С другой стороны, это правительство заговорщиков и контрреволюционеров позволяет себе гнусные издевательства над рабочим классом, над его прессой, над его представителями. По корниловскому делу арестовано ровным счетом пять человек, которые сидят под охраной собственного почетного караула и могут бежать, когда им заблагорассудится. А настоящие тюрьмы полны большевиками, которые устраивают голодовки, не будучи в состоянии добиться ни освобождения, ни членораздельного обвинения… В Минске же только что закрыт большевистский «Молот», который обслуживал армию…
С особой яростью была подхвачена позорная попытка эвакуации и бегства правительства в Москву. Заговорщики предают революционную столицу! Неспособные оборонить ее, они и не желают этого… Немцы продолжают свои морские операции, матросы кладут свои головы, союзники не шевелят пальцем для помощи и обливают грязью наших героев. А правительство? Оно не только бежит в Москву, подготовляя сдачу Петербурга… «Как нам достоверно известно, оно стремится обезоружить ряд укрепленных пунктов, стоящих на пути к Питеру, требует снятия с укрепленных мест пушек, которые можно установить в другом месте только через полгода… Все это делается для того, чтобы выполнить свои контрреволюционные планы, чтобы разоружить революцию и ее центры… Это заговор правительства и „союзников“ против Петрограда и его революционных защитников. Запомним это, товарищи матросы и солдаты!» («Рабочий путь» № 33 от 11 октября).
К тем же целям направлены и новые требования правительства относительно вывода из столицы революционных войск. На фронте тяжко, и нужны подкрепления. В это мы верим. Но есть ли хоть один рабочий или солдат, который поверил бы, что Керенский выводит войска не в политических целях? Нет, после корниловщины верить этому глупо и преступно. Мы все пойдем на фронт. Но пойдем тогда, когда будем уверены, что закроем этим дорогу немцам, а не откроем ее контрреволюции…
Но как же при таких условиях быть с обороной? Выход один: надо взять ее в свои руки. Мы готовы защищать революцию от немцев, как защищали ее наши братья, герои-матросы и латышские стрелки. Но мы не можем сказать гарнизону: отдай себя в руки Керенского, который обратит тебя против рабочего класса. Положение нелепое и невыносимое. Да и единственный способ изменить его – это ликвидировать правительство народной измены…
Следующий факт может одновременно характеризовать и состояние обороны, и настроения политически активных масс. Наш Верховный главнокомандующий, который (по ближайшем ознакомлении с делом) публично преклонялся перед несравненной доблестью моряков, несколькими днями раньше обратился к тем же морякам с обычным бестактным окриком: флот разлагается и ненадежен, надо загладить свои преступления перед революцией и т. д. В ответ на это второй съезд моряков Балтийского моря вынес такую резолюцию: «…требовать от рабоче-солдатского и крестьянского ЦИК немедленного удаления из рядов Временного правительства социалиста в кавычках и без кавычек, антиполитического авантюриста Керенского, как лица, позорящего и губящего своим бесстыдным политическим шантажом в пользу буржуазии великую революцию, а также вместе с нею весь революционный народ. Тебе же, предавшему революцию Бонапарту-Керенскому, шлем проклятия в тот момент, когда наши товарищи гибнут под пулями и снарядами и тонут в волнах морских, призывая защищать революцию, и когда мы все, как один человек, за свободу, землю и волю сложим свои головы, погибнем в честном бою в борьбе с внешним врагом и на баррикадах – с внутренним, посылая проклятия тебе, Керенский, и твоей компании…»
Документ, несомненно, не лишен красочности… Впрочем, едва ли «нижние чины» когда-либо обращались в таком стиле к действительному Бонапарту. Напротив, подобные взаимоотношения между армейской массой и ее верховным вождем нельзя признать нормальными для армии, способной жить и побеждать… Конечно, можно было отделываться фразами о разложении, о разбойниках и убийцах. Но ведь это был вздор. Флот как боевая величина был на высоте. Флот жил своей органической жизнью, которая могла стать нормальной, но не в существующих условиях.[168]
Я перечислил главнейшие ударные пункты большевистской агитации тех недель. Вся эта агитация шла по линии полного отсутствия сопротивления. Но был еще особый пункт, на котором приходилось сосредоточить силы… Что коалиция была нетерпима и преступна – это было доказано миллион раз и ясно без доказательств. Но этого недостаточно… Если нельзя выносить коалицию, то ведь скоро соберется Учредительное собрание – тут будет спасение, и мир, и хлеб, и земля. Так мог думать рабочий, крестьянин и солдат. Тут были его надежды…
Это не годилось. Этот выход из положения надо было замуровать. Веру в Учредительное собрание надо было разрушить. То есть надо было доказать, что при коалиции оно невозможно… Мы знаем, что именно сюда направили большевики свое особое внимание.
