пятнадцати клубов участвовала в первом розыгрыше Кубка Англии по футболу. Через 29 лет футболисты этой любительской команды представляли Британию на вторых Олимпийских играх в Париже — где впервые проводился футбольный турнир — и, победив французов со счетом 4–0, с удовольствием заняли первое место. Также с этой командой связывали решающий донос на Уильяма Саделла — вообще доносов на Саделла писали много, но был один, решающий, который переполнил чашу терпения чиновников. Вы еще не забыли, что Саделла вызвали на ковер Футбольной Ассоциации за оплату труда футболистов в то время, когда профессионализм еще не был легализован? Администрация «Аптон Парка» активно отвергала факт доноса — доносчиком быть как-то некрасиво. Ну а последствия разбирательств футбольной Ассоциации с Уильям Саделлом были сами что ни на есть судьбоносные: кратковременное противостояние вылилось в итоге к утверждению профессионализма.
Самое интересное, впрочем, — не игра Стейра в «Аптон Парке», а то, что был он в свободное от футбола время налоговым полицейским, то есть человеком, по определению, вызывавшим легкий душевный трепет у окружающих, а именно это и требовалось от судьи на футбольном поле. Чтоб не было у футболистов лишних вопросов и явно выраженного недовольства решениями арбитра, а то ведь можно и налоговую декларацию уточнить после матча…
Как говорил Альфред Хичкок — я не против полиции, я просто боюсь ее.
Доверие Альфред Стейр оправдал, стабильно вызывая легкий трепет на протяжении 90 минут. От хорошего не отказываются — два следующих финала снова судил Альфред Стейр.
Кстати, в первом финальном кубковом матче за победителей («Уондерерс») играл Чарльз Олкок, а за проигравших («Ройал Энджинирс») — Фрэнсис Мариндин. Оба — из нашей великолепной судейской семерки.
Еще Альфред отсудил матч англичан с шотландцами 1875 года — тот самый, в котором англичан с капитанской повязкой вывел Чарльз Олкок, — вывел и забил второй мяч после подачи углового. А на линии судить игру помогал, набираясь судейского опыта, майор Мариндин.
Можно назвать Стейра первым судьей в истории футбола (а первым, как вы понимаете, быть очень трудно). И уже вслед за ним, как по ступеням (ведь «Stair» по-английски — ступень), шли следующие арбитры.
Снова Олкок
Судейскую эстафету от Стейра подхватил Чарльз Олкок, о котором уже было много сказано — одно слово, апостол футбола.
В конце игровой карьеры его замучили травмы, а не выходить на поле он не мог — тянуло магнитом. «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым», — пели до наступления развитой демократии советские люди. Олкок не мог расстаться с зеленым газоном. И стал судьей.
Особенно напряженным выдался для Чарльза март 1875 года. Сначала в звании капитана сборной Англии Чарльз забивает гол шотландцам (вы еще не забыли? — матч судил Альфред Стейр). Через неделю — судит финал придуманного им Кубка Англии, а там — ничья. Пришлось через три дня судить и переигровку. Весь март на манеже, — на стадионах.
Сегодня трудно представить, что футболист в одном месяце и играет, и судит, причем и то и другое на высшем уровне. А тогда — пожалуйста. Сколько угодно. Такое уж было время.
Пройдет четыре года, и Олкок вновь выйдет на финальный кубковый матч со свистком…
Если Альфред Стейр наводил трепет своей должностью, то Чарльз Олкок был беспрекословным авторитетом — это ведь он придумал тот самый Кубок. С таким разве можно спорить?
Снова Мариндин
Ну а самым влиятельным, можно сказать — Главным арбитром XIX века, арбитром из арбитров, был все-таки Фрэнсис Мариндин, или майор Мариндин, как его обычно называли даже, когда он, продвинувшись по офицерской лестнице, стал полковником.
О нем уже было сказано — повторим лишь то, что он восемь раз подряд — с 1883 по 1890 год — судил финальные матчи на Кубок Футбольной Ассоциации. Это феноменальный рекорд.
Его тоже слушались, не пререкаясь, — ведь решения на поле принимал не просто профессиональный, а самый что ни на есть боевой офицер, нюхавший порох войны. Максимально строгий, с прямым выходом на справедливость.
Спорить было бесполезно.
Что это там за мерзавец в черном?
У английских болельщиков есть всякие кричалки — приличные и не слишком, обидные и забавные. Самая знаменитая кричалка об арбитре связана со словом «bastard», что можно перевести как «мерзавец». Есть версия, что популярное нынешнее скандирование «что это там за мерзавец в черном?» — дань памяти английскому арбитру Сегару Ричарду Бастарду.
Изначально слово «bastard» означало незаконнорожденного ребенка короля. У королей, как известно, были многочисленные внебрачные связи, которые приводили к появлению на свет цветов жизни, называемых в народе бастардами. Интересно, что, если у короля не появлялись дети вне брака, окружение начинало всерьез волноваться — что это с королем? Не болен ли? Может, врача? Иль суп из сельдерея? Дело в том, что в Средние века велика была детская смертность — до появления пенициллина и последующих за ним разнообразных антибиотиков пройдет еще много лет. Отпрыски королей активно погибали в результате заговоров, — да где только они не погибали, не дожив до престолонаследия — даже на рыцарских турнирах, где им было запрещено участвовать, они все равно умудрялись погибать — под чужими именами. А если в стране не было прямого наследника, пусть даже и внебрачного, это означало начало гражданской войны — поскольку претендентов на престол сразу оказывалось несколько — племянники, там, троюродные братья и прочие, — многочисленные родственники объявлялись и выставляли претензии очень быстро и договориться между собой никак не могли. А хуже гражданской войны в государстве быть ничего не может. Так что, чем больше у короля сыновей, тем лучше для стабильности в стране.
Бастардом Генрих VIII назвал свою дочь Елизавету, которая, несмотря на это, благополучно правила Англией в течение 55 лет. Бастардом был сам Вильгельм Завоеватель, разгромивший при Гастингсе англосаксов и их вероломного Гарольда. Гарольд только что одолел на севере страны викингов во главе с Харольдом Суровым у Стэмфорд-Бридж (то есть «Стэмфорд Бридж» на юге — это стадион, на котором играет «Челси», а на севере — это деревушка в 11 километрах от Йорка). И вместо того чтобы отдохнуть, без передышки пошел на второй тайм — навстречу высадившемуся Вильгельму — а это, извините, 362 километра. Напоминаю, что тогда еще не было танков, транспортной авиации и грузовиков «Тесла», преодолевать расстояние необходимо было на лошадях или пешим ходом во всем снаряжении, то есть тащить на себе приходилось килограмм тридцать стрелонепробиваемого металла.
К месту сражения с Вильгельмом
