– Как скажешь, – не стала спорить светлая богиня. – Кстати, сколько тебе нужно людей на новые заставы?
– Пять деревень по двадцать человек, – прикинул бог войны. – Сто!
– Сто мужчин или всего сто жителей?
– Сто жителей, – уточнил Викентий. – Тебе-то какая разница?
– А кому, по-твоему, великая Макошь поручила охотников на сие безумие выкликнуть? Вы же, мужики, токмо кувалдой махать горазды. Главные хлопоты завсегда на наши женские плечи падают. Ты поел? Пошли, на кузню тебя заброшу и поручением сим займусь.
– Пошли, – торопливо обгрыз рыбью хребтину великий Один и поднялся из-за стола.
Они спустились вниз, миновали тронные палаты, горницы.
– Как прошла ночь? – неожиданно прервала молчание Света.
– Изумительно! – широко ухмыльнулся Викентий, поворачиваясь к ней. – Да ты никак завидуешь?
– А как же наш уговор и Уряда? Ты ведь обещал любить ее честно и преданно?
– Разве я отказываюсь? – удивился бог войны. – Я и впрямь обещал ее любить. – Молодой человек наклонился вперед и шепнул светлой богине на ушко: – Но я не обещал любить только ее одну.
Светлана положила ладонь молодому человеку на грудь и с силой толкнула, опрокидывая в черный обсидиановый овал. Пожала плечами:
– Мне-то что? Коли Валю обрюхатишь, от нее хоть какая-то польза получится. А коли их обеих, так Макошь и вовсе на седьмом небе от восторга запорхает. Гуляй, кобель. Тебе разрешается.
Она развернулась и, негромко напевая, вышла из светелки.
* * *
В обители всемогущего Сварога все оставалось по-прежнему. Бревенчатые стены, запах гари, грохот железа. Великий Один прошел в кузню, приложил ладонь к сердцу и отвел ее к земле, приветствуя мастеровитых богов:
– Хорошего вам дня, сварожичи. Надеюсь, вам удаются все ваши замыслы.
– Как же ты нас достал, Вик! – Матвей перебросил очередную заготовку с наковальни в угли. Сходил к стене, взял грязный куль из грубой рогожи, отсыпал из него в горн немного угля. Зло выдохнул: – Нет, Вик! Со сталью еще ничего не получилось!
– Жаль, – пожал плечами Викентий, еще раз поклонился богу-кузнецу: – Огромная тебе благодарность, дедушка. Твой молот оказался чудо как к месту. Здорово меня выручает.
– Обращайся еще, внучек, – добродушно рассмеялся всемогущий Сварог. – Чем смогу, помогу.
– Обращаюсь, – немедленно воспользовался предложением гость. – Нужны три плотницких топора. Нормальных, тяжелых, с широким лезвием.
– Почему три? – поинтересовался Матвей.
– Так железо-то дерьмо! – немедленно просветил его Один. – Одним работать буду, другой точить, третий про запас.
– Так закажи нефритовый, раз наши не по нраву!
– Я же сварожич, Матвей, – развел руками Викентий. – Прямой потомок первооткрывателя железа. Нужно блюсти марку. Плохонькое, но свое.
– Никак не пойму, внучек. – Опустив кувалду на наковальню, бог-кузнец оперся на рукоятку. – Ты меня хаешь али восхищаешься?
– Тобой, дед, восхищаюсь, – кивнул Один и указал на Матвея: – А сей дармоед пусть мозг свой напрягает. Оправдает кровь славянскую, что в жилах его течет. Он знает, что делать нужно. Просто ленится.
– Иди отсюда, умник! – посоветовал Матвей.
– Я свой долг исполняю, студент! – оскалился на него Викентий. – Оборотней давлю. Вот и ты тоже напрягись. Сталь, студент. Нам нужна сталь!
– Я стараюсь!
– Плохо стараешься!
– Не ссорьтесь, дети, – остановил перепалку пышноволосый Сварог. – Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ты зря ругаешь Матвея, храбрый Один. Зело много сотворить он успел. Домницы новые сделал, мехами в них дуть придумал, для горна приспособы разные. Ныне и железа куда больше прежнего из грязи болотной выплавляется, и шлак из него выковывается легче. Дай срок, и укреплять лезвия научимся.
– Срок был вчера, дедушка, – понизил тон бог войны.
– Я понимаю тревоги твои, внучек. Однако же тревогами одними мир не изменить. Труд надобен и время. Ты просил себе топоры новые? Мы сделаем тебе топоры. А теперь ступай. Не мешай работать.
Великий Сварог на гостя, похоже, все-таки осерчал, поскольку провожать его не стал, и для возвращения в Вологду Викентию опять пришлось молиться Светлане.
– Как поговорил? – поинтересовалась девушка, вытянув его во дворец Макоши.
– Нормально, – не стал вдаваться в подробности бог войны.
– Тогда раздевайся.
