Когда начал дряхлеть блаженный Тетрик, епископ церкви Лангра, он удалил от себя диакона Лампадия, который был его доверенным лицом. Мой брат, желая помочь бедным, которых Лампадий бесстыдно обирал, согласился с его отстранением, чем и вызвал к себе ненависть. Тем временем с блаженным Тетриком случился удар. Так как ему не помогали никакие средства врачей, клирики, обеспокоенные этим и тем, что они оставались без пастыря, попросили себе Мундериха. Король [Гунтрамн] одобрил выбор, и Мундерих с выстриженной на голове тонзурой был посвящен в епископы, но с тем условием, что, пока жив блаженный Тетрик, он будет архипресвитером в крепости Тоннер и останется там; когда же умрет его предшественник, то он займет его место. Живя в этой крепости, он прогневил короля. В самом деле, о нем говорили, что он самолично доставил королю Сигиберту, выступившему против своего брата Гунтрамна, провиант и подарки. Поэтому его выгнали из крепости, отправили в изгнание и поместили в какой-то тесной башне без кровли на берегу Роны. В ней он, тяжело страдая, провел почти два года. Затем благодаря епископу, блаженному Ницетию, он возвратился в Лион, где прожил у Ницетия два месяца. Но так как он не мог добиться от короля [120] разрешения вернуться туда, откуда его изгнали, он ночью бежал в королевство Сигиберта, где был поставлен епископом в деревню Аризит[31]. Здесь у него было 15 приходов, которыми раньше владели готы; теперь же там распоряжается Далмаций, епископ Родеза.
С уходом Мундериха жители Лангра на этот раз попросили себе епископом Сильвестра, который был в родстве с нами и с блаженным Тетриком. Попросили же они его, побуждаемые моим братом. Между тем когда блаженный Тетрик скончался[32], Сильвестр, после того как у него на голове выстригли тонзуру, был рукоположен в пресвитеры, и он получил всю власть над церковным имуществом. Но для того чтобы получить епископское благословение в Лионе, Сильвестр стал собираться в путь. В это самое время его сразила падучая болезнь, которой он давно уже страдал. Находясь без чувств, он в течение двух дней беспрерывно ужасно стонал, а на третий день испустил дух. Когда это случилось, Лампадий, как было сказано выше, лишенный почести и имущества, из ненависти к диакону Петру[33] объединился с сыном Сильвестра, измышляя и утверждая, что его отец [Сильвестр] погиб от колдовства самого Петра. И тот по молодости и легкомыслию выступил против Петра, всенародно обвиняя его в гибели своего отца. Далее, когда Петр услышал об этом, он отправился в Лион на суд, назначенный у святого Ницетия, дяди моей матери, и там в присутствии самого епископа Сиагрия[34] и многих других святителей и светских вельмож очистился клятвой, поклявшись[35] в том, что он никак не причастен к смерти Сильвестра. Но спустя два года сын Сильвестра, снова подстрекаемый Лампадием, настиг на дороге диакона и убил его[36], сразив копьем. Когда это произошло, Петра подобрали в том месте и принесли в крепость Дижон, и похоронили рядом со святым Григорием[37], нашим прадедом. А убийца бежал и перешел к королю Хильперику; имущество же его было передано в казну короля Гунтрамна. Так как из-за совершенного им преступления он скитался по разным местам и у него не было надежного пристанища, то он наконец, как я полагаю, побуждаемый невинно пролитой кровью, вопиющей ко господу, где-то в пути убил мечом ни в чем не повинного человека. Родственники убитого, скорбя о смерти близкого, возмутились и, обнажив мечи, изрубили убийцу на куски и разбросали их. По праведному суду божиему презренный, без вины убивший ближнего своего, нашел такой же конец, недолго оставаясь безнаказанным. Действительно, это произошло с ним на третьем году после убийства им Петра.
