закатит одну из своих истерик в пятницу, – произносит она с издевкой, бросая в мою сторону настороженный взгляд.
– Спасибо за предупреждение, обещаю быть во всеоружии. Ты, кстати, рассказала ей про хоккей? Надеюсь, шапка задобрила суровую девочку.
– Не успела, вчера все как-то развалилось вечером. После неприятного разговора с воспитательницей у меня из головы вылетели наши планы, – говорит с досадой. Помнится, расставались мы на хорошей ноте.
– Насколько все плохо?
– Говоришь, как Ксюша. Она встретила меня на пороге почти таким же вопросом.
– У тебя на лице такая печаль, что неудивительно. Чем вызвано недовольство воспитателей в детском саду?
– Камилла плакала и отказалась учить стих, – произносит неохотно, но все же делится личными проблемами.
У нас с Лерой очень натянутые отношения касательно откровений относительно ее жизни. Понимаю, что для доверия необходимо время, но так и подмывает узнать больше.
– А причина кроется явно не в отсутствии желания, я прав?
– Да. Это же праздник для пап в том числе. И она, мягко говоря, не особо хочет поздравлять его.
– Почему? – продолжаю пытать в поисках ответов.
– Понимаешь, у них с Костей сложные отношения. Камилла очень нежная девочка и любовь считывает физическими проявлениями. Такими, как объятия, поцелуи, ласка. Если ее лишить подобного внимания, она очень быстро делает выводы. Вчера Ками сказала, что папа ее больше не любит.
– Когда они виделись в последний раз?
– Больше двух недель назад.
– И за все это время отец не нашел дня, чтобы встретиться с дочерью? – спрашиваю я, не скрывая презрения.
– Нет. Мы пытались пообщаться на эту тему вчера. Вышло хуже, чем я предполагала. Понятия не имею, как объяснить Камилле, что она вряд ли увидится с папой в эти выходные, – тоскливо произносит Лера, откусывая большой кусок кренделя. Тема печальная, но с набитыми щеками выглядит она крайне забавно.
– У вас были планы на эти дни?
– Не совсем, просто я обещала поговорить с Костей о встрече. Дети иногда излишне наивны, так что уверена, Камилла тешит себя надеждой. Попробую поговорить с Максимом, может, они со Светой проведут с нами вечер. Дочке, как и любой девочке, необходимо немного мужского внимания, – мы ненадолго замолкаем, пока каждый из нас блуждает в собственных мыслях.
– А что, если я украду вас в воскресенье? – предлагаю, когда план рождается в голове. Осуществить будет сложновато, но вполне реально.
– В смысле украдешь? – с опаской интересуется Лера.
– Поедем учиться кататься на коньках. Мы тренируемся недалеко от основной арены. Вечером тренировочный лед пустует, и вам с Камиллой никто не помешает. Только скажи заранее размер ваших ног. Сомневаюсь, что мужские коньки подойдут, – хмыкаю я, мысленно прикидывая, как договориться с администрацией клуба. Не то чтобы никто не делал так раньше, но подстраховаться стоит.
– Миша, вы никогда не встречались с Камиллой, а ты уже планы на выходные строишь. Что, если она воспримет тебя в штыки? – пытается воспротивиться Лера, как обычно, сомневаясь.
– Не делай преждевременные выводы. Посмотрим, как все пройдет после матча. В случае успеха можно покататься на коньках. Соглашайся. Когда еще хоккеист будет учить вас стоять на льду? – подмигиваю я, стараясь сгладить напряжение.
Невооруженным глазом видно, что она переживает о нашем с Камиллой знакомстве. У меня на этот счет более простое мнение: если к детям относиться хорошо, они это подмечают, делая то же самое.
– Ладно, тогда давай решать проблемы по мере их поступления. Нам бы первую встречу пережить, – неохотно соглашается.
Неожиданно в кармане раздается звонок телефона.
– Да, Сокол, у тебя что-то срочное? – спрашиваю я, отвечая.
– Демыч, вытащи меня из отдела полиции в Гольяново.
Глава пятнадцатая
WHITE GALLOWS – Настоящую
Миша
Мне понадобилось два часа беспрерывных разговоров по телефону, чтобы вытащить друга из обезьянника.
После его звонка я завез Леру домой, вкратце объяснив происходящее. Обещал держать в курсе и позвонить вечером. Я стараюсь не забегать вперед и не строю планы, но моя симпатия к Лере довольно очевидна. Только время покажет, получится ли из этого что-то стоящее.
– Все хорошо. Сейчас подпишут нужные документы и отпустят, – отвечаю отцу на том конце провода. Пришлось позвонить ему, чтобы обратился к друзьям в верхах и замял дело. Он давно отошел от работы адвоката, но продолжает поддерживать нужные связи.
– Лев Сергеич обещал не делать запись в личное дело. Понимает, как это отразится на хоккейной карьере Ромы. Плюс, пострадавшая сторона претензий не имеет. Считай, отделались легким испугом, – делится обстоятельствами дела. Ему, как никому другому, известно, что попади такое в прессу, друга могут выкинуть из команды.
– Спасибо за помощь, заеду позже, только Сокола отвезу домой.
– Ты там с ним помягче, сам знаешь, как дела обстоят. – Он для них давно стал вторым сыном, часто присутствуя на семейных встречах. Рома болтливый и уже успел поведать свою слезливую историю. Знатно его тогда разморила баня и бутылка водки на троих. Отец не сильно сентиментальный человек, но даже его проняло.
– Принято, до встречи, – сворачиваю разговор и кладу трубку.
Спустя пять минут из отдела выходит Рома и, заметив мою машину, садится на пассажирское сиденье.
– Демыч, только не начинай. Сам знаю, накосячил, – оправдывается с ходу. Вид у него помятый, но дежурная улыбка на месте. Сколько его знаю, он выдает приподнятое настроение постоянно. Снимает маску лишь на льду.
– Позвони Кате, она уехала отсюда полчаса назад, чтобы забрать ребенка из школы, – оставляю при себе все комментарии касательно произошедшего.
– Я же сказал ей, чтобы уезжала сразу. Вечно делает все по-своему, – говорит раздраженно и набирает номер.
– Ее муж отказался писать заявление, – добавляю недостающий факт в стремительное освобождение.
– Знаю. Уверен, не без ее участия, – закатывает глаза и нервно постукивает пальцами по бедру. Он всегда на подрыве, когда дело касается его бывшей девушки. Готов под пули броситься, да только она вряд ли оценит.
– Катя, прекращай реветь, все нормально, – произносит измученно, но голос становится мягче. – Меня забрал Демин… Нет, последствий никаких не будет. Твой муж отказался писать заявление, – недовольно кривится. – Да ты что? Прямо так и сказал?.. Можешь передать ему, пусть засунет свое прощение себе в задницу! – агрессивно реагирует на сказанное Сокол, сжимая руку в кулак. – Прекрати искать оправдания. Лучше забери сына и езжай домой, я приеду вечером… Даже не вздумай ехать в больницу. Еще раз говорю, мне его претензии до фонаря. Пусть скажет спасибо, что я ему только руку сломал, а не череп, – слушаю друга вполуха, пока выезжаю в сторону его дома. Нам для счастья только тяжелых телесных
