– Лама сулит блужданье?
– Да, и не только. Вы знаете о Бардо?
– Слегка. Это мир мертвых?
– В том числе. Он берется помочь тем, кто хочет найти вход в удачное воплощение. В Лхасе, я слышала, это принятый вид услуг.
– Грандиозно. Что для этого нужно?
– Умереть при нем.
– Ого! Есть охотники?
– Я не знаю. Я еще не была там. Сульт обещал сводить, он факир, ему это важно.
Сульт, услыхав свое имя, взглянул в нашу сторону. Я прищурился. Карл и Пьер продолжали спор.
– Как вас зовут? – спросила Глэдис.
Я назвал себя.
– Странно. Вы русский?
– Почти.
– Никогда не видела русских.
Грузный Джуди прервал вдруг свой сон.
– Я помню ваши статьи, – сказал он мне тихо. Что-то мелькнуло в его глазах. – Те, что о Грине.
Я вздрогнул. Его глаза, бывшие прежде в дымке дремы, теперь словно выкатились из луз. Мешочки у щек съежились, и все лицо ожило и задвигалось, хоть сам он остался стоять там, где был (у края ковра). Поняв, что запоздал, я увидел в лице его тайну.
– Статьи? Я не думал, что кто-то их знает, – сказал я хрипло. – Это было давно. Лет пять назад. – (Машинально я увеличил срок.)
– Верно. – Он кивнул уродливой головой. – Они были в… – Он назвал журнал, номер. И не ошибся годом. – Меня увлекла тогда ваша тема, – продолжал он неспешно. – О выдуманных городах. Зурбаган, Гель-Гью, Лисс. И, кстати, Дагон. Вы помните? Грин сделал его промышленным портом. Там грузили железо. Так вот, вы напрасно подкапывались (dug) под дюгоня. Хоть и были отчасти правы, зачислив малайцев в ономатеты: этот зверь был известен им. А Дагон – его пращур, западносемитский бог. Босс морских чуд и подводных кузниц. Вот смысл названия. Это есть в Библии. И у Лавкрафта.
Я молчал. Мое инкогнито (пусть даже я честно назвал себя, все равно!) было раскрыто так, словно это пришлось лишь к слову. Будто Джуди и впрямь занимал Грин. Я быстро взглянул на него. Рыжие волосы, тело-куль, рябь от оспы, шрам у губы – ходячий список особых примет. Кто он такой? И вообще, где я? Он заметил мой взгляд.
– Вы странно смотрите, – сказал он. – Возможно, что я бестактен. Я не спросил вас: зачем вы здесь?
Я вздохнул. Потом стал говорить. Я рассказал все – это и был мой план. О связи лингвистики с кокаином, о библейской путанице в близнецах. О том, как я сбежал в Штаты, а оттуда – сюда. О мысли сравнять здесь шансы. О том, как я глупо ошибся, решив, что Танатос – зеркало мира (я так и сказал). Это было туманно, но Джуди понял.
– Итак, вас приняли за другого, – сказал он. – Ваша исповедь – это ваш ход?
Я кивнул. Он нахмурился.
– Логика палиндрома. Там надо прятаться и бежать, здесь открыто сражаться. Так?
– В этом роде.
– Что ж. Должен вас огорчить. Вы действительно просчитались.
– Я это понял.
– Не совсем. Я думаю, вы в безопасности.
– Почему?
– Как вам сказать… Возможно, вы не поверите. Но позвольте вопрос.
– Конечно.
– Вы стреляли в Лос-Анджелесе?
– Да.
– В людей?
– По колесам.
– Вам ответили?
– Нет. Фургон (van) налетел на столб.
– Откуда вы знаете, что он гнался за вами?
– Мне так казалось.
– Что, если нет?
Вероятно, мой вид был забавен. Но Джуди не рассмеялся. Он ждал ответ, склонив голову набок.
– Что вы хотите сказать? – спросил я.
– Фобия, – произнес он. – Страшная вещь. Это не каламбур – как с Дагоном. И я не шучу. Взгляните правде в глаза. Если все так, как вы говорите, вы бы не прожили и двух дней.
– Почему, собственно?
– Почему? – Он пожал плечом. – Fin de siecle. Техника сыска. Вам бы просто не дали уйти. А эти глупости с двойниками? Пуля решает спор. Я могу быть экспертом в таких делах – вы понимаете сами.
– Я понимаю? Нет. – Я мотнул головой. – Я вас не знаю. Кто вы?
– Вас вновь подвела ономастика. – Он слегка улыбнулся. – Позвольте представиться: Иегуда Штильман.
Это он сказал по-русски. Невольно я отступил. И миг искал сходства с бюстом. Он продолжал улыбаться.
– Мне нужен был год, – сказал он, – чтобы понять, что меня не поймают. Потому что не ловят. Так просто и глупо. Земля – все же шар, и на ней трудно скрыться. Приходишь туда, откуда ушел. Мудрость изгоя. – Он вздохнул.
– Но меня – меня-то действительно ловят, – вымолвил я с трудом.
– Вряд ли. Вернее, так: если вы будете это твердить, это начнет случаться.
– Похоже на мистику.
– Нет, тут расчет. Это бывает в шахматах. Первый ход ваш, вы берете пешку. Следует серия мен. В итоге вам мат, и вас хоронят на средства города.
