— оказавшемуся судом последней инстанции, — спорить было уже не с кем (
с собой — не в счет: людей, раздираемых шекспировскими внутренними противоречиями, на эту ответственную работу не приглашали), так что долгожданное решение наконец-то принималось и игра продолжалась.
Откуда брали судей? Завозили с Марса?
Нет. Поначалу они были членами тех же футбольных клубов и часто совмещали игру на поле и судейство. Как говорится — сегодня я пастух, а завтра музыкант. Сегодня играю, завтра сужу… На стадионе отличить судью от болельщика того же сословия было просто невозможно: судьи носили обычную уличную одежду — куртку, брюки, цилиндр, ботинки. И если двое судей, приглашенных от команд-участниц матча, могли важно, с ощущением социальной значимости ходить вдоль поля, поделив между собой противоположные бровки, то третейскому арбитру приходилось скромно, не высовываясь, сидеть на трибуне и ждать, когда его позовут для принятия окончательного решения в сложных ситуациях.
Выработанный алгоритм к продолжению матча приводил, — но как все это было долго, томно и тягуче! — а зритель-то жаждал динамичного и захватывающего зрелища.
И пришлось джентльменам, воспитанным на многовековых традициях парламентской демократии прийти к неутешительному выводу: игре нужен разумный диктатор, контролирующий ход матча и оперативно выносящий вердикты, причем место его, и тут уж придется наступить на горло собственной песне, — не на трибуне, не на бровке, а на самом футбольном поле.
Диктатор на поле
Первый арбитр на поле судил при помощи носового платка, который, конечно же, всегда присутствует в кармане у джентльмена. Активно размахивая платком, арбитр мог в случае удачи привлечь внимание футболистов. Но чаще арбитру все-таки не везло: футболисты имели обыкновение смотреть не в сторону арбитра, а в сторону мяча.
Тогда арбитр на поле перешел на крик. В принципе это удавалось, особенно если судить приглашали работников местных оперных театров. Правда, к концу первого тайма кричавший оказывался совершенно охрипшим и на крик более не способным — это ведь был не закрытый концертный зал, не Ковент, извините, Гарден, а открытый и хорошо продуваемый газон… Стали пробовать на роль главного арбитра представителей других профессий, и каждый судивший привносил что-нибудь свежее в систему сигналов оповещения о нарушениях.
Из врачей один матч отсудил в те годы Артур Конан Дойль, автор рассказов о Шерлоке Холмсе (из Холмса, кстати, вышел бы расчудесный опорник — только представьте, как он бы разрушал все хитроумные комбинации соперника, наперед бы знал, куда пойдет его передача и всегда занимал бы поразительно правильную позицию…). Как Конан Дойл останавливал матч — неизвестно. В принципе мог бы каждый раз при нарушении посылать на поле санитаров.
Школьный учитель придумал звонить в школьный звонок-колокольчик.
Слава богу, не пригласили артиллериста.
Наконец 10 июля 1878 года судить футбольный матч позвали полицейского — учителя были в отпуске, а врачи в разъездах. Вышел на поле констебль — человек суровый, жесткий и авторитетный, — осмотрелся, а тут как раз драка между игроками началась — джентльмены обкатывали оперативно-физический метод аргументации. Ну, по профессиональной привычке полицейский и свистнул в свой свисток. Футболисты от удивления даже перестали драться — настолько всем это понравилось: ярко, звучно, убедительно!
С тех пор судья на поле останавливает игру с помощью свистка.
Одобрив эксперимент, в 1891 году Футбольная Ассоциация Англии постановила, что главный арбитр — единственный человек, принимающий решения по ходу матча. Отныне судья, непосредственно находившийся на поле, мог назначать штрафные и пенальти, а также удалять игроков.
Впрочем, по-прежнему каждая команда, участвовавшая в матче, могла делегировать своего полномочного представителя в помощь главному судье. Как и раньше, полпредов на поле не пускали, зато дали в руки по флажку, чтобы в случае нарушения они этими самыми флажками привлекали внимание полевого арбитра. Увидит — свистнет, игра остановится. Полпреды активно перемещались вдоль боковой линии, за что их стали называть «лайнсменами».
В наше время судебная коллегия, обслуживающая футбольный матч, возросла до пяти человек (прибавилось двое резервных). И ей есть куда расти в дальнейшем: у древних греков, например, разовая судебная коллегия состояла из 500 человек. Зачем так много?
Все просто: такое количество судей было трудно подкупить, во-вторых, таким числом можно всегда отбиться от недовольных, а в-третьих, практически каждый древний грек ежегодно выносил судебные решения и потом уже не ругался лишний раз с трибуны на судей, испытав на собственной шкуре все сложности этого занятия.
Последнюю точку в XIX веке — по вопросам судейства — поставила английская Футбольная Ассоциация, решившая назначать на важные игры независимых арбитров. И это всем понравилось — ведь все хотят справедливости, то есть беспристрастного судейства.
Век девятнадцатый, железный клонился к закату. На полях сражений появились нарезные винтовки и первые пулеметы, на футбольных полях — первые независимые судьи.
Великолепная семерка
Из первых работников футбольного правопорядка, вышедших на поле, выделим семь знаменитых английских арбитров, которые задали тон и установили планку.
Вот она, великолепная семерка: Альфред Стейр, Чарльз Олкок, Сегар Бастард, Чарльз Клегг, Чарльз Хьюз, Джон Льюис, Фрэнсис (Майор) Мариндин.
А может быть, вообще с них-то, с первых судей, все и началось? Одно дело принять унифицированные правила, создать руководящую и направляющую надстройку, другое — приучить игроков, и, что немаловажно, — зрительскую аудиторию — к пониманию правил и их соблюдению, к определенной манере поведения во время игры.
Именно они установили порядок на поле и сделали игру читаемой. И уже после этого футбол стал зрелищным и желанным…
А начиналась игра, как вы помните, с Кубка Англии по футболу — это был главный футбольный турнир второй половины XIX века. Сегодня на матчи национального Кубка англичане, да и не только они, часто выставляют резервные составы, приберегая основных игроков, суперменов газона, к чемпионату национальной Лиги и матчам Лиги чемпионов. А тогда оказаться в финале Кубка было высшей спортивной целью, причем как для игроков, так и для арбитров.
Не Хичкок, но Альфред, и жуть наводил успешно
Первый финал доверили судить государственному служащему, проще говоря — чиновнику. В Англии коррупция госслужащих не входила в число традиционных народных забав, и чиновник Альфред Стейр, вышедший в 1872 году в качестве арбитра на знаменитый лондонский крикетный стадион «Кеннингтон Овал», где решили провести финальный матч первого розыгрыша Кубка английской Футбольной Ассоциации между «Уондерерс» и «Ройал Энджинирс», — пользовался безусловным уважением игроков.
Конечно, Стейр и сам в футбол играл — за ныне несуществующую команду «Аптон Парк», которая в числе