И вот после смерти Сильвестра[38] жители Лангра вторично попросили себе епископа и получили Паппола, который некогда был архидиаконом в Отёне. Он, как утверждают, совершил много неправедных дел, о которых мы умолчим, дабы не казалось, что я клевещу на свою братию. Однако каков был его конец, я расскажу. На восьмом году своего епископства[39], когда он однажды ночью объезжал приходы и виллы, принадлежавшие церкви, ему во сне явился блаженный Тетрик, и лик его был грозен. Он ему сказал так: «Что ты здесь делаешь, Паппол? Зачем оскверняешь мое седалище? Зачем ты грабишь церковь? Зачем ты развращаешь верную мне паству? Уходи отсюда, оставь это место, удались из этой земли». [121] И при этих словах он сильно ударил его в грудь жезлом, который держал в руке. Проснувшись от этого удара и размышляя о том, что все это означает, он ощутил сильную боль в том месте, где он получил удар. Паппол почувствовал отвращение к еде и нитью и уже стал ожидать близкую смерть. Что же дальше? На третий день у него пошла горлом кровь, и он скончался. Отсюда его перевезли и похоронили в Лангре.
На его место поставили епископом аббата Муммола, по прозвищу Добрый. Многие его очень хвалили за то, что он был целомудренным, трезвенником и скромным, готовым на всякое доброе дело, за то, что он любил справедливость и всячески стремился к милосердию. Приняв епископскую кафедру и зная о том, что Лампадий похитил много церковного имущества и грабежом простых людей приобрел поля, виноградники и слуг, Муммол лишил его всего имущества и приказал удалить его от себя, Теперь Лампадий живет в большой бедности, добывая себе пропитание собственным трудом. Но об этом достаточно.
6. А в вышеупомянутом году, то есть в год, когда после смерти Сигиберта стал править его сын Хильдеберт[40], на могиле блаженного Мартина произошло много чудес, о которых я написал в тех книгах, где я попытался описать сами чудеса[41]. И хотя речь моя простовата, я не мог, однако, умолчать о том, что я или сам видел, или узнал из рассказов людей надежных. Здесь я только поведаю о том, что случается с легкомысленными людьми, которые после небесного чуда ищут еще и земные лекарства, ибо сила его проявляется как в благодати исцелений, так и в наказании неразумных.
Левнаст, архидиакон буржский, из-за бельма лишился зрения. Хотя он ходил по многим врачам, он никак не мог восстановить зрение. И тогда он пришел к базилике блаженного Мартина. Там он, постоянно постясь и моля вернуть ему зрение, пробыл два или три месяца. Когда же наступил праздник, глаза его прояснились, и он начал видеть. Однако, вернувшись домой, он позвал одного иудея, который поставил ему на лопатки пиявки для того, чтобы лучше видели глаза. Но как только ему спустили кровь, он опять ослеп. Когда это случилось, он снова вернулся к святому храму. И там он вновь оставался долгое время, но зрение так и не восстановилось. Я полагаю, что это ему не было даровано из-за его грехов. Как говорит господь: «Ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет»[42]; и еще: «...вот, ты выздоровел, не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже»[43]. В самом деле, он оставался бы здоровым, если бы, помимо божественной силы, не воспользовался помощью иудея. Ведь апостол об этом напоминает и объясняет в таких словах: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Что общего между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь»[44]. Посему пример этот да научит каждого христианина, чтобы он, если сподобился небесного исцеления, не прибегал бы к земному врачеванию.[122]
7. Но следует упомянуть и о том, кто и какие мужи были призваны в этом году ко господу. Я считаю великими и угодными богу таких людей, которых он призвал с нашей земли к себе в рай. Именно так ушел из мира благословенный пресвитер Сенох, который жил в Type. Родом же был он тейфал[45]. Став клириком в Турской области, он удалился в келью, которую сам построил в древних стенах. Собрав монахов, он восстановил давно разрушенную часовню. Он же сотворил множество чудес над болящими, о чем мы написали в книге его жития[46].
8. В том же году преставился и епископ парижский, блаженный Герман. И чудо, происшедшее при его погребении, служит подтверждением многих его чудесных деяний, сотворенных им еще при жизни. Когда заключенные в темницу воззвали о помощи, его тело вдруг отяжелело на улице, но как только их освободили, его тело снова подняли без труда. А сами освобожденные, следуя с благоговением за его прахом, дошли до базилики, где он и был погребен. У его могилы верующие испытали на себе много чудес, ниспосланных богом, так что каждый, кто молил о чем-либо праведном, быстро достигал желаемого. Однако кто отважится подробно познакомиться с его чудесами, которые он сотворил при жизни, тот пусть прочтет книгу о его житии, написанную пресвитером Фортунатом[47], и там все это найдет.