– Чего, прямо здесь? – удивился Викентий. – Может, хотя бы в спальню поднимемся? Там постель, уют, тепло.
– Вот как раз в спальне я с тобой оставаться не собираюсь, Вик, – покачала головой светлая богиня. – Ты не только кровавый упырь, но еще и похотливое животное. Такого спутника мне даже в ночных кошмарах не надобно.
– О-о, платоническая любовь! Ты желаешь просто восхититься моим обнаженным телом?
– Нет, твоими рунами и амулетами, – покачала головой девушка. – Как думаешь, Вик, почему ты все еще жив в это мире богов и шаманов, колдунов и оборотней? Почему тебя не заманили в ловушку мороки, не сожрала порча, не иссушило проклятье, не высосала болотная лихоманка?
– Потому что я бог!
– На тебе обереги, заговоренные могучей Макошью, идиот! – тяжело вздохнула Света. – А еще Уряда нашила тебе на одежду защитные руны и сокрыла в ней амулеты. Все это защищает тебя от любого колдовства, сглаза, наветов и прочей чертовщины. И потому сей мир для тебя почти не отличен от нашего. Можешь бить морды и проламывать черепа, не заботясь о главных опасностях. Однако все обереги имеют привычку со временем ослабевать, их нужно заговаривать снова и снова. Так что раздевайся, Макошь проведет над твоим барахлом нужные ритуалы.
– Я тренирую воинов, Светик. Ты хочешь, чтобы я делал это голым?
– Штаны можешь оставить, – разрешила юная богиня. – Все остальное отдавай.
– Нет чтобы просто батарейки поменять, – вздохнул Викентий, расстегнул пояс и стал стаскивать куртку…
Бюджетный вариант
С полного замаха Викентий рубанул топором под комель ствола, потом еще, еще и еще, чуть наклонился и ударил поперек зарубок, выбивая размочаленную древесину. Снова рубанул наискось – потом поперек. Наискось – поперек. Обогнул, снова размахнулся. Удар, удар, удар… Сосна затрещала, чуть повернулась вокруг своей оси и повалилась между двух берез, обламывая их ветки. Бог войны отдал топор пареньку, подобрал другой, отсчитал двенадцать шагов и стал рубить ствол, попеременно нанося удары то с левым уклоном, то с правым. Древесина крупными кусками разлеталась в стороны, и вскоре сосна с хрустом переломилась. Викентий отдал топор, взял другой, отсчитал еще двенадцать шагов, повел плечами и снова взялся за работу.
Через несколько часов огромное дерево оказалось разделано на пять хлыстов одинаковой длины и похожую на неровный шар хвойную крону. Пока мальчишки простукивали камнями режущие кромки топоров, возвращая их к рабочему состоянию, великий Один обвязал конец одного из кусков веревкой, поднатужился, отрывая от земли, перекинул через плечо и поволок в сторону Сарвожа.
Спустя полчаса он выбрался к берегу, скатил хлыст в воду, протянул вдоль частокола, поднял наверх.
– Ты, верно, устал, великий? – бросилась к нему Уряда. Порывисто обняла, потом поднесла вырезанную из дерева глубокую миску. – Вот, попей с устатку. Ты ведь любишь квас?
– Да, милая. – Викентий, и вправду изрядно уставший, в несколько глотков осушил миску, крепко поцеловал девушку в губы, через пролом в частоколе спустился к воде и отправился обратно в лес.
Где-то там, на далеких берегах лесных рек, шла непримиримая война. Но она приняла странные формы. Сыновья славного народа сварожичей строили дома и дворы, ставили в протоках верши, натягивали сети поперек глубоких омутов, вскапывали грядки. Вокруг новых застав рыскали лесовики, перекрывая лесные тропинки, выискивая слабые места в тынах, в бессилии топча ночами перекопанную, но еще не засаженную землю.
Однако до открытой схватки дело пока не дошло – и всемогущему богу войны нечего было делать в этом тихом, глухом противостоянии. Великий Один лишь объяснил собравшимся в Вологде молодым добровольцам, что именно им надлежит сделать, научил неким первичным навыкам правильного боя и… и отпустил. Сварожичи сели на ладьи и отправились в путь, каждый в свое, назначенное место.
Викентий постоял у причала, глядя вслед отчаянным храбрецам, выбравшим путь посмертной славы… Потом забрал принесенные Матвеем топоры, и светлая богиня пропустила его сюда, в маленькую крепость, выстроенную вокруг очаровательной девушки, рискнувшей подарить ему куртку в первый день пребывания в сем чудесном мире. Старейшина выделил великому пару мальчишек в подмогу – и пришелец из будущего взялся за работу.
Как выяснилось, бог войны был сильнее самого крепкого из сохатых – так что хлысты он таскал сам, за день валя, разделывая и перетаскивая в городок дерево. Еще день уходил на укладку венца, а потом Викентий снова уходил в лес.