Буржуазия и коалиция срывают Учредительное собрание! Без этого не обходилась ни одна большевистская речь, резолюция, декларация, газетная статья. Можно сказать, что вся агитация велась под знаменем Учредительного собрания и его защиты. Как будто весь большевистский сыр-бор горел из-за Учредительного собрания.
Людям сведущим – но сведущим не особенно – это может показаться несколько странным. Ведь Ленин тут же, через час по приезде, обрушился на парламентарную республику и отвергал всякие правительства, кроме Советов. Лозунг «Советской власти», ставший затем «во главу угла» большевизма, также не предполагал, что Советское правительство будет временным правительством. Этот лозунг означал, конечно, форму правления и «идеальный политический строй». Учредительное собрание как будто всем этим определенно исключалось …
Правда, в свое время противникам Учредительного собрания было лучше о нем помалкивать. Но, казалось бы, только до тех пор, пока лозунг «Советской власти» не получит достаточного признания среди масс. По укреплении же позиций, казалось бы, можно было и раскрыть карты. По крайней мере можно было бы продолжать помалкивать – ради большей чистоты своего учения, во избежание путаницы и слишком грубого политического обмана.
Но нет, большевистская партия поставила дело иначе: долой коалицию и да здравствует Советская власть во имя Учредительного собрания! Во-первых, она не помалкивала, а страшно громко кричала. Во-вторых, она делала это не по мере законной дипломатической необходимости, не при первых нетвердых шагах, а в решительный час, перед самым выступлением, когда почти все активные массы были уже с нею.
В своем месте я отмечал, что, собственно, не большевистской партии в целом приходилось помалкивать об Учредительном собрании, а просто ее глава, Ленин, помалкивал о нем и не раскрывал карт в пределах большевистской партии. Ленин конспирировал от партии, а партия, не связав концы с концами, принимала Учредительное собрание за чистую монету и распиналась за него. Так было вначале… Но неужели так могло продолжаться до сих пор? Что же это за азиатское вероломство вождя? Что же это за безграничная невинность партийного «офицерства»?
Конечно, и того и другого здесь было в значительной дозе. Но этим дело не исчерпывалось. Дело было в том, что Ленин, дав первоначально пинка Учредительному собранию, а затем решив дипломатически помолчать о нем, скоро пришел к идее использовать его. Задумано – сделано. Учредительное собрание стало прикрывать «власть Советов». Ленин не только не помалкивал, но кричал вместе с партией. В своем центральном органе он писал о том, «как обеспечить успех Учредительного собрания». Его ближайшие друзья в официальнейших выступлениях сделали его исходным пунктом своей политики. Соответствующий материал уже можно найти в предыдущих главах. Его можно было пополнить безгранично… «Если власть перейдет к Советам, судьба Учредительного собрания будет в надежных руках; если буржуазия сорвет переход власти к Советам, она сорвет и Учредительное собрание». Так, агитируя, уверяла большевистская партия на столбцах своего «Рабочего пути» (3 октября)…
Но ведь были же на свете люди, которые не могли не помнить о пинке Ленина парламентарной республике и Учредительному собранию? Как же быть с этим теперь, перед началом боевых действий? Очень просто: «Ленин был против Учредительного собрания и за республику Советов», – утверждают наши противники. Утверждение явно неверное. Никогда Ленин не был «против» Учредительного собрания. Вместе со всей нашей партией он с первых же месяцев разоблачал Временное правительство за оттяжки Учредительного собрания. Что эти наши обвинения были правильны, доказано теперь жизнью… Вот и все. Так разъяснял «Рабочий путь».
