— Оли! — Снова осекает ее Мирра на самом интересном месте.
— Что случилось? Вы были рядом в тот момент? Из-за чего это произошло?
— Эээмм… — Оли начинает затравленно поглядывать на Мирру, словно прося выручить, Мирра отвечает ей немного нервным дерганьем плеча.
Понятно. Запретили говорить. А кто у нас руководит играми? Наследник. Значит срыв Риона как-то связан со мной, и раз служанки в курсе этого, а они постоянно рядом, то получается младший принц приходил ко мне. А срыв почему? Может поспорили с наследником? Не поделили новую игрушку или что-то ещё? Мне показалось, они не очень ладят. Или дело в том, что наследник не пустил ко мне младшего принца? Если вспомнить императорский ужин, то это может быть вполне разумным объяснением. Знать бы ещё, что именно в этой ситуации рассердило младшего принца…
— Ой, пора наносить мелитовое масло. — Мирра вклинивается в мои размышления покачивая перед самым носом изумительной красоты флаконом, инкрустированным самоцветами. Вместе с Оли они ловко наносят масло, мечтательно приговаривая, что за этим средством, охотятся все обеспеченные горожанки, но оно слишком редкое и ценное. Только для дворца всегда находится партия…
Служанки тараторят, стараясь не дать мне вставить и слова. Значит, не расскажут что случилось с младшим принцем накануне. Лааадно.
— Ну хорошо, а раньше у младшего принца случались срывы? — кажется, Оли вздохнула с облегчением, ухватившись за возможность отвести внимание от предыдущего вопроса.
— Ммм… точно не знаю. Вообще не помню такого. Обычно он такой собранный… а ещё хмурый и строгий. Но всегда контролировал себя.
— Да-да, — встревает Мирра, — его и окружают-то сплошь военные. А у военных ценятся дисциплина и контроль. Даже праздники младший принц редко посещает и на балах-то не видно его. Так что может и бывают срывы, да благородные истэры прежде не видели.
— Так оно и лучше, что он ото всех подальше держался, да балы редко посещал. А то бывало, кто из благородных айтесс и без чувств падали, когда ещё юный мессир их приглашал на танец. Вот конфузы-то выходили.
— Мало, что разум потерять можно, так ещё и шрамы эти его жуткие. Бедняжки, каково им пришлось!
Это им-то каково? А Рион? Каково это юноше понимать, что девушки в обморок не от счастья, а от страха падают?
— А как же его невеста? Не боится?
— Эээм… давайте-ка мы ногтями теперь займемся. Оли, я ножками займусь, а тебе тогда руки.
— Конечно, Мирра! Какие у вас пальцы красивые, айтесс. А теперь еще прекрасней станут.
Значит про невесту им тоже говорить запретили…
— А шрамы у младшего принца известно откуда?
— Не знаю, айтесс. Давняя это история, в тайне держат. Да вы бы лучше про его сиятельное высочество чего спросили. Вот уж о ком можно говорить бесконечно! У нас все благородные айтесс только его и обсуждают.
— Даа… Он такой величественный, такой утонченный.
— А сколько в нем силы и власти…
Пощадите меня, неужели это наследник наказал им говорить о нём самом? Я бы не удивилась. Хотя по искренне горящим глазам служанок я не удивилась бы и узнав, что все они в него тайно влюблены. Они словно видят перед собой сиятельный образ, не замечая за оберткой испорченное нутро. Интересно, я единственная, кого наследник принуждает к близости или были и другие айтесс? Судя по тому, что я вижу и слышу, девушки готовы на всё, чтобы просто попасть в его постель. Тогда зачем ему я? Почему он готов ломать меня?
От бесконечных восхвалений заслуг наследника мне делается дурно и я начинаю жаловаться на головную боль. Прошу служанок побыть какое-то время в тишине. Они бросают на меня встревоженно-жалостливые взгляды и замолкают.
Светлые небеса, как я люблю тишину…
В четыре руки Оли и Мирра быстро заканчивают приводить в порядок мои руки, волосы и тело. Окончательно смыв все масла и, растерев жесткими щетками от носочков до ушей, они закутывают меня в огромную мягкую холстину и уводят из умывальной комнаты.
В гостиной накрыт столик. Есть не хочется, но мне нужны силы и я заставляю себя съесть половину пиалы горячего супа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мирра укоризненно покачивает головой, глядя на нетронутые блюда, но ни на чём не настаивает и я благодарна, что хоть в этом мне уступили.
