— Интересно, — он оставил ее руки в покое, лицо Тима стало хмурым и серьезным, — что могло тебя так напугать, чтобы ты добровольно вернулась в ад?
— Умоляю, не прогоняй, — всхлипывала Саша, продолжая цепляться за него. Она больше не слышала его слов, не способна была ничего воспринимать.
— Вставай, — дернул он ее вверх, и когда она попыталась вцепиться в него крепче, не позволяя себя поднять, с раздражением бросил: — никто тебя не выгоняет, отпусти.
И она послушалась, отпустила и так и осталась стоять на коленях перед ним на полу. Тим поднял ее, взглянул в заплаканное лицо, потащил в ванную. Открыл воду, бросил полотенце.
— Умойся, — велел он. Саша все также беспрекословно подчинилась. Но слезы все не хотели и не хотели останавливаться, и она начала нервничать, что он озвереет от ее долгого отсутствия, поэтому вышла в кухню, где Тим уже хозяйничал у плиты. Так и вышла с полотенцем в руках, время от времени вытирая нос и глаза.
— Чай или кофе? — спросил он, не оборачиваясь.
— Да, — ответила она, и Тим разлил по чашкам кофе из турки.
— Есть хочешь? Голодная? — Саша отрицательно покачала головой.
— Ты когда-нибудь расстанешься с этим полотенцем? — спросил он, глядя, как она в очередной раз утирает слезы.
— Нет пока, — честно ответила девушка, глядя на него красными глазами.
— Отчаянная дырка, говоришь, — вздохнул он, насыпая сахар в чашку. — Так что, исполнишь любую мою фантазию? — спросил, жестко глядя в опухшее лицо.
— Да, — кратко и четко отозвалась Саша.
— И других обслужишь, если скажу?
Саша с трудом проглотила кофе.
— Да, — прозвучало уже не так уверенно.
— Ну, и какого черта случилось? — Тим посмотрел на нее таким взглядом, от которого стало совершенно неуютно.
— Меня ищут одни люди, иностранцы, — сбивчиво заговорила Саша, — из-за парня, с которым я встречалась. Они думают, что я что-то знаю, но я не знаю ничего, — девушка оторвала глаза от чашки и посмотрела на Тима. — Я, правда, ничего не знаю.
— И что тут такого страшного? — казалось, он слегка расслабился: поменял позу, закинул ногу на ногу.
— Они убьют меня, Тим, причем, не сразу, — затравленные глаза кричали громче, чем слова, глядя прямо на Тима.
— Ну, и почему ты пришла ко мне?
— Потому что ты единственный из тех, кого я знаю, кто, — Саша попыталась подобрать правильные слова, — не жертва.
Тим кивнул, очевидно, удовлетворенный ответом.
— Что это за люди? Расскажи мне подробнее.
И Саша выложила ему все, за исключением темы с изоморфами. В конце концов, в мире и так хватало вещей, из-за которых одни люди гонялись за другими. Ее же спасение было в том, что она почти ничего не знала.
— Орудуют прямо у нас под носом, — мрачно произнес Тим. — Кресту это очень не понравится.
— Кто такой Крест? — спросила Саша.
— Не твое дело, — грубо оборвал ее Тим. Потом он встал, походил по кухне, задумавшись, а затем отправился в комнату и стал обзванивать каких-то людей. Из тех фраз, что до нее долетали, Саша сделала вывод, что обратилась к правильному человеку. Мафия никогда не была в восторге, когда чужаки устраивали какие-то разборки без ее ведома на ее же территории. И если бандиты сцепятся с организацией — туда им всем и дорога. Саша не стала бы горевать ни о ком из них.
— Оставайся здесь и не высовывайся, — бросил он через какое-то время, заглянув на кухню в полной боевой готовности. Когда его кожаная куртка распахнулась, Саша заметила оружие. Похоже, она не ошиблась, Тим был настоящим плохим парнем.
Саша кивнула и спустя минуту услышала, как гремят замки на двери. Он запер ее и ушел. Что ж, она оказалась в логове бандита, в его доме-клетке, — Саша надеялась, что это ей поможет или, хотя бы, не навредит.
Глава 18
Сквозь сон Саша ощутила, как к ней прильнуло чье-то тело, и умелые пальцы начали стаскивать с нее белье. Девушка что-то проворчала и попыталась ладонью оттолкнуть нахала, но встретилась с определенной частью его тела, и вместо того, чтобы все прекратить, медленно провела по ней рукой. Сзади раздался стон, и теплое дыхание коснулось ее уха. Приятная волна побежала по коже, и Саша чуть выгнулась в его руках, толкаясь попой в его приятную твердость.
Пальцы, совсем недавно так ловко лишившие ее белья, теперь аккуратно раздвинули влажные складки и, исследовав все внутри, направили в нее возбужденный член. Саша тихо ахнула, когда он оказался в середине, и открыла глаза.
Полутьма, только слабый свет от фонарей на улице, льющийся сквозь незашторенное окно, чужая пустая комната…
— Тим, — проговорила она.
— Да, — отозвался он сзади, мерно двигаясь внутри нее. Его пальцы скользили по ее чувствительным местам, то сжимая бедра, то задерживаясь на точках, от которых все ее тело бросало в дрожь. Он был полностью одет: Саша спиной ощущала кожу его куртки. На ногах — кожаные штаны, сидящие так плотно, что поначалу ей даже показалось, что снизу на нем ничего нет. Его руки скользнули к ее груди и обхватили чашечки, слегка сжав. Влажные пальцы погладили соски, отчего те сразу затвердели и призывно уставились в темноту. Мокрые липкие касания прошлись и оставили след на животе.
— Что это? — насторожилась Саша. — Что это, Тим? — дотронулась пальцем до своей кожи и попыталась рассмотреть на слабом свету.
— Не отвлекайся, — он схватил ее руки, завел их за спину и зажал одной своей рукой, второй продолжая гладить и доводить ее до изнеможения.
Она забилась в его руках, как птица, выкрикивая его имя и не видя лица, — он снова взял ее сзади. И брал до тех пор, пока она не перестала реагировать на его ласки, плавая в одном бесконечном оргазме. После этого без долгих послесловий он поднялся с матраса, включил свет и пошел в ванную.
Саша поморгала, давая глазам привыкнуть, а затем едва не закричала. Все ее тело было покрыто кровавыми разводами. Та липкая жидкость, которую он размазывал по ее коже, и которую она пыталась рассмотреть, была кровью. Саша закрыла лицо руками, и только тогда поняла, что ее ладони тоже все перепачканы красным.
— Что это? — спросила она, когда Тим появился в комнате, чистый и совершенно не смущающийся своей наготы.
— Кровь, — спокойно ответил он.
— Чья?
— Твоих врагов. — Он бросил на нее долгий испытующий взгляд, а когда увидел, как она нахмурилась, произнес: — Тебе в пору прыгать сейчас от радости, а не хмуриться. Потому что их смерть означает твою жизнь, и наоборот.
Он был прав. Это прошлое говорило в ней, гуманизм хорошей девочки, а она раз и навсегда отказалась быть хорошей, предпочтя оставаться просто живой.
