Алекса. Дочь. Ребенок, которого ей следует оберегать каждой клеточкой тела. До сих пор она не слишком в этом преуспела. Все было заслугой Акселя. И вот он предлагает окончательно переложить ответственность на свои плечи. Он сошел с ума.
– Это шутка? – спросила Майя, нервно дергая выбившийся завиток.
– Вовсе нет! – ответил Аксель с куда большим чувством, чем прозвучало в его предложении. – Я уже переговорил с адвокатом и судьей. Оба они единодушны в том, что мой брак лишит Сандру оснований для иска. Особенно брак с женщиной, у которой есть учительский диплом.
Этот человек просто обожал, когда солдатики маршируют в четком строю, а она... предпочитала партизанскую войну. Майя сумела остаться серьезной, поскольку положение было серьезное.
– Значит, – сказала она, – ты готов принять в свой дом гувернантку, а также ребенка и племянника?
– Буду рад обсудить твои условия, – сказал Аксель не моргнув глазом. – Просто жить под одной крышей неразумно: социальный отдел уже пригрозил отобрать Мэтти, поскольку атмосфера в доме сложилась «аморальная». Мы ему не родители, ни один из нас, и адвокат считает, что у них есть на это право.
Он помолчал, собираясь с мыслями. Ужас Майи был так велик, что она не издала ни звука.
– Я собираюсь сразиться с Ральфом на политической арене, а для этого должен быть человеком состоявшимся, семейным. Если узаконить наши отношения, выиграют все, даже твой и мой бизнес.
Узаконить отношения? Какие? Если отношения все-таки имеются, значит, они самые странные. Сообразив, что Аксель говорит серьезно, Майя не сразу обрела дар речи.
– Неприятно заострять на этом внимание, – осторожно начала она, – но брак – это нечто большее, чем забота о детях и политические битвы.
– Я был женат, знаю, – сказал Аксель. – Как муж, я не подарок: не терплю, когда меня выбивают из колеи, не умею эмоционально поддержать женщину. Зато вы все сможете на меня рассчитывать в трудную минуту. За мной вы будете как за каменной стеной. Я помогу тебе с магазином, а твоей сестре, если она захочет, с устройством на работу. Это честный компромисс.
Нет, в самом деле, он говорил серьезно. Майя сумела наконец перевести взгляд на просторную комнату, предоставленную в ее распоряжение. Она будет как сыр в масле кататься, даст детям все, о чем можно мечтать, поможет Клео начать новую жизнь и навсегда забудет о социальном отделе. Надо только сказать «да».
И поставить крест на мечтах о любви, о личном счастье.
В сердце больно кольнуло.
Всю жизнь она хотела встретить человека, который полюбит ее такой, какая она есть. Но она не из тех, кого любят. Майя поняла это за годы скитаний по приютам, по приемным родителям, по неподходящим приятелям. Кому по душе эксцентричный характер? Никому! Его нужно понимать, им нужно проникаться, а на это нет ни времени, ни желания. Что же теперь? Обменять мечты о любви на комфорт и безопасность? Но ведь не ради себя! Ради Алексы, Мэтти, Констанс.
– Ты ничего не упустил? – спросила Майя прямо. – Как насчет секса?
Аксель был поражен ее прямотой, но без колебаний кивнул:
– Ради детей нам лучше будет соблюдать обет верности, а значит, придется как-то уладить этот вопрос.
Рассуждая, Аксель не смотрел на Майю, но она вдруг шестым чувством угадала, что его мысли неизменно странствуют поблизости от этого вопроса. Неужели северный бог находит ее физически привлекательной? Может, находил и раньше, даже называя «беременной на втором году»? По спине прошел сладкий озноб. Такие страсти свойственны Скорпиону, но если уж ими обзаводится Дева... тогда прощай здравый смысл!
Пришлось напомнить себе, что на одной только страсти семьи не построишь.
– Должен признать, – продолжал Аксель, – ты не дергаешь меня по поводу и без повода, как это свойственно большинству женщин. Можно надеяться, что жизнь моя останется в привычной колее. – Он поколебался. – Ты молода и, конечно, мечтаешь о человеке помоложе, но ты умна и оценишь выгоды моего предложения. В ответ я сделаю все, чтобы сделать тебя счастливой.
Он был уморительно серьезен! Во всем прав – и во всем не прав. Одно слово – Дева.
– Ты просто чудо! – сказала она. – Каждая девчонка мечтает о таком, как ты, – о рыцаре на белом коне, который однажды спасет ее и потом будет вечно лелеять.
Аксель понял иронию, сдвинул брови, но дал Майе высказаться.
– Я не хочу превратить твою жизнь в ад. Для нас обоих! Всю жизнь я жила по чужой указке и просто не могу продолжать в том же духе. – Она хотела остановиться, но слова копились так долго, что плотину должно было когда-нибудь прорвать, и вот это случилось. – Я в самом деле ценю твое предложение, и принять его было бы так чудесно! Но я этого не сделаю. Ребенком я была вынуждена принимать благотворительность, но теперь я уже взрослая и могу выбирать. И я хочу обеспечить себя сама. Я согласна жить под дырявой крышей, если она будет моей собственной, потому что только с нее я смогу, если захочу, запустить воздушного змея. Я не могу войти сюда в грязных кроссовках, разрисовать стены, если нападет блажь, не могу закричать в полный голос, чтобы снять напряжение. Это не мой дом. Не тот, где я могу делать все, что захочу.
Аксель опустил взгляд на сплетенные пальцы, и Майя заметила, что они дрожат. Он тоже заметил это и скрестил руки. Потом снова поднял взгляд. Никогда еще она не видела в этих светлых глазах такого вызова, такой решимости.
– Кричи. Рисуй. Делай с этим домом все, что захочешь. Оставь мне только одно крыло.
Декабрь 1945 года
«Я наняла нового пианиста, он не играет грустных песен и умеет меня развеселить. Я заказала для бара сплошное зеркало и вызвала обойщиков. Если придать этой дыре шику, может, станут заходить и леди.
А что, если начать кампанию по легализации спиртного? Ради этого я готова по воскресеньям посещать церковную школу, где вечно ошивается твоя новая подружка. То-то удивится крошка Долли! А известно ли ей, как часто ты прикладывался своим красивым ртом к стакану спиртного? И не только к нему! Знает ли она, где бывал твой рот? О, я могу ей многое порассказать!»
Глава 17
Воды не замутишь, только если плохо барахтаешься.
Ребенок заплакал громче. Аксель покачал колыбель, однако на сей раз это не помогло. Не следует забывать, подумал он, что грудные дети – создания шумные и назойливые, и отказ Майи выйти за него даже кстати. Ресторан и Констанс – в достаточной мере и бремя, и радость, а если станет скучно, можно ввязаться в избирательную кампанию.
