Выходило мило и искренне, хотя чересчур строго.
Я в это время любовался старшей сестрой. Как скульптурой в музее, но не моделью на развороте мужского журнала. Да, леди Бланш не стала бы связываться с мужчиной всерьёз и надолго. Особенно с таким, который мог нарушить установленный ею порядок. Она стремилась к комфорту, нашла его и ценила превыше всего.
Я перевёл взгляд на Уилшоу. Джеймс слушал, не сводя глаз с Кэтрин, на лице его блуждала лёгкая улыбка. Влюблён, ясное дело. Нет, он не стал бы травить Себастьяна из ревности к Анне Бланш. На убийство решился бы, только если б опасность грозила Кэтрин.
— Я бы на вашем месте поставила на Пола Уилшоу, — сказала вдруг леди Бланш. — У него с Себастьяном была ссора. Кажется, они даже дрались.
Джеймс метнул на неё укоризненный взгляд, но за дядю не вступился. Может, не хотел разговаривать в то время, как играла его возлюбленная.
— Мне кажется, это не достаточный повод, — ответил я. — К тому же, дуэли вполне достаточно для человека такого склада. Поединок состоялся, честь, если она была задета, восстановлена.
— Вы думаете? Мне Пол Уилшоу показался довольно желчным человеком.
— А разве вы хорошо знакомы?
— Совсем нет. Давайте прогуляемся. В доме душновато.
Накрапывал дождик, поэтому пришлось взять зонты. Кэтрин и Джеймс шли впереди под одним, а мы с Анной Бланш — под другим. Она держала меня под руку, но не висла.
В саду, между теплицей и прудом, стоял «греческий» портик из кирпича. Передняя его сторона заросла кустарником, так что виднелись только капители колонн, а на задней стене имелись шесть ниш для статуй, так что всё вместе образовывало подобие галереи.
Обогнув постройку, мы вышли к дубовой алее. Деревья стояли плотно, живописно переплетаясь раскидистыми ветвями, так что на дорожке почти не было солнечных пятен.
— Не подозревайте никого, — сказала вдруг леди Бланш. — Никто здесь не стал бы убивать Себастьяна. С чего вы взяли, будто он умер не от трупного яда?
— Есть нехарактерные симптомы.
— Себастьян поранился, вскрывая тело больного. Я слышала, заражение трупным ядом крайне опасно.
— Безусловно. Однако трупный яд не мог образоваться в теле умершего так скоро.
— Вы хорошо разбираетесь в трупах?
Глава 36
— Достаточно.
Анна Бланш окинула меня внимательным задумчивым взглядом.
— Вы кажетесь старше своих лет. Сколько вам?
— Двадцать один.
— Говорите, как взрослый.
— Благодарю. Но с двадцати одного года подданные Империи считаются взрослыми.
— Я не про это, — леди Бланш задумалась. — Не могу поверить, что один из… нас — убийца!
— Люди почти никогда не допускают мысли, что их знакомый — преступник.
— Наверное, вы правы.
Назад в имение Уилшоу мы поехали вечером.
— Вы составили впечатление об Анне Бланш? — спросил Джеймс, пока мы шли к машине.
— Да. Умна, многое повидала. Боится что-то менять. Полагаю, после всех жизненных неурядиц она больше всего ценит покой.
— Не знаю, вышло бы у них что-нибудь с Себастьяном или нет. Он, кажется, не мог отказаться от убеждений, а любовь к Анне Бланш опровергала их. Иногда я думаю: почему он сразу не обратился в больницу? Что, если Себастьян намеренно…
— Полагаете, он хотел умереть?
Уилшоу пожал плечами.
— Он же на врача учился. Не мог не понимать, чем грозит подобный порез.
Погода совсем испортилась. Небо посерело, налившись свинцом. Казалось, тучи лежат на верхушках сосен и вот-вот сломают их своей тяжестью.
В имении я отправился, прежде всего, в свою комнату принять душ и переодеться. Запасной комплект белья и сорочек у меня всегда имелся в машине.
Раздеваясь, я неожиданно обнаружил в кармане лапсердака записку. На квадратном клочке бумаги было торопливо выведено: «А.Б. убила мужа». Сложив листок, я спрятал его в портмоне.
Записку могли подложить только в имении Бланшей: до этого я доставал блокнот, и ничего иного в кармане не было. Инициалы явно указывали на Анну Бланш. Кто же был автором послания? Кэтрин? Кто-то из слуг? Джеймс Уилшоу? Последний — вряд ли. Мог просто сказать.
Я попытался вспомнить, кто стоял достаточно близко от меня, чтобы сунуть в карман бумажку. Выходило, что многие. Странным был и текст: почему-то речь в записке шла не о смерти Себастьяна Тэкери, а о покойном лорде Бланше.
Размышляя, я вышел на веранду подышать свежим воздухом. Дождь всё усиливался. На улице стемнело. В углу стоял Пол Уилшоу и курил тонкую сигару. Вспышки освещали его благородное лицо с тонкими чертами.
Мой взгляд упал на крупный перстень с резным камнем, который Уилшоу носил на мизинце. Кажется, на нём был изображён сфинкс. Я пригляделся. Да, так и есть. Только почему-то перечёркнутый неровной линией — словно нечто оставило на камне глубокую царапину.
— У вас интересное кольцо, — заметил я. — Кажется, я где-то видел подобное.
— Едва ли, — Пол Уилшоу сменил руку, так что перстень перестал быть виден.
Теперь можно было рассмотреть только родовое кольцо с гербом. По достижению совершеннолетия все британские аристократы носили подобные вне зависимости от того, какими по счёту родились.
— У вас тоже интересные украшения, — заметил Пол Уилшоу. — Что за символ на рубине?
— Печать Соломона. Как ваше бедро?
— Благодарю, лучше. Рана несерьёзная.
Уилшоу выбросил в мокрую темноту остаток сигары.
— Прошу простить. Уже поздно, и мне пора ложиться.
Когда он ушёл, я сел на плетёный стул и напряг память. Я действительно видел кольцо со сфинксом раньше, но не вживую, а на картинке. Изображение имелось в полицейском досье, которое я просматривал когда-то в поисках одной секты. Рисунок запал в память и вот теперь всплыл, а вместе с ним — приписка, в которой говорилось о тайном ордене чёрных магов. Мы тогда встречались с Глорией Глостер, и благодаря ей у меня имелся доступ к архивам национальной гвардии.
На веранду вышел Джеймс.
— Я вас искал, — проговорил он. — Дядя сказал, что вы здесь. Долго собираетесь у нас оставаться?
Кажется, гостеприимству пришёл конец. Я отлично понимал Уилшоу. Моё присутствие смущало их.
— Завтра уеду.
— Вы продолжите расследование?
— Безусловно. Скажите, что за
