вокруг нападения?
— Не, ну а может, вы шли воровать палестинскую принцессу? Или любимого коня правителя Ирана? Не думали, ваше сиятельство?
— Вот когда пленники выдвинут такую теорию, тогда и задавайте тупые вопросы! — я негодовал. — Откуда такие неординарные идеи? Вы любите принцесс или коней?
— Не хами, юноша, — попытался осадить меня офицер. Дослушивать его я не стал.
— Я хамлю? Вы себя слышали? В общем, я сказал! Будут претензии, я отвечу. А просто в свою жизнь лезть не позволю! Допрашивайте пленников. Только без магов жизни и смерти не рекомендую, они закодированы на умереть при некоторых вопросах, у нас так один уже сдох.
— Пленники? — встрепенулся рыжий. — Почему я о них узнаю только сейчас? Я считал, что никто не выжил!
— Нет, множество народу с первого корабля у нас в плену. На ближайшем трофейном корабле. И вообще, допрос с них надо было начинать. Я был уверен, что вы в курсе. Пойдёмте! Только напоминаю, они умрут от важного вопроса!
Офицер с готовностью подорвался, взял с собой четырёх рядовых, ну или около того, и мы пошли к первому красавцу. Рядом с которым мои кораблики смотрелись просто буксирами, или как там называют корабли, которые выводят огромные лайнеры с причала в море?
Пленные содержались в трюме на минус первом этаже относительно палубы. Было их под пятьдесят человек. В глаза сразу бросалась девушка, стройная, фигуристая, с абсолютно плоским животом и сиреневыми волосами до задницы. Красивый когда-то охотничий походный костюм был изрядно попорчен солёной водой.
— Начнём с неё! — тоже заметил красотку рыжий офицер. — Выводите и проводите к автобусу!
Не дожидаясь рук конвоиров, девушка гордо выпрямилась, и, не обращая внимания на сковавшие руки магоподавители, изящно пошла к лестнице. Или к трапу? Да плевать, к месту подъёма на палубу.
Мы прошли метров двести от корабля, когда вокруг нас вдруг внезапно потемнело. Утреннее солнышко размазалось, став мутным пятном. Тени легли вокруг нас. От смерти меня спасло предвидение. На этот раз оно не подвело, за что ему честь и хвала! Я увидел, как из темноты, окружившей нас, вылетело лезвие и вспороло моё горло. В нужный момент я присел, и смерть пролетела над моей головой.
Но тут же выстрелила туманным лезвием снизу, опять из внезапно накрывшей нас темноты. Конечно, я опять уклонился. Четверо охранников, сопровождавшие пленницу, уже валялись на настиле, пытаясь остановить потоки крови, бьющие из разрезанного горла. Жизнь уходила из их глаз.
Офицер, идущий впереди, беспомощно наблюдал за происходящим, не решаясь вступить в область темноты, возникшей вокруг пленницы. Мне в очередной раз пришлось уклоняться от следующего лезвия, которое пыталось воткнуться мне в печень, для чего я упал на причал, и сделал пару перекатов.
Центром этого странного тёмного тумана была пленница, что сейчас гордо стояла, прикрыв глаза. Небольшая изящная грудь вздымалась, соски проступили сквозь её одежду, как будто она испытывала нереальное сексуальное возбуждение.
Очередной удар невидимым лезвием, и я вывалился за пределы темноты. Девушка нахмурилась, подняла скованные руки, и купол темноты скачкообразно увеличился. Я увидел, как по её скуле стекла капелька пота. Это что, она творит это безобразие? Но это же невозможно, она в магоподавителях! Негаторы магии не позволили бы ей колдовать!
И о такой магии я ранее даже не слышал. Очередная цель! Хочу такие возможности! Между тем, рыжий до пояса попал внутрь странной дымки. И, пока он тупил, его резануло по обеим ногам. Кровь хлынула потоком, он упал, истошно крича, к счастью, за пределы купола темноты. Похоже, артерии задеты не были, в его сторону уже бежали бойцы. Надеюсь, у них хватит опыта остановить кровь до прибытия лекарей.
Но, это получается, что браслеты бракованные? Я снова уклонился от очередного выпада призрачного лезвия. С каждым разом это становилось сложнее. С этим надо что-то решать! После седьмой атаки я вскочил, и, пока не появилось новое лезвие, в прыжке рванул с красивой бестии в наручниках.
Я попытался полностью отвлечься от того, что это красивая девушка, причём полностью в моём вкусе, мать его! За всю свою жизнь я ни разу не ударил женщину. Но в данном случае на кону стояло моё личное выживание.
