парикмахерской. Я с одной кружу вторую неделю. Пара пацанов, лошки. О, между прочим, одна телка без парня!
— Не из «Локона» парикмахерши? — Валера быстро сунул в рот сигарету, пальцем утопил кнопку прикуривателя.
— А?! — Рубайло напрягся от непонятки, но въехал. — Не, не из «Локона». А чё, брат, по приколу — из «Локона» зацепить? Глядишь, разнюхали бы чего-нибудь про друга Вову.
— Славян с тобой?
— Куда он без меня? Он там такую блондинку закадрил. Фотомодель!
— Не стремаетесь кружить в открытую?
— А чего стрематься? Новый год! — Серега куражился, в нём крепкий градус играл. — Мы, чай, не в розыске. Пока, ха-ха.
Жидких знал, что в ноябре Рубайло с Пандусом в серебряковском районе по наводке местных нахлобучили почтальона, развозившего по деревням пенсию. Разбили тетке голову молотком и взяли почти тридцать штук деревянными. Серебряковский район, конечно, не ближний свет, но не на Луне однако. Это групповой, вооружённый разбой, — по разбоям менты долго копать не перестают. Правда, парни утверждали, что заделали всё чисто, нигде не запалились, работали в масках.
Судя по тому, что сейчас они сидели на мели, бабки они проплясали с весёлыми парикмахершами. Значит, скоро новую делюгу запланируют. Но эта дорожка короткая, тупиковая, примут их и посадят надолго.
— Чё Димон затихарился? — Рубайло тоже закурил. — Деловой, что ли, стал? Бизнесмен, ети его нюх.
— Он похоронами занимается.
— И чё с того? Он лаве до хера поднял, пока мы чалились. В падлу ему со мной потележить пять минут? Щас я ему объясню.
Серёга полез в карман за мобильником.
— Завязывай! — Жидких перехватил его за кисть, слегка подломил.
Рубайло возмущенно вскинул глаза и осекся. Валера уставился на него пристальным взглядом, ноздри у него подрагивали. У Сереги в мозгу мелькнуло, что так же вот Валерка ноздри раздувал десять лет назад на Текстильщике, прежде чем за нож схватиться и двух урок искромсать в лохмотья. Менты этих мертвяков на Мишку Калинина списали, который до сих пор в бегах числится. Да разве бегает кто по десять лет?
— Отпусти! — Рубайло освободился от захвата, телефон оставил в кармане, более того, застегнул на нём молнию.
— Давай по делу, — предложил Жидких. — Чего вы задумали? Какой фейерверк?
— И это слил, — глумливая Серегина улыбочка не обещала Смоленцеву в будущем хорошего.
— Не ментам же, мне.
— Ещё бы ментам! Не будет сегодня фейерверка, отменяется!
— Чего так?
Рубайло с силой вдавил окурок в переполненную пепельницу, с трудом закрыл ее. Посмотрел на кореша с сомнением: а кореш ли он? Но алкоголь ослабил тормоза, и Серёга не сумел удержаться от бахвальства.
— Чел один приезжал сегодня, москвич. Реально серьезный чел, положенец от вора. Это он подписал Петруху с Ромкой на тему с рынком. Он сказал, чтобы мы не возникали пока. Они сами с крысы этой кудрявой по понятиям спросят.
— Как на тебя москвич вышел? — Валера задал вопрос и сразу понял, что он неуместен.
Рубайло в ответ только осклабился. Повернул на себя зеркало заднего вида, глянул не нарушилась ли прическа, щедро смоченная закрепляющим гелем.
— Теперь мы со Славяном будем эту тему разруливать, — в его голосе сквозила гордость. — Меня смотрящим за рынком поставили.
Против его ожиданий, Жидких отреагировал спокойно: «Тебя так тебя».
— Крыса наша кудрявая с утра со всем выводком куда-то укатила, — злорадно сказал Рубайло.
— У него одна дорога — в Нижний, к Барону, заступничества искать.
— Побежали крысы, побежали, — Серёга ёрзал. — Бл*дь, тогда может в окошко ему гранату захерачить?
— Тебе положенец сказал не возникать до отмашки. В организации на первом месте — дисциплина.
— А откуда он узнает, что это я?
— Действительно, откуда? — Жидких пристально посмотрел на Рубайло, который ловко вертел в пальцах коробочку «Мальборо». — От меня не утечёт.
Серега в школе дважды оставался на второй год: в шестом и восьмом классах. Аттестат о неполном среднем образовании получил со скрипом. После восьми классов пошел в «тэуху»[58], в самую шпанскую, пятнадцатую, где можно было неделями на занятиях не появляться. Получил диплом каменщика второго разряда. Его спортивные достижения были более весомыми, он выступал на республиканских первенствах среди юношей старшего возраста, выполнил норматив кандидата в мастера спорта в весовой категории пятьдесят два килограмма. Дальнейшей спортивной карьере помешали перестройка и отсутствие мотивации.
«Только конченый дебил будет радоваться тому, что его ставят на место, на котором вчера предшественнику отстрелили башку», — думал Валера, глядя в сияющую физиономию бывшего подельника.
Жидких не стал интересоваться подробностями: какая схема, чего за положенец такой, чего за вор. Меньше знаешь, дольше живешь.
— Где справлять будешь? — как бы невзначай спросил Рубайло.
— Хм, в Ярославле собирался. А вышел облом-с, — развел руками Валера. — Пройдусь по старым связям. Может, к Маринке получится.
— Привет ей.
— Обязательно.
На самом деле Жидких решил, что поставит машину на платную стоянку у торгового центра и пойдёт к своим старикам. Нужно было как следует выспаться.
18
31 декабря 1999 года. Пятница 1 января 2000 года. Суббота.
23.45 час. — 02.00 час.
Без четверти двенадцать Маштаков спустился в дежурку, где имелся телевизор. Не сговариваясь, по одному сюда стянулась вся следственно-оперативная группа, за исключением эксперта Николаева, который до сих пор, закрывшись на ключ в своей биндейке, как бы без устали печатал фотографии. Отсутствовал также ответственный от руководства. Полковник милиции Коростылёв принципиально избегал ситуаций, способных сократить дистанцию между начальником и подчиненными.
Следователь Озеров, вылитый второгодник с последней парты: лопоухий, ненадолго притихший, после того как нашкодил и попался, усиленно жевал жвачку. Медведев, прежде чем допустить на вверенную ему территорию Озерова, внимательно осмотрел залётчика. Фейс-контроль следователю удалось пройти, времени оказалось достаточно, чтобы протрезветь.
— Чего ты какой бледный? — Медведев всё же нашел к чему придраться.
— Ничего не бледный, — ответил Озеров.
В его голосе просквозили первые после недолгого смирения дерзкие нотки.
— Тише, тише! — зашикали на них все. — Президент выступает.
Выступал не Президент, а исполнявший его обязанности, худощавый с бесстрастным лицом малознакомый телеаудитории мужчина, объявленный преемником. Он стоял в одном костюме на фоне красиво подсвеченного зимнего Кремля. В отличие от предшественника бокала с шампанским в руке у него не имелось. Он выглядел немного смущённым и говорил отрывистыми фразами.
— Сегодня, в новогоднюю ночь я, как и вы с родными и друзьями, собирался выслушать слова приветствия Президента России Бориса
