Госпожа сомневалась только миг. — Насколько я знаю, дворецкий пьет пиво, — сказала она. — Проследи за этим, парень. Мне также пинту «Винклза». Это что-то новенькое.
Сие произвело определенный эффект на тех гостей, которые знали на какой стороне их бутерброда намазан паштет.
— Конечно! Великолепная идея! Мне тоже пинту «Винклза».
— У-у! Чудно! «Винклза» мне!
— Всем «Винклза»!
— Но этот человек абсолютный иди...
— Заткнись!
Ваймз, пересчитывая бегемотов, осторожно пересек мост Брасс-бридж. Там стояла девятая фигура, она прислонилась к парапету, и что-то непонятно, и, по меньшей мере, безопасно для Ваймза, бормотала себе под нос. С ее стороны дул легкий ветерок, и запах от нее перебивал даже запах реки. Она прокомментировала, что Ваймз был настолько динг-а-линг, что даже превзошел кланг-а-ланг.
— ... Тудась твою, тудась, я сказал им, стойте и вытягивайте конец!
Тысячелетняя рука и козявка! Я сказал им, сказать я, и если бы они сунулись...
— Добрый вечер, Рон, — сказал Ваймз, даже не повернув головы.
Старик Вонючка Рон засеменил за ним. — Тудась твою, они выбросили меня из этого, поэтому они...
— Да, Рон, — сказал Ваймз.
— ... и козявка... тудась твою, сказал я, мажьте хлеб со стороны масла... Королева Моли сказала следить за тобой, мистер.
— Чего ради?
— Полегче на поворотах! — невинно сказал Вонючка Рон. — У них полные штаны, поэтому они вывели меня из этого, из себя и их большой куницы!
Попрошайка побежал в сторону, подметая полами грязного пальто тротуар, и растворился в тумане. Перед ним бежала его маленькая собачка.
В комнате прислуги стояло светопреставление.
— "Винклз Олд Пекулиар"? — спросил дворецкий.
— Еще сто четыре пинты! — воскликнул лакей.
Дворецкий пожал плечами. — Гарри, Сид, Роб, Джеффри... на Кинг-Хэд сейчас же! Одна нога здесь, другая там! Что еще он там делает?
— Ну, у них там должно было быть чтение стихов, но он рассказывает им шутки...
— Анекдоты?
— Не совсем.
Удивительно как при тумане может еще и моросить. Дующий ветер заставил Ваймза закрыть окна. Он зажег свечи и открыл свою записную книжку.
Наверно ему следовало воспользоваться своим волшебным органайзером, но он все любил записывать, просто и честно. Он гораздо лучше соображал когда записывал.
Он написал: «Мышьяк», и нарисовал вокруг него круг. Вокруг круга он написал: «Ногти отца Тубелчека», «Крысы», «Ветинари» и «миссис Изи». Ниже он написал «Големы» и нарисовал еще один круг. Вокруг него написал: «Отец Тубелчек?» и «Мистер Хопкинсон?». Немного подумав, дописал: «Похищенная глина» и «Глиняная крошка».
Потом добавил: «Зачем голему сознаваться в том, что он не делал?»
Он какое-то время смотрел на пламя свечи и потом написал: «Крысы едят все».
Прошло еще время.
«Что такого может быть у священника, что заинтересует кого-нибудь?»
Снизу послышалось бряцанье снаряжения от входящего патруля. Заорал капрал.
«Слова», — написал Ваймз. «Что было у мистера Хопкинсона? Хлеб гномов? Не похищено. Что еще у него было?»
Ваймз посмотрел на написанное и дописал «Пекарня», некоторое время рассматривал это слово, стер его и заменил «Печь?» Его он обвел одним кругом, еще один круг нарисовал вокруг «Похищенная глина», и соединил их линией.
У старого священника под ногтями был мышьяк. Может, он травил крыс?
Мышьяк можно применять для многих дел. Его совершенно легко купить фунтами у любого алхимика.
Он написал «Монстр из мышьяка», и уставился на надпись. Под ногтями найдена грязь. Если дерутся люди, то под ногтями можно найти кровь или кожу.
Там не будет жира или мышьяка.
Он рассмотрел всю страницу и, после некоторого раздумья, написал:
«Големы не живые. Но они думают что они живые. Чем занимаются живые? ( Дышат, едят, справляют нужду». Он остановился, посмотрел на туман, и потом очень аккуратно написал: «И размножаются».
У него появился какой-то зуд в шее.
Он еще обвел кругом имя Хопкинсона и прочертил линию через лист к другому кругу, в котором он написал: «У него есть большая печь».
Хм. Веселинка сказал, что в хлебной печи глину хорошенько не обожжешь.
Но может ее можно там обжечь нехорошенько.
Он опять посмотрел на пламя свечи.
Они не могли сделать этого. О, боги... Нет, конечно нет...