В полёте, прыжке, я со всей дури вмазал локтём по очаровательной женственной скуле. Глаза магички закатились, и она поленом упала на настил причала. Темнота тут же рассеялась. Из носа красавицы потекла тонкая струйка крови. Мангуст, надеюсь, я её не убил, этого я себе не простил бы.
Но её красивая небольшая грудь вздымалась, показывая, что девушка жива, просто в серьёзном нокауте.
— Что здесь происходит? — раздался голос Алексея Львовича. — Вас что, реально на минуту одних оставить нельзя? Окажите уже помощь этому убогому, нарваться на теневой меч — это вообще реакции не иметь! С краю-то атаки!
Он брезгливо пнул рыжего офицера, которому перетягивали раны на бёдрах пара солдат. Стремительным шагом незаметный мужчина приблизился к девушке и уставился на неё.
— Какой сюрприз! — наконец выдал он, обращаясь ко мне. — Сама Чеснат! Она в розыске в России уже больше ста лет. Красотка, да? Как ты умудрился вырубить Каштанову? Это же легенда! Редчайшая теневая магия, не путать с тенями! Всё её захваты оканчивались бойней. Сотни лучших парней сложили головы в попытках её взять.
— Да просто… — я по-настоящему смутился. Я даже после произошедшего считал, что женщину ударить — огромный зашквар. — Вмазал ей с локтя. А почему негаторы не сработали? Она же, по идее, не могла колдовать?
— Она — могла! У неё восьмёрка в магии. На таких негаторы не действуют. Для подобных есть свои наручи, невероятно дорогие. Кстати! Ты прав, надо, чтобы срочно доставили комплектик. Как ты думаешь, она скоро очнётся? Сколько у нас времени?
— Да я откуда знаю-то? — обалдел я от вопроса. Как будто я каждый день люблю с локтя очаровашек! — Пару минут, думаю, ещё поваляется в отключке. Как замычит, очухиваясь, можно добавить. Но это уже без меня! Без вариантов!
— Без вариантов? — ухмыльнулся следователь. — А как опять начнёт народ вырезать? А у нас, между прочим, с собой даже целителей нет, мы проблем не ждали! И четыре трупа! У троих точно есть семьи, дети, понимаешь? И они больше не увидят папу, мужа. После этого ты собираешься жалеть эту мразь? Да у неё на счету сотни жертв заказных, и тысячи случайных! Что-то мне подсказывает, что сегодня её целью был ты.
— Не собираюсь, Алексей Львович, — поморщился я. — Но одно дело, когда суд и прочее правосудие, другое, когда своими руками женщину бить приходится. Воспитан не так, прости. Если ситуация с угрозой жизни не повторится, ударить не смогу. Да и при угрозе, убить не смог, просто вырубил.
— Похвально, — как-то странно посмотрел на меня следователь. — Почаще бы таких принципиальных воспитывали, насколько моя работа легче стала бы. А то бывает, вызывают на убийство. А там мальчик девочке голову свернул за то, что минет отказалась делать. Впрочем, забей, гражданским это лишняя информация, не буду калечить тебе психику. Как и себе лишний раз.
Мы оба надолго замолчали. Не знаю, о чём думал следак, но я реально задумался. О том, к какому виду я принадлежу. Попав в этот мир, а главное, познакомившись с прижимистыми воинственными гномами, жадными тупенькими ограми, бескорыстными добрыми и бескомплексными дриадами, я понимал, что наш вид — не то, чем можно гордиться. Однако люди моментально покорили бы все эти народы.
Мы злы и безжалостны в массе, за идею, типа крестовых походов, мы вырезали народы под корень, что уж говорить о чужих видах? Достаточно вспомнить чёрных носорогов, благородных туров, десятки видов волков в Америке, включая сумчатых, которых больше нет, несколько видов китов, которых никогда не увидят наши дети. Точнее, дети того мира. Но люди везде одинаковы.
Злые, уверенные в своей безнаказанности и готовые на любую подлость ради пары лишних монет. И после этого лицемерно осуждающие некоего предателя из одной из религий, который продал кого-то там за кучу денег. Да у людей любой продаст любого за пару домиков на берегу моря, и это ещё большая цена! Некоторые готовы убить за бутылку дешёвого пойла, и это тоже те, кто называет себя людьми.
Впрочем, я там больше не живу, к счастью. А вот к несчастью, люди везде одинаковые. Достоинство и честь — редкие гости даже здесь, где это, по идее, возведено в абсолютизм. Но в абсолютизме,
