Антон перестал слушать. Вся эта дальнейшая Серегина болтовня была ему в данный момент совершенно не интересна.
«Если мы правильно угадали, завтра все это и случится, — погрузился он в свои размышления. — Скорее всего, когда стемнеет. А может, и днем. Да черт его знает. Значит, у нас еще — сутки в запасе. Наверное, так. Горы? А где они у нас? До ближайшей сопки километра полтора. Вот та как раз, с покатой лысой вершиной.
Их трое. Они легко могут всех нас скопом туда перегнать. Да так, скорее всего, и будет. — Он дошел до этой мысли и вдруг его моментально бросило в пот. — А почему я решил, что это завтра приключится? Восьмое же… уже сегодня. Начнется после полуночи!»
От нового прозрения на душе у Антона совсем тошно стало. Руки-ноги затряслись, в затылке паскудно заломило.
«Что же можно еще придумать? Что?» — лихорадочно размышлял Антон, но голова упорно отказывалась работать.
Он саданул кулаком в стену, скривился от боли, слизнул с разбитых костяшек капельку крови и приказал себе:
«Соображай, парень! Напряги мозги. Никто за тебя этого не сделает.
Так. Поведут они нас туда гуськом по одной тропинке. Кто-то один из вертухаев впереди пойдет, а двое — сзади. Может, и наоборот, но это не столь существенно. А если сразу всем шестерым одновременно в разные стороны по кустам сыпануть? Вполне возможно, что кому-то из нас тогда и удалось бы убежать. Это уже неплохо. Они же, уродцы, не смогут за всеми нами вдогонку ринуться. Их же всего трое, а нас шестеро? Кого-то обязательно на какое-то время из поля зрения выпустят. Только в этом случае необходимо всех заранее предупредить, чтобы наготове были, ждали моей команды. Как вариант оставим.
Хотя нет, не выйдет. С одной стороны отвесная скала, как минимум крутой склон, с другой — обрыв. Да и Чеботарь, понятное дело, на одной ноге далеко не ускачет. Игорек тоже до сих пор в ступоре. Он может даже и не въехать, что от него потребуется. Да и я бы на месте этих бандюганов такую проблемку элементарно разрешил. Достаточно всех связать одной веревкой. Тогда никаких заморочек с этим не предвидится.
Так, что еще?..
Оружие я у них вырвать не смогу. Руки обязательно свяжут. Да и столкнуть кого-нибудь из этих скотов в пропасть тоже не получится. Они меня, естественно, в самую середину поставят как потенциального строптивца. Горьким опытом уже научены. Во второй раз по дури не подставятся.
Ну, тогда больше ничего не остается. Вряд ли я сейчас что-то путное придумаю. Придется положиться на провидение, надеяться на какой-то непредвиденный счастливый случай. Надо постоянно быть настороже и терпеливо ждать удобного момента. Да надеяться на чудо».
Сергей по-прежнему трещал без умолку. Антону казалось, что он сознательно ищет спасения от подступающих черных мыслей в своей нескончаемой отвлеченной трепотне.
«Увлеченный малый, — с невольным уважением подумал о нем Антон. — Не питекантроп с одной извилиной, как те же Авдей с Валерьянычем. Ему, похоже, все на свете интересно. Чем-то они с Игорьком похожи. Только этот малость с гнильцой. Да оно и не удивительно. Он ведь немало пообщался с жадной до денег ватажкой. Ну и, конечно, в отличие от Ингтонки, парниша этот слишком жидкий. Пальцем проткнешь. Может быть, без отца рос? Или таким и уродился? Откуда-то из предыдущих поколений все это к нему тянется. Теперь мужичку до конца своей жизни маяться. Ничего уже его и никогда не изменит.
А тут еще и Одака. Эх, девочка, зачем же у нас тобой все так завязалось? Странные все же существа эти бабы. У них от всех бед одно лекарство. Мужик опущенный, если он, конечно, не отстойная голубятина, к этому делу, наверное, не меньше года стойкое отвращение испытывал бы. А им хоть бы хны. Тут же клин клином вышибают. Понять ее, естественно, не трудно. Вконец дошла девчонка в этой мрачной кутерьме. Совсем же еще ребенок. Чуть больше двадцати. Вот и бросилась ко мне на грудь, чтобы хоть немножко душу отогреть. Хоть на миг заслониться от страшной реальности».
— Так что еще неизвестно, где наша цивилизация раньше в рост пошла, у них там, в Европе, или у нас — на Дальнем Востоке? Это еще вилами по воде писано, — с напором вещал в это время очкарик и замолчал наконец-то, переводя дух.
— Вот что, Сережа, — непроизвольно заполняя паузу, в задумчивости произнес Антон. — Напрасно ты считаешь, что из-за твоей досадной промашки тебя Молчун сюда определил. Вовсе не в этом дело. Ты же шестой, понимаешь? Последний, необходимый для комплекта. Гарантию даю, что еще до выезда из поселка твой кореш Валерьяныч об этом знал, по меньшей мере догадывался. Как я понял, если не считать моего талисмана, в этот раз вы Молчуну ничего особо ценного не везли? Так ведь? Признайся!
