без убийств, без смертей и, быть может, даже с семьёй. — договорил мужчина, надевая на себя футболку.
— Складно ты всё говоришь, но немного противоречишь сам себе. — подметил подросток. — Если всё можно изменить в любой момент, то почему ты продолжаешь быть прежней версией себя? Разве ты не можешь всё резко изменить? — задал вопросы он, пытаясь подловить своего собеседника.
— Проблема в том, что я не желаю этих изменений. — тут же ответил Дженсен. — В моей голове уже укоренились некоторые принципы, соблюдать которые я поклялся себе до конца жизни, потому не могу свернуть с выбранного пути. — объяснил он, после чего вновь взглянул на Сина. — Твоя же голова пока не забита подобной ерундой, потому ты можешь делать всё, что только тебе вздумается, и ты в любой момент можешь пойти по другому пути. Именно в этом наше различие. Практически единственное отличие. — закончил он, надевая на себя куртку.
Син внимательно слушал Дженсена, его брови слегка нахмурились, пока он улавливал нюансы в сказанных словах. Его выражение стало более задумчивым, и он даже немного откинул голову, словно пытаясь понять суть того, что ему говорили. Он не отрывал глаз от бывшего солдата, как будто стараясь прочитать в них какие-то тайные мотивы.
Когда Дженсен закончил свою вновь затянувшуюся речь, Айкава медленно кивнул, словно давая понять, что понял сказанное. Его улыбка стала менее яркой, но она все еще оставалась на лице, хотя теперь она выражала больше уважения, чем самодовольства. Он подошел к столу и нашел на нем стакан с водой, чтобы утолить свою жажду.
— Те две девки всё ещё в зоне действия моей причуды. — сказал Син, отпив немного воды из стеклянного сосуда. — Сам убьёшь или мне это сделать?
— А зачем их убивать? — недоумевал мужчина. — Через несколько часов они точно забудут о том, что произошло здесь. В добавок, они ничего не сделали, чтобы быть убитыми.
— Последние слова мог бы и не говорить. — ухмыльнулся подросток. — Ты явно не тот, кого подобное заботит.
— Я не всегда был таким. — подметил Дженсен. — Не трогай их. Пусть живут. Быть может, они найдут своё счастье в жизни, в результате чего перестанут цепляться за первых встречных мужчин.
— Не люблю, когда лишние свидетели живы. — не унимался подросток.
— Перестань поддерживать свою психическую болезнь. Не все в этом мире желают сделать тебе плохо и больно. — продолжал стоять на своём бывший солдат, всем своим видом явно давая понять, что он против данных убийств.
Наконец, Син сдался, позволив двум дамам явно лёгкого поведения жить. В конце концов, мужчина был в чём-то прав. По крайней мере, подросток мог согласиться с тем, что не все в этом мире желают ему зла. Да и убивать их было бы слишком подозрительно и опасно, ибо в последние несколько дней Звезда гонялась за каждым преступником в этом городе, потому убийство этих девушек могло привести к нежелательному на данный момент вниманию.
— Далеко собрался? — поинтересовался Син, наблюдая, как Дженсен собирался покинуть квартиру, надевая обувь.
— Хочу повидать одного родственника. Давно с ним не общались. — ответил ему мужчина.
— Надолго?
— Постараюсь вернуться пораньше, но ничего не обещаю. — закончив с обувью, произнёс Тодд, выпрямляясь. — У тебя есть планы?
— Да, есть. — честно ответил Айкава. — Нужно напомнить нашей Звёздочке о том, что мы ещё существуем.
— Мне опасаться того, что она придёт по наши души этой ночью? — с явным сарказмом поинтересовался Дженсен.
— Надеюсь, что нет. — не слишком уверенно ответил подросток.
— Ну, если что, я и так не планировал долго жить. — пожал плечами Тодд, открывая входную дверь. — Я пошёл. Будь паинькой.
— Обязательно, пап. — саркастично ответил парень.
Бывший солдат лишь улыбнулся, после чего вышел из квартиры и начал спускаться по лестничной клетке. Син же, захлопнув дверь, вернулся в свою комнату и подошёл к окну, где и остался стоять на достаточно долгое время, глядя на уходящего Дженсена через стекло. Его выражение стало более серьезным, как будто он обдумывал сказанные слова и размышлял о том, что происходило. Он переводил взгляд с уходящего мужчины на улицу, словно что-то таинственное занимало его мысли. Он слегка скрестил руки на груди, словно внутри него происходила внутренняя борьба, и он пытался в ней разобраться. Его брови были слегка нахмурены, и глубокие морщины появились на его лбу, свидетельствуя о напряжении, которое он переживал.
Его взгляд был направлен вдаль, но его глаза казались пустыми, будто он углубился в свои мысли и внутренние раздумья. Его улыбка, которая ранее выражала уверенность, сменилась настороженностью и даже некоторой тревогой.
Син подошел к столу и опустился на стул, опустив голову между ладонями. В его позе можно было увидеть усталость и некоторую печаль. Он задумался, словно пытаясь собрать свои мысли воедино. В его движениях было что-то медленное и углубленное, как будто он погружался в свой внутренний мир. Его пальцы беспокойно стучали по столу, выражая его внутренние колебания и беспокойство.
Постепенно, его поза стала более расслабленной, и он поднял голову, взглянув на свои руки, которые лежали на столе. В его глазах мелькнуло что-то на подобии решимости, как будто он пришел к какому-то выводу. Тем не менее через несколько секунд эта самая решимость вновь исчезла, уступив своё место небольшой грусти и неопределённости, что терзали его сердце и душу.
— Что-то я расклеился. — произнёс он, слегка улыбаясь. — Надо быть… более уверенным в себе. Как учили, Син… Как учили.
* * *
— Слушай, Макс… А мы действительно всё делаем правильно? — задала вопрос Лола с ноткой грусти в голосе, смотря при этом на своего собеседника, что сидел напротив неё.
Этот вопрос начал беспокоить ум девушки с того самого дня, как они подорвали здание геройского агентства. Сначала, разумеется, она была рада успеху своей команды, но затем наступил период осмысления всего произошедшего, в результате которого Мелтон начала сомневаться в правильности действий своей команды. Нет, она ещё не отказалась от своего желания отомстить героям, что испортили её жизнь, но она начала думать, что этой самой мести можно было добиться другим — более мирным путём.
С каждым новым шагом в мире зла, которых девушка сделала не так уж и много, она начинала осознавать, что её путь,