– Что же мне делать?
Я уже перевел дух.
– Бросить все это. Тихо жить. Страх любит кровь. Вы, надо думать, уже наметили жертву. И это залог ваших бед. Так вот, прекратите игру. Поймите, что происходит. Вы мне не верите?
– Верю. – Я качнул головой. – Но я верю также себе.
– Напрасно. Вам лучше рискнуть. Сделайте, как я сказал. Остановка в себе – вот то, что вам нужно.
«И ждать пули в лоб», – добавил я мысленно. Мне стало жутко. Резкое, как удушье, желание уйти прочь вдруг охватило меня. Это было так, словно сменился порядок сил, державших меня в гостиной. Мне даже почудилось, что пол качнулся. Я сделал шаг и взглянул в окно. Угол его был закрыт тонкой шторой. Я увидел огромную площадь с фонтаном, таким же точно, как тот, в зале, но увеличенным в много раз. Фонари озаряли безлюдье. Несколько автомашин дремало у тротуаров. Мне вдруг представилось, что сейчас пойдет снег. Не берусь объяснить причину этого чувства. Безумие его здесь, под небом, полным горячих звезд, видных даже сквозь стекла, только усилило боль в груди. Я отвернулся.
– Что вы намерены делать? – спросил Джуди уже по-английски.
– Не знаю, – протянул я. – Мне нужно подумать… и прогуляться. Увидеть, к примеру, ламу Бе. – Я подмигнул Глэдис.
– Хотите, я вас подвезу? – спросил Сульт. – У меня тут внизу машина.
Я было замялся, но тотчас решил, что это будет кстати.
– Спасибо, – сказал я.
– Тогда идемте.
Он быстро засеменил к двери. Я поклонился Пьеру и Карлу. Их кивки в ответ были сухи. Глэдис махнула рукой. Штильман насупился и пожал плечами.
– Буду рад вас видеть всегда, – сказал он негромко. И вновь нырнул в сон.
Мы вышли. Коридор был не смежен с залом. Лестница оказалась прямой. Сульт странно припрыгивал на ступенях, и я с трудом поспевал за ним. Рассмотреть этот новый, парадный ход времени уже не было. Карлик был явно чем-то доволен.
– Спорят, спорят, – весело сказал он. – Но толку нет. Одни слова. Сколько раз говорил им Джуди, что это – мир действия. Все бесполезно.
– Он так говорил?
– Не раз.
– А вы чем заняты в этом мире?
– О! У меня сложная роль.
– Но все-таки.
– Вам интересно?
– Да.
– Извольте. У По есть рассказ: «Хоп-Фрог». Калека-шут обижен владыкой. Он хочет мстить. Тут как раз бал. Он душит злодея цепью, мажет смолой и наконец сжигает. Все под видом дурачеств. Вот так же и я. Но только открыто, скоро и деликатно. Клиент ценит такт. Ну, что вы на это скажете?
– Брр… Вы наемный палач?
Я ощутил прямую приязнь к нему.
– Вот еще! Нет. Я же сказал – шут. Я добрый Хоп-Фрог. А вот и моя лягушка.
Это был белый седан с серебристым верхом. Сульт сел за руль, став похож на подростка-угонщика. Я вспомнил с усмешкой, что полиции здесь нет. И, однако, он вынул откуда-то и нацепил светлый цилиндр с бабочкой. Вид его стал комически-строг. Маленькое лицо кривили гримасы.
– Садитесь-ка сзади, – велел он. – Тут минут семь езды.
Мотор мягко взвыл. Я откинулся на подушки.
Сульт вел отлично. Площадь исчезла. Канал, полный звезд, сменился аллеей. Потом снова площадь, тоннель, эстакада… Танатос сиял, проворачиваясь передо мной.
– Глупости, глупости, – говорил Сульт. – Вот это то, чего нам не хватает. Мы слишком умны. Мы чтим древних. Но нам чужд Эразм, и мы в ужасе, что попали впросак. Город есть, а зачем – мы не знаем. Совет Учредителей нем. Столпы в раздумье.
Он фыркнул. Я не мог разглядеть, сердится он или шутит. Тень и свет плясали в его лице. Мы мчались в чреде огней.
– А что думаете вы? – спросил я.
– О чем? Наш Танатос – большая сказка. – Сульт вздохнул. – Стекла, треснув, срастаются, пыль исчезает, грязь тает, как снег. И все это видят и знают – так же, как я. Пьер и Карл в том числе. К чему прикидываться детьми? Город – живой автохрон. А тут такое место, что он движется в прошлое, нам навстречу… Мне кажется, – он взглянул на меня, – вы читали Платона.
Я усмехнулся.
– Читал.
– Так это в «Политике». Или в «Пире». Не помню точно. Но все равно. Один аргентинец-библиотекарь собрал целый свод текстов об этих вещах. Там были Данн, Феопомп, Брэдли, Хинтон. Он это называл «палиндром». Что говорить: Джуди все сделал на славу.
– И это все правда?
– Что?
– О перевертышах.
– Правда. Проверьте сами, если хотите. Разбейте окно… Только не здесь, прошу вас. Это моя машина.
Он смолк. Мост кончился.
– Слушайте, Сульт, – сказал я. – Все действительно странно. Тот же снег… Мне казалось тут давеча, что он вот-вот пойдет.