— В общем-то, да. Сплошная мелочовка. Пара подвесок медных, кулон, десяток монет. И то не раритеты, а так, фиговины. У нас в последний раз натуральный облом вышел. Одни черепки, зато целыми грудами.
— А потому, естественно, не было у вас никакого особого резона вдвоем к нему мотаться. Мог ведь Валерьяныч всю эту мелочь и самостоятельно к Молчуну отвести, да?
— Мог, конечно.
— А чем тогда он тебя заманивал?
— Говорил, будто моя консультация все равно требовалась.
— Теперь ты и сам все понимаешь. Я даже с легкостью могу предположить, что он тебя сюда специально по заказу чухонца доставил. Ему же как раз одной жертвы и не хватало. Вот такие пироги, парень. Так что ты в нашей лодчонке сидишь просто по определению. На их снисходительность можешь даже не рассчитывать. Это в принципе невозможно.
Серега долго не откликался, усиленно переваривал сказанное. Когда он наконец открыл рот, то приятно удивил Антона.
Голос его больше не дрожал, звучал ровно и достаточно твердо:
— Да. Теперь я хорошо припоминаю, что эта сволочь уж слишком сильно на меня давила, настаивала на моем непременном присутствии при этой сдаче. Хотя в этом и не было совершенно никакой насущной необходимости. С таким отстоем он и сам, в одиночку, не один раз к Молчуну мотался и сдавал всегда без всяких консультаций. Чего там голову ломать из-за грошей?.. Говори, Антон. Я все сделаю. И прости меня, пожалуйста, за такое свинство, если еще можешь, конечно. Больше такого не повторится. Я тебе обещаю.
— Вот! Теперь мужика слышу! — подключился Чеботарь.
Все время, пока Антон размышлял про себя и вслух, а Серега разглагольствовал, только тихонько сидел в своем уголке, весь себе на уме, и молчал, понимая, что по причине тяжелого увечья ему досталась роль бессловесного и бесполезного статиста.
— Хорошо, Сережа. Молоток, — подлил Антон масла в огонь. — Я тебе верю. А насчет того нелепого случая… Будем считать, что его просто не было, да и все тут. Начнем с чистого листа. А потому, мужики, давайте теперь втроем помозгуем. Одна голова хорошо, а три предпочтительней. Вся надежда, Сережа, естественно, на меня, тебя и Геонку. Извини, батя.
— Да чего там, коли правда.
— Ты его видел? Старика-удэгейца?
— Нет, не видел, к сожалению, — ответил Сергей. — Но знаю, что их в сарае заперли. Авдей с Молчуном как-то при мне о них говорили. Там еще парень и девушка.
— Ну так вот… Если эти уродцы нас одной веревкой не свяжут, то какой-то шанс появляется. Меня, конечно, они в середину поместят, а вот тебя вполне могут и с краю поставить. Спереди или в конце нашего скорбного шествия. Ты только, Серега, когда они за нами придут, со зверской рожей отсюда не вылезай, даже поскули для полноты картины. Они уже привыкли, что ты слабак — был таким, извини, а потому от тебя никакой пакости и не ждут, совсем не опасаются. Этим не только можно, а просто необходимо воспользоваться. Потом веди себя как хочешь, а поначалу — именно так, как я сказал. Не надо их сразу настораживать. Когда на крутизну подниматься станем, выбери удобный момент и толкай с карниза того из них, который к тебе поближе окажется. Только в руки ему не попади, а то вместе с ним со скалы загремишь. Потом беги со всей мочи обратно по тропе. Затаись где-то поодаль. Только не стой и не сиди — ложись на землю, а то фонариком высветят. Лежи и жди, когда они тебя окончательно потеряют. Затем постарайся к одному из них со спины подобраться и оружие вырвать. Можешь какой-нибудь дубиной его по башке огреть. У тебя это неплохо получается. Я одновременно с тобой тоже подключусь и постараюсь их на себя отвлечь. Геонка, глядя по обстоятельствам, нам на помощь придет. Сможешь?
— Я постараюсь.
— Нет, Сережа. Это не ответ.
— Да. Я сделаю.
— Вот теперь в точку. Если оружием разживемся, то, бог даст, еще повоюем. Стрелять-то умеешь?
— Да я не охотник. Как ни старался отец меня к этому делу пристрастить, так ничего у него и не вышло. Ну, не мое это. Другое дело — рыбалка. А стрелять-то я, конечно, стрелял. В армии. Из автомата. Правда, не очень часто. Я в стройбате служил.
— Только запомни, что надо их валить не раздумывая. Или мы их, или они нас. Понимаешь?
