зерна которых созрели
и осыпались по жнивью
в мокрую землю прошедшего,
в минувшую осень.
А за них, если и не возносят,
то и не бьют.
КОШМАРНЫЕ СНЫ
Все чаще и чаще я вижу
кошмарные сны.
Как будто был ранен смертельно,
но выжил,
и лишь потому,
что мне раны лижут
гибриды зверей лесных.
Подходят, вроде,
и снова уходят,
проделывая это несколько раз.
И будто это у них в моде -
отвердевшие слезы точат из глаз.
А я хочу их погладить,
но рук не могу поднять,
чтобы преодолеть треть пяди -
174
расстояние от них до меня.
И особенно мне делается тоскливо,
но этой грусти другим не понять -
это,
когда участливо скосив глаз сливы,
они сидят неподвижно и долго
и глядят на меня.
* * *
Оплывают - как воск со свечи -
Моей памяти давние боли.
И душа уж не корчится боле.
А глядит на огонь и молчит.
Я, наверное, быстро старею.
Чаще руки от холода тру.
Даже грустное прошлое греет,
Как костер на холодном ветру.
И недавняя чья-то насмешка,
И почти что забытое зло
Чуть заметною кривят усмешкой
Бледных губ нездоровый излом.
Только я не измят, не измаян,
Не лежу после странствий пластом,
И нагар со свечи убирая,
Освещаю не топленый дом.
МОЯ РАДОСТЬ
Ближе, ближе, ближе...
Слышны восторги в толпе.
А ветер лицо мое лижет,
Пылит и мешает мне петь.
Я счастлив.
Но только не вижу
Тех, для кого пою.
Резкий свет глаза мои выжег,
Как выжигает солнце
Степные травы в июнь.
Но я так люблю жизнь,
И не хочу умирать -
Боже, сохрани.
И срывая цветы сердца,
Бросаю их
В раскаленную дорожную пыль,
Чтоб люди прошли по ним.
Пусть идут,
Лепестки ломая
И хрупкие стебли топча.
Только бы молчала во мне
Слепая и немая
Моя печаль.
175
* * *
Нынче, в полдень,
Голубка слетела под наше окно.
Видно, даже птице
Становится грустно одной
В поднебесье кружиться.
Я вынес ей зерен
И высыпал там,
Где истоптана в корень трава.
Но она не стала клевать,
И вскоре ее поглотило осеннее небо,
Его высота.
О, вот так и ко мне бы,
В полдень жизни уже пожелтелый,
Ты нежданно-негаданно
Душу согреть прилетела!
* * *
Ночь.
Подхваченный ветром,
Чей-то свист улетает за гать
Невидимой полоской,
Но кажется, что голубою.
Следом - тусклые вспышки.
Это собачья нудьга.
Плачет пес,
Зацепившись за ветер губой.
Ночь.
Ударился
Где-то о воду остывший звук
И, воды не расплескав,
Качнулся на легкой волне.
И собака, откусив кусочек ночи,
Протяжно забылась во сне.
* * *
О жизнь,
Скажи, куда же я иду:
Дорога то сложна,
То так, простая...
И дни мои,
Как первые снега,
То упадут, то вдруг до капли стают.
Я часто говорю себе:
«Постой,
Ты ж человеком создан, а не шпицем.
Зачем же делать жизнь свою пустой
И на любое эхо торопиться?»
И отвечаю тут же сам себе:
А может, там,
Где нет меня сегодня,
Дрожит душа, застывшая от бед,
176
Как на морозе стынет новогоднем?
И некому дыханьем губ согреть,
И некому подать воды напиться...
И тороплюсь -
Скорей-скорей-скорей
Туда, где ждут,
Бездомным, старым шпицем.
* * *
Упадет на сердце боль живая -
В стылом стоне корчится душа.
Боль не снег,
Что по весне растаяв,
Убежит, ручьями прошуршав.
Сколько лет
В расцвеченной одежде
Отгуляв,
Останутся вдали…
Сколько-сколько
Минует их прежде,
Чем утихнет все
И отболит.
Потому - по воле, по неволе -
Кто они,
Чужие ли, свои,
Даже каплей,
Малой каплей боли
Человечье сердце не пои.
НЕ КРИЧИ
Не кричи, не кричи,
Не кричи, моя боль,
Не кричи.
Кто с тобою нам
Жизнь нагадал:
Ту, что есть,
Что была и осталась.
Словно филин в ночи,
Во мне зорко былые года
Стерегут,
Чтоб когтями
Схватить,
Что прожить нам осталось.
Я не знаю безумий
Безумнее тех,
Что сейчас...
И печали не знаю
Со всеми ее именами.
Знаю только -
Когда тебя бьют,
То резвись, хохоча,
177
Потому что
Так принято, принято,
Принято нами.
* * *
Уйти бы, уйти бы, уйти бы
От счастья,
От грусти смешной
В пустыню,
Где льдистые глыбы
Тревожно
Горят под луной.
Забыть навсегда
Пораженья,
Грядущих побед
Не испив.
А рядом бы
Тенью саженной
Былое,
Как пес на цепи,
Беззвучно, бесшумно и молча,
Сквозь множество
Бедствий и бед,
Душа чтоб, взвывая по-волчьи,
Не знала пощады к себе.
ЛУНИЙ ГЛАЗ
Тревожно.
Ветер зол, летуч,
Свистит,
До теней все объемля.
И луний глаз
Сквозь веки туч
Глядит задумчиво на землю.
Предвестьем смуты
Снег кружит
И прочь несет в ночные дали,
Как будто где-то мятежи,
Каких еще и не видали.
Тревога. Ночь.
Вьюжит в степи.
Бурану ль быть,
Чему другому?
Душа натянута,
Как нить,
И сердце пьет кровавый гомон.
178
* * *
Мне снился сон.
В нем - тяжкий воздых
О пройденном
За столько лет...
И будто я
Поднялся в воздух,
И нет мне места на земле.
И в тучах
Из цветного ситца
Кружу,
Кружу-кружу-кружу,
Боясь на землю опуститься,
В ее мятущуюся жуть,
Где, раздирая рот в улыбке
И плоть зудящую свою -
Сонм масок,
Призрачных и зыбких,
В разноголосицу поют,
Вопят и падают куда-то,
Где дым, и копоть, и огни...
И мир,
Седой и бородатый,
Глядит задумчиво на них.
* * *
Треплет ветер
Сумятицу вьюг,
И собаки,
Устав, замолчали...
Только я,
Как безумец, пою
В полыхающий саван печали.
Я не знаю, услышит ли кто
Этот вопль,
Этот хрип бесполезный?
Синим ртом
Под седой темнотой
Я дышу,
Задержавшись над бездной.
КРЕСТ
Карандаш в руке.
Припав на локоть,
Я пишу, пишу, пишу, пишу
О своей судьбине одинокой,
Под нелепых слов
Ненужный шум.
Для чего -
Не ведая-не зная,
Под насмешки
179
Диких апашей...
Есть во мне
Пробоина сквозная,
От которой
Тяжко на душе.
Эта боль,
Которой не измерить,
Эта грусть,
Которой не понять...
Только знаю:
Плакали б и звери,
Угадав,
Что в сердце у меня.
Сколько лет
В огне искал я броду,
Бросив дым
Родного очага,
Что вот так -
Без племени, без роду -
Мне пришлось
По жизни прошагать.
* * *
Дороги,
Что мной уже пройдены,
Смешались. Сместились.
И только совсем немного,
Как языки светилен,
