с хрустом ломались под ногами, источая острый грибной запах. Флона с интересом обнюхала один из них, взяла в пасть крупный обломок – и тут же выплюнула, с отвращением тряся головой.
Фрисс сорвал со ствола прядку мха, размял в пальцах и лизнул.
- Ага, совсем рядом, - пробормотал он, оглядываясь на Кессу. – Влезай в скафандр. Подъезжаем к Гелангу.
- Геланг! – Кесса поёжилась. Она ещё не успела забыть едкую реку, тяжёлые маслянистые волны и шипение растворяемых травинок.
- Речник Фрисс, а ты?!
- Йудан пишет, что Геланг в низовьях становится пресным, - Фриссгейн задумчиво разглядывал мох. – Пить из него нельзя, но глаза уже не выедает. Если поторопимся, никто не отравится.
Когда впереди заблестела широкая река, Флона остановилась, принюхалась к прохладному ветру и взревела. Эхо подхватило её вопль, и десятки голосов откликнулись со всех сторон, - трубный рёв, и рык, и сердитое рявканье. Фыркнув, Двухвостка опустила нос к земле и побрела к берегу.
Тут не чавкала под ногами болотная жижа, и чёрные ветки не гнили на мелководье, не было и ошмётков тины. Мелкие окатанные камешки похрустывали
