Он от природы имел болезненные криминальные наклонности. И такой же была его несчастная жена. Они оба были генетически обречены, у них не было выбора, и они вели себя как крысы, которыми и были на самом деле.
Но когда он выдвигал свою кандидатуру на общественную должность, мы всё время голосовали за него — если не считать двух раз.
Вторник, 20 июня 1993 — Клинтон назначает судью Луиса Фрича директором ФБР.
Четверг, 22 июля 1993 — юрист Белого Дома Винсент У Фостер[98] кончает жизнь самоубийством в парке Вашингтона, Округ Колумбия.
УЖАСНОЕ «САМОУБИЙСТВО» ВИНСЕНТА ФОСТЕРА и почему оно разрушило лучшие умы в Белом Доме
(далее в оригинале идет страница абракадабры)
23 июля 1993
Хантер С. Томпсон «Совиная Ферма» Вуди-Крик, Колорадо 81 656
Дорогой Президент и госпожа Клинтон, Я разделяю ваше горе по поводу потери замечательного, давнего друга. Я не знал Винса Фостера лично, но я знаю, что такое друзья, и понимаю, что чувствуешь, когда часть тебя самого внезапно уходит прочь, в темноту.
Сочувствую. Но такое чувство испытываешь всегда. И этот случай напомнил мне, Билл, что когда мы прошлый раз беседовали за ленчем у Доу, ты как раз потерял ещё одного друга — и я сказал Джэнн, что мы должны отложить интервью и тихо покинуть город, как делают в таких случаях Достойные люди…
Эх, но ты знаешь, какие Они на самом деле, Бубба. Купил Билет, отправляйся в Поездку — и я восхищаюсь тем, как ты вел себя в тот день. Это был тяжелый труд, и я сопереживал тебе. Ещё раз спасибо за твоё любезное гостеприимство.
И давай забудем о том нелепом эпизоде с картошкой фри, а? Я пытался вести себя невозмутимо, но, хочу сказать, что в тот день мы все проголодались.
(Упс! Не обращай внимания на эту обмолвку. Приношу извинения.) Но некоторые из твоих людей в комнате прессы сказали, что ты (и они) могут использовать намек на улыбку в такой день.
И я тоже могу, Бубба. Я тоже… И я готов прийти к Доу для ленча с тобой в любое время, когда ты скажешь. Но только если ты пообещаешь на этот раз быть веселым. Я договорюсь с Секретной Службой США. Они меня знают. Спроси Пата Бьюкенена… Хорошо.
Очень искренне
– Хантер
Белый Дом
Вашингтон
30 августа, 1993
Хантеру С. Томпсону
«Совиная Ферма»
Вуди-Крик, Колорадо 81 656
Дорогой Док,
Спасибо за твоё письмо. Твои ободряющие слова много значат, и я высоко ценю то, что ты написал мне. Последние несколько недель были очень напряженными, но у нас было несколько дней хорошего отдыха, и теперь мы готовы достойно встретить любой вызов.
Надеюсь скоро увидеться.
Искренне
– Билл
Спасибо — картошка фри у Доу была ну очень вкусной.
Глава 10
Обреченная надежда и несостоявшиеся мечты
Выиграть высокую позицию, потерять низкую… Высечен за красоту, выпорот за правду… Неправильно — побеждать, правильно — проигрывать, заключительные заметки об ошибках Билла Клинтона: они называли его «Сакс-Сакс».[99]
НЕКОТОРЫЕ ИСТОРИИ — долго рассказывать, а наша — из тех, которые можно рассказывать вечно. Я пытался включить в свой рассказ все трагические детали и мотивы всех жестокостей и безумств, и предательств, которые случались на протяжении всего пути, я пытался объяснить все следы крови на тропинках…
Последнее, что я сделал перед тем, как разрубил запутанный узел, который так долго связывал меня с гнилой мачтой политики, — я позвонил в Белый Дом и попросил позвать к телефону мою давнюю приятельницу Мисси. Я пригласил её на мою ферму на несколько дней, чтобы свободно и расслабленно поговорить об ужасном, убийственно депрессивном тупике, в который она меня затащила, и в котором мы оба обречены на позор…
Тупая сучка! Она была тем человеком, который первым выступил с этой проклятой богом, тупой, провокационной бредятиной о том, что «политика лучше, чем секс».
А я попался на приманку. Ну и что? Мне свойственна романтическая чувствительность, как говорится, и меня легко увести в этом направлении — опасном направлении…
Правильно. Но мы вернемся к этому потом. Будет ещё много времени, чтобы обсудить многие печальные и вызывающие во мне страх темы. Но есть вещи, избежать которых невозможно, и одной из таких вещей была беседа с Мисси. Она была драматическим императивом. До тех пор, пока Мисси не увидит, на какие муки она меня обрекла, не будет никаких мук — только песня, которую никто не слышит. Так дерево, которое падает в безлюдном лесу, не производит шума…
Хо, хо. Как это соотносится с искаженными линзами? Нет мук в лесу, пока они не будут увидены глазами мучителя.