Я всё ещё испытываю слабость после лихорадки. И полагала, что болезнь и эта бессонная ночь отразятся на мне. Тем удивительнее рассматривать в зеркало свежее, словно лепесток асанта лицо. Моя кожа сияет, на ощупь она мягче бархата и нежнее шелка. Ловлю себя на том, что удивленно поглаживаю кисть собственной руки, рассматривая пальцы. Наверное, мои ногти ещё никогда не выглядели столь идеально. Я провожу рукой по пряди волос, ниспадающей на грудь — волосы такие мягкие, и блестят, словно вобрали в себя блики заходящего солнца. Неужели это я? Мои волосы? Мои руки?
— Какая же вы красавица, айтесс!!
— Благодарю, Оли. Это всё ваша заслуга. — Девушка смущенно улыбается и принимается укладывать волосы. В то же время Мирра принимается что-то делать с моим лицом.
— Мирра, зачем это?
— Так как же? Все благородные айтесс пользуются красками.
— Ты уверена, что это нужно? Мне бы не хотелось сильно привлекать внимание…
Обе служанки на мгновение останавливаются, а потом заливаются смехом.
— Да как же это на вас внимание не обратят? Вы и в простеньком платье без любых красок, вон какая. А уж если сам наследник вам благоволит, то, хоть в самый темный угол спрячьтесь, а внимания не избежать
— Поэтому мы и хотим, чтобы вы себя уютно на балу-то чувствовали. Ежели женщина хорошо выглядит, так и взглядов посторонних не забоится.
— Не волнуйтесь, айтесс, я лишь немного подчеркну глаза. Да румян добавлю самую каплю. А то вы после болезни-то еще не оправились, вон бледная какая.
Глава 48. Балы и диадэмы
Дэниэлла. Дворец Правления.
— Нет… я это не надену. — В ужасе смотрю на полупрозрачное нечто в руках служанки.
— Айтесс, пожалуйста! Это приказ его высочества наследного принца! Никто не смеет ослушаться!
— Иначе что?
— Иначе всех ждет наказание!
— Наказание? Какое? Привяжут к позорному столбу на Площади Грешников? — В моей голове некстати всплывают угрозы наследного принца. И я едва сдерживаю глупый смешок, но останавливаю себя, когда чувствую, как руки Миры начинают трястись. В следующую секунду она бледнеет и низко склоняется. Тяжелые горячие руки опускаются на мои плечи, слегка сжимая их. Горячее дыхание обжигает затылок.
— Какое интересное предложение, и заметь, это была твоя идея. — Голос старшего принца слышится змеиным шипением. Спокойным, тихим, ядовитым. Сглатываю комок в горле, не решаясь обернуться. Как же хочется повести плечами, чтобы скинуть его руки.
— Тебе не нравится мой подарок, Дэниэлла? Я могу тебе предложить пойти на бал без него. Но явиться на праздник ты обязана. Так что выбор, как всегда, за тобой. Видишь, я снова иду тебе навстречу. — Его тихий смех имеет оттенок острой горечи.
Что-то тяжелое ложится на мою голову. Это… диадема?
— Поторопитесь. — Его властный тон обращен к служанкам. — У вас осталось мало времени.
В следующее мгновение его сиятельное высочество покидает комнаты, а служанки бросаются заканчивать приготовления к балу. Под их умоляющими, полными страха взглядами я сдаюсь, позволяя надеть на себя приготовленное платье. Они закрепляют диадему, которая широким ободом сжимает мою голову и протягивают мне серьги, подходящие к богатому украшению на голове.
Платье открывает плечи, спину и едва прикрывает грудь. Оно все соткано из полупрозрачных и прозрачных тканей, искусно украшенных цветами из шелка, жемчугом и драгоценными камнями.
Я бы восхитилась этим изяществом и роскошью, если бы мне не пришлось надеть это на себя… Что там говорила Мирра про уверенность на балу? Нужно хорошо выглядеть, чтобы не смущаться внимания? Да неужели?!
***
Снова стою перед высокими дверями, на этот раз ведущими в Холл Лунного Света. Место, где проходят самые торжественные празднества Империи. Грудь сдавливает тисками волнения и по спине бежит озноб. Чтобы унять мелкую дрожь, сжимаю руки в кулаки, вдавливая ногти в ладони и делаю шаг внутрь.
