Она тяжело вздохнула. К примеру, члены семьи. Что делать с ними, если они так и не придут в себя?
Церемониймейстер, чье присутствие казалось лишним среди этого птичьего праздника жизни, подошел к Лерене и поклонился.
– Ваше величество, ривальдийский посол, тысяцкий Авенел Кенди, просит аудиенции.
Лерена сдвинула брови, пытаясь припомнить, назначено ли ему. Церемониймейстер словно прочел ее мысли; откашлявшись, он добавил:
– Как было оговорено заранее…
– Да, конечно, – кивнула императрица. Уходя, придворный поправил воротничок мундира. Нужно изменить фасон парадных костюмов, если явсе-таки решу перенести заседания двора сюда, подумала Лерена. Здесь гораздо теплее, чем в старом замке. Надо будет и замок этот переделать. А для аудиенц-зала и старых покоев найдем новое применение. Чего откладывать, прямо сейчас и начнем…
Церемониймейстер быстро вернулся. Вместе с ним появился Авенел Кенди.
Придворный поклонился и тут же исчез, будто его и не было, а императрица сердито посмотрела на посла.
– Я думаю о переустройстве всего дворца, – обратилась она к нему так, словно продолжала уже начатую беседу.
– Великолепная мысль, ваше величество, – ответил Авенел, поклонившись ей так низко, что чуть не уткнулся носом в траву.
– Да, конечно. Возможно, придется перенести ваше посольство во внутренние покои.
Авенел не смог скрыть удивления.
– Посольство Ривальда на территории императорского дворца… Вы это хотите сказать?
Лерена кивнула:
– Да. Именно так. Мы сможем видеться друг с другом при любой необходимости.
Авенел испытующе посмотрел на императрицу, пытаясь уловить ее настроение. Однако по лицу Лерены, как обычно, ничего нельзя было прочесть.
Кенди нерешительно промямлил:
– Это великая честь… У Комитета безопасности просто не найдется слов… от радости.
После паузы императрица Лерена спросила с любопытством:
– Что слышно от вашего комитета?
Авенел не знал, как много он может рассказать. Все зависело от того, что именно знает императрица. У него появилось неприятное ощущение, будто Лерена в курсе всех событий, поэтому Кенди решил быть предельно откровенным.
– В последнее время ничего не слышно, ваше величество…
Он нервно кашлянул.
– А вы… владеете какой-то новой информацией?
Лерена рассмеялась:
– Пожалуй, владею!…
– Я хотел просить вашего разрешения покинуть двор.
– Покинуть?…
– Я хотел покинуть столицу, чтобы попытаться связаться с комитетом. Мне кажется, если я буду ближе к месту событий, то подобное проще осуществить…
– Это совсем не обязательно, – легко сказала Лерена.
Авенел вновь поклонился.
– Безусловно, ваше величество.
По лицу императрицы пробежала улыбка.
– Абсолютно не обязательно, – добавила она.
* * *
Паймер был сильно возбужден и сам прекрасно это понимал. Капитан королевской гвардии с нетерпением наблюдал за ним, изредка бросая быстрые взгляды в высокое окно в приемной герцога, за которым садилось солнце.
– Ее величество хотела бы видеть вас сегодня, – во второй раз повторил капитан.
Он понимал, что еще несколько недель назад не осмелился бы разговаривать с Паймером – или любым другим Кевлереном – в подобном тоне. Но при дворе все изменилось, а причиной многих изменений был сам герцог. Некогда знатный, величественный и надменный сановник вел себя словно шут на весеннем карнавале. Трудно уважать подобного человека.
Более того, гвардеец считал, что весь дом герцога находится в полном беспорядке. Прислуга, Акскевлерены и прочие домочадцы постоянно бегали туда-сюда в поисках забытых или потерянных Паймером вещей. Даже один или два Кевлерена, столь же сбитых с толку, как и герцог, приняли участие в суматохе.
Неприязненное отношение капитана ко всему этому бардаку было видно невооруженным глазом.
– Прикажите пристрелить его, – шепнул Идальго Паймеру.
– Он всего лишь выполняет свой долг, – понизив голос, ответил старик.
Герцог совершенно не хотел, чтобы Избранный оскорбил капитана.
– Мой рыжий парик!… – произнес он громко. – Нигде не могу найти. Я никогда не выхожу без него.
– Конечно, ваша светлость, – слегка поклонился гвардеец. – Быть может, он в ваших покоях?…
Паймер замер, обдумывая сказанное.
– Оставайтесь здесь, – сказал Идальго. – Я проверю.
В такие моменты герцог просто ненавидел своего Избранного. Ему пришлось остаться и принять задумчивую позу. Он с трудом вспомнил, как делал это ранее, как вел пустые беседы, но эти дни прошли, унося с собой не только воспоминания. Старик все же попытался принять задумчивый вид, но по выражению лица капитана понял, что его задумка с треском провалилась.
Вернулся Идальго.
– Да, он в ваших покоях.
– Тогда почему ты его не принес? – сердито выпалил Паймер.
– Ваша светлость?… – отозвался капитан.
Паймер замотал головой и отправился в спальню. Парика не было. Он проверил в уборной. Да, на полу. В ужасном состоянии. Должно быть, оставил его там вечером. Он припомнил, что посреди ночи вставал по нужде. Хотя не мог понять, зачем прихватил с собой парик. Герцог поднял его, нахлобучил на голову и возвратился в приемную.
– Все, капитан, я готов к выходу.
– Очень вовремя, – пробурчал тот в ответ, пропуская старика к выходу.
* * *
Да, в эти дни развлечений маловато, подумала Лерена. Ее карликовая собачка, ривальдийский посол, канцлер Малус Майком… Остальные лишь раздражают. Взять, к примеру, ее дядю. Что, кстати, могло его так задержать?…
Императрица посмотрела на верхушку купола. Металлический каркас светился голубым. Как обычно, никто, кроме нее, этого не замечал. На мгновение у Лерены мелькнула мысль: а что, если только у нее осталась способность к использованию магии?… Возможно, это еще одна причина, по которой члены семьи не ощущают присутствия Сефида…
Как будто ей нужно еще что-то…
Императрица тяжело вздохнула. Истинной правды она не знала, могла лишь о ней догадываться. Это ее крайне раздражало. Но не так сильно, как отсутствие привычной ясности ума. С каждым днем Лерене все труднее и труднее становилось припомнить, чем следует заниматься. Ее несло по течению, как корабль во время штиля. Все в полном порядке: и паруса, и руль, и прочие мелочи, но судно движется неизвестно куда…
Вот и жизнь стала такой же. Все смешалось. Все слилось. Нет Юнары, против которой можно интриговать. Нет Мэддина, которого нужно до смерти ненавидеть; нет выскочек, которых следует поставить на место, нет чиновников, транжирящих ее время. Нет ривальдийской армии, бряцающей оружием у границы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