Правильно. Пошли своего ребенка в школу с этой фразой, написанной на манжете. Дай учителям тему, над которой они могут подумать, пока глядят в зеркала учительской комнаты:
Agonistes поп est sine vide agon brutes.[100] Написано правильно? Нет. Чтобы перевести с латыни — позвони шерифу. Он знает. По крайней мере, шериф в нашей местности поймет, Бубба. А твой шериф сможет перевести латынь в 8:35 утра, в пятницу? А ты хочешь, чтобы он мог такое? Ты понимаешь политику? Тебе знаком Сад Мучений?
ЭХ, НИКОГДА не обращай внимания на иезуитские, бесполезные намеки. Они не более уместны здесь, чем в мирском Белом Доме — куда я звонил в тот день, чтобы поговорить со своей давней приятельницей Мисси, у которой там был офис…
Уже нет, как мне ответили. Её, должно быть, можно найти в Государственном Департаменте, или Национальном Комитете Демократической Партии — может быть, я хочу оставить для неё сообщение?
«Конечно, — сказал я. — Просто попросите её позвонить доктору Томпсону домой». А потом я начал называть цифры моего телефонного номера.
«Да, у нас есть ваш номер, — прервал меня мягкий голос оператора. — Мистер Хантер, — сказала она. — Вуди-Крик, Колорадо. В двух милях к северо-востоку от дома посла — правильно?»
«Точно, — сказал я. — А как поживает ваша праведная мамаша? Её уже выпустили из тюрьмы?»
Она захихикала. «Ладно, ладно, ладно, мистер Хантер, — сказала она. — Мы довольно долго не получали от вас известий, не правда ли?»
«Вы шутите? — сказал я. — Я звоню регулярно. Вы просто не узнавали меня, потому что я приобрел прибор, изменяющий голос. Дьявол, я теперь располагаю набором из 22 разных голосов».
Она засмеялась. «Конечно, располагаете, мистер Хантер, — сказала она. — И я прекрасно распознаю каждый из них. Вам меня не провести. Я распознаю ваш безумный голос в любом случае!»
Я включил свой прибор и дал ей послушать мой голос, преобразованный под голос 13-летней нимфетки, говорящей с британским акцентом.
«О, мой бог! — сказала она. — Это ужасно!»
«Почему? — сказал я. — Вы знаете, что это я. Черт, это просто прибор. Что не так?»
Повисла пауза. «Ладно, мистер Томпсон, просто меня бросило в дрожь, когда я услышала этот безумный детский голосок, зная, что на самом деле говорите вы! Меня чуть не вытошнило».
Упс, подумал я. Будь осторожен. В наши дни ничего нельзя считать само собой разумеющимся — особенно наличие чувства юмора в Белом Доме. Слишком много издевательств над детьми происходит кругом, слишком много шансов быть арестованным и потерпеть жизненный крах из-за глупой случайности…
Вот поебень, подумал я. Теперь проклятая Секретная Служба будет звонить мне каждый раз, когда на коммутатор Белого Дома придёт звонок от кого-то, чей голос будет звучать как голос свихнувшегося или попавшего в беду ребенка. Они сделают диаграмму моего голоса, обозначат его сигналом опасности и запишут меня в список извращенцев. Мой телефон будет звонить день и ночь, и я буду слышать вежливые вопросы от людей вроде Боба Хислопа из местного подразделения Секретной Службы, расположенного в Денвере.
«Привет, Хантер. Да, это снова я. Да, черт возьми. Прошлой ночью им позвонила та маленькая девочка из Скрэнтона, и диаграмма её голоса, кажется, совпадает с твоим… Ты не против того, чтобы приехать к нам побеседовать?»
Абсурдно? Конечно, абсурдно!
МИССИ ПЕРЕЗВОНИЛА мне через несколько часов с телефона, который по её словам был в Нью-Джерси. Но я использовал свой определитель номеров и узнал, что она звонит из тайного убежища Карвилла. Того, что в Южных Горах, неподалеку от могилы Ли Этуотера. Её не привела в восторг перспектива немедленного лететь в Колорадо за свой счет для того, чтобы поразмышлять со мной над дымящимися руинами её элегантной маленькой фразы о том, что политика лучше, чем секс. Но всё-таки она согласилась прилететь.
Я встретил её в Денвере, в полночь. Мы немного выпили в ковбойском баре этого рокового аэропорта, потом сели в мой джип и поехали на максимальной скорости по горным дорогам Континентального Раздела…
Дорога заняла три часа, и большую часть пути она спала из-за своего нового пристрастия к эйтивану. Но потом мы выехали на пустынную двухрядную дорогу через Южный Парк, на обочине стало достаточно уединенно, и я вытащил Мисси из машины, растолкал, чтобы она проснулась, и получил от неё некоторые ответы. Было классно. Время от времени она впадала в дремоту, но за те странные часы, которые мы провели вместе, я узнал об американской политике больше, чем за последние три года…