«Но, все что нужно — это глина. И святоша, который знает, какие написать слова. И кто-то, кто вылепит тело, — подумал Ваймз, — а у големов были столетья научиться владеть своими руками...»
Эти огромные руки. Которые так похожи на кулаки.
А после этого первое, что они захотят сделать, это уничтожить свидетельства. Они, вероятно, не думают что это убийство, больше похоже на выключение...
Он нарисовал еще один неровный круг на бумаге.
Глиняная крошка. Старая обоженная глина, измельченная до крошки.
Они добавили свою собственную глину. У Дорфла новая нога, не так ли? Не совсем аккуратно сделанная. Они добавили часть от себя в нового голема.
Все это выглядело, ну, Нобби сказал бы — голимо. Ваймз не знал, как назвать это. Похоже на какое-то действо секретного общества. «Глина от глины моей». Плоть от плоти моей...
Чертовы дряхлые механизмы. Повторяют все за более высшими существами!
Ваймз зевнул. Спать. Ему лучше немного поспать. Или немного...
Он уставился на страницу. Автоматически его рука полезла в нижний ящик стола, как всегда, когда он волновался и пытался думать. Сейчас там конечно не могло быть бутылки, но старые привычки и при...
Послышался легкий звон стекла и слабый, но соблазнительный всплеск жидкости.
Ваймз вытащил из под стола толстую бутылку. На этикетке было написано:
«Изготовлено и разлито Биерхаггерсом: виски МакАбре, лучший солод».
Жидкость внутри казалось сама хотела выпрыгнуть из бутылки.
Он тупо уставился на бутылку. Потянулся за бутылкой в ящике и нашел ее.
Но ее не могло быть там. Он знал что Кэррот и Фред Кишка следят за ним, но он ни разу не купил ни одной бутылки с тех пор как женился, потому что обещал Сибил...
Но это же не какое-нибудь пойло. Это — «МакАбре»...
Однажды он пробовал его. Теперь он уже не помнил как, в те времена он обычно пил что-то конкретно ударное. Откуда-то он достал деньги. Даже запах этого приведет его в свинское состояние. Даже запах...
— И она сказала: «Как забавно — эта штука не подошла прошлой ночью»!
— сказал капрал Ноббс.
Он был душой компании.
Наступила тишина. Потом кто-то в толпе начал смеяться, неуверенным смешком человека, который не уверен, что его не заткнут остальные. К нему присоединились еще двое. Потом уже вся группа разразилась хохотом.
Нобби наслаждался.
— Есть еще одна об Клатчианце, когда он зашел в бар с крошечным пианино..., — начал он.
— Мне кажется, — твердо сказала леди Селачи, — что закуски уже готовы.
— А будут свиные пальчики? — весело воскликнул Нобби. — С «Винклз»
— тарелочку свиных пальчиков, — ну просто полный отпад.
— Я обычно не ем конечности, — сказала леди Селачи.
— Сэндвич со свиными пальчиками... Никогда не пробовали свиные пальчики? Вы должны их попробовать, — сказал Нобби.
— Это... возможно... не самое изысканное блюдо? — сказала леди Селачи.
— О, корку можно срезать, — сказал Нобби. — И даже копыта. Если слишком круто себя чувствуешь.
Сержант Кишка открыл глаза и застонал. Голова у него раскалывалась. Его чем-то ударили. Наверно стеной.
Они еще связали его. У него были связаны руки и ноги.
Как оказалось, он лежал в темноте на деревянном полу. В воздухе висел какой-то жирный запах, что-то сильно напоминавший, но досадно неузнаваемый.
Когда его глаза привыкли к темноте, он разглядел слабые лучи света идущие из-за двери. Еще он услышал голоса.
Он попытался встать на колени, но застонал от обруча боли охватившего его голову.
Когда тебя связывают, это плохая новость. Конечно, она намного лучше новости, что тебя убили, но она может означать, что убийство всего лишь отложили.
«Такого никогда не было», — подумал он. — «В старые добрые времена, если поймаешь кого-нибудь на воровстве, просто оставляешь дверь открытой, чтобы вор мог убежать. Таким образом, возвращаешься домой одним куском».
Упираясь в стену и большую корзину, он смог подняться на ноги. Это ненамного улучшило положение дел, но после того как гром в голове утих, он неуверенно допрыгал до двери.
Из-за нее все еще доносились голоса.
У еще кого-то, помимо сержанта Кишки, были проблемы.
— ... болван! Ты из-за этого позвал меня сюда? В полиции есть оборотень! Ах-ха. И это не один из ваших уродцев. У нее настоящий биморфизм!
Если ты тронешь монетку, она по запаху определит какой стороной упала монетка!
— А что если мы убьем его и оттащим куда-нибудь его тело?
— Ты думаешь она не почувствует разницу между трупом и живым телом?
