я, весь в белом, а оркестр играет туш».
На доктора Иосифа Эмильевича больно было смотреть. Он стоял возле больницы, от которой осталось одно крыло, да и то наполовину разрушенное, и рыдал, размазывая слезы по щекам. Что делать с плачущими дамами, я не знаю, а вот для мужиков у меня способы есть. Так что эскулап получил знатную плюху, аж голова мотнулась в сторону.
– Хватит выть, – начал я командирское внушение. – Мертвых не вернешь, а живым помогать надо. Показывай, где тут что достать можно. Будет нам наука – не задерживаться нигде. А то вспомнили песню, как партизанские отряды занимали города, и туда же.
– Как же так… Мирный город!
– Это ты Киев со Львовом не видел. Города – в щебенку! Ладно, хватит уже. Это война! Бери скальпель, иди воюй…
– Да как же?
– Оперируй, возвращай в строй раненых. А они за тебя и за всех жителей посчитаются.
* * *
Лошади, конечно, хорошо, но тянут назад: слишком уж медлительные и устают быстро. А мне кровь из носу надо на встречу. В Москве мало кого волнует такая мелочь, как бомбардировка. Так что пришлось бросать людей и вместе с Базановым и Енотом ехать вперед на «ганомаге». Как-то не очень приятно разбивать отряд на части, особенно в такой момент, но ведь не дети малые, должны понимать.
Так что мы рванули по дороге не хуже гонщиков, километров тридцать подтопили, только снег с грязью из-под гусениц полетели. Так что на месте часа через четыре уже были. До самого хутора не доехали. Хорошо Енот вроде как в этих местах бывал, довольно уверенно подсказал, где остановиться.
Эх, жаль, что Быков вышел из строя. Хотя судьба показала, что не совсем списала его со счетов. Палата, в которой он лежал, почти не пострадала. Так, штукатурка облетела и стекла выбило. По сравнению с другими – вообще незаметно. Так что Андрея укутали и уложили в кузов грузовика с остальными ранеными, и сейчас они (надеюсь, без всяких приключений) двигаются по нашему следу.
Еще раз об отсутствии разведчика я пожалел, когда нас остановили на посту. Да, мы его не видели! Может, снегом глаза ослепило, или еще по какой-то причине, только вот для всех нас команда «Стоять!» стала неожиданностью. Что, геройдиверсант, получил? Меньше нос задирать будешь!
Хорошо хоть опознали нас сразу, пароль сошелся, и не сунули на пару часов носом в родной грунт, а повели в хату… Так что ждали нас, а не мы кого-то.
* * *
Сабуров мне понравился. Вдумчивый такой, основательный. Одет с иголочки – даже бриджи поглажены, выбрит, благоухает «Шипром». А рядом… какое-то колхозное чудо: худой, как палка, чернявый мужик в шинели явно с чужого плеча, да еще с еле зашитыми дырками. Сидит, дымит трубкой.
– Это мой заместитель, Ревва, – представил Сабуров чернявого. – Это товарищи Боровик, Аксютин, Погорелов.
Последним знакомлюсь с огромным, словно медведь, Паничевым, членом бюро Суземского райкома.
Тем временем Сабуров представляет меня партизанам, расписывает наши подвиги.
– Откуда такие точные сведения? – удивляюсь я.
– У нас тоже есть связь с Москвой, – улыбается глава брянских партизан.
Я присаживаюсь за стол, оглядываюсь. Небольшая комната освещена двумя керосиновыми лампами, от печки идет приятное тепло. На столе – остро наточенные карандаши, школьные тетрадки в клеточку.
– Хорошо подготовились, – радуюсь я. – Основательно.
– Нам иначе нельзя, – улыбается в ответ Сабуров. – Ну что, товарищи, начинаем нашу конференцию?
В хату входит, отряхиваясь от снега, молодой парень, вносит красное знамя. Все встают, внимательно смотрят, как тот устанавливает флаг в углу комнаты.
– Вот теперь полный комплект, – кивает сам себе Ревва. – Можна починати.
– Товарищи! – Сабуров откашливается, наливает себе из графина воды в стакан. – На повестке один вопрос: взаимодействие партизанских отрядов и подпольных организаций. Нам поставлена важная задача. Требуется помочь столице атакой на коммуникации немцев – захватить и разрушить железнодорожную станцию в Навле, уничтожить мост через Неруссу.
– Как в Навле? – удивился я. – Нам приказали захватить Суземку!
– Отстал от жизни, товарищ Соловьев, – ухмыльнулся Паничев. – Вчера Сабуров с Боровиком там пошалили – уничтожили паровозы, взорвали цистерны с топливом.
– Полроты немцев как корова языком, – похвастал Ревва.
Я тяжело вздохнул. Как теперь объяснить партизанам, что и у меня полроты погибло? Да вот так и придется.
– У нас, к сожалению, новости похуже, – осторожно начал я. Праздничное настроение как-то сразу пропало, все посмотрели на меня. – Мы захватили Новгород-Северский, – тут я понял, что очков популярности набрал сразу много, так удивленно присвистнул Паничев, – но половина набранных нами людей погибли под немецкой бомбежкой.
– Но другая половина ведь осталась? – спросил Сабуров.
– Да, местные жители, необученные в основном. Ну и военнослужащих со мной десятка полтора.
– Ты, товарищ Соловьев, не прибедняйся, мы в худших условиях начинали. И людей не было, и продуктов… да ничего не было, – махнул рукой Боровик. – Все наберется. Бойцов обучим, больных полечим. Погибших, конечно, жаль, но что поделать?
И видно ведь, не для галочки говорит, в самом деле переживает за этих неизвестных ему жителей.
– А что немцы вас бомбить начали? – вдруг заинтересовался Сабуров. – Странно даже, чтобы захваченный ими же город решили рушить. Даже не дождались, пока вы на дорогу выйдете.
– Товарищ Сабуров, я сейчас должен сообщить вам сведения, составляющие государственную тайну, – прокашлявшись, сказал я.
Главное, никто ни слова не добавил, все встали и вышли на улицу. Уважаю. Вот что значит дисциплина в отрядах. Нам до этого… короче, далеко.
Ну я и рассказал про киевские приключения, штурм шталага, нашу речную прогулку и прочие похождения.
– Да уж, не було у баби клопоту… – протянул Сабуров. Понимает, что от этих известий одни проблемы. – Ладно, мы подтвердим, что вы – это вы, а не немецкая провокация. Надеюсь, за товарищем… гм-м… Яковом… поскорее пришлют транспорт. И нам воевать проще будет, и Москве поспокойнее. Нет, ну вы дел натворили, мало никому не покажется, – покачал он головой. – Такого специально не придумать. Неудивительно, что немцы так разозлились. Ладно, пригласи, пожалуйста, остальных, тебе поближе будет.
– Может, позовем зама моего, майора Базанова? – спросил я. – Думаю, ему тоже полезно поучаствовать.
– Интересный у вас отряд, – улыбнулся Александр Николаевич. – Майор в замах у старлея ходит.
Смотри-ка, помнит меня! Вот это память!
– Так уже не старлей. Полковник. Приказ прислали.
– Чудны дела твои… – только и смог произнести Сабуров. – Поздравляю… Это за что? За него? – кивнул он на дверь. Ну, все равно понятно о ком.
– Нет, думаю, за Киев, – постарался я произнести как можно спокойнее.
– А там что? – Он даже приподнялся немного. – В Киеве что
