Это нечестно, что в этом неправильном городе моя Семья самая неправильная.
Я бегу за ним так быстро, как могу, на своих глупых розовых каблучках форменных туфель, но, пока мои глаза адаптируются к полумраку Леса, он исчезает из поля зрения.
У меня есть одна догадка… смутное ощущение, о котором я предпочитаю не думать. Я боюсь того, что мой Отец влюблен в Чудовище. Разве не по этой причине люди уходят из дома, оставляя свои Семьи?
Я вижу, как покачивается вдалеке шар, и преследую его, пока не раздается вой и громкий треск. И вокруг нет больше ничего, кроме темноты.
Я никогда раньше не заходила так далеко в Лес.
На самом деле вой Чудовища — это далеко не самый приятный звук на земле. Особенно если на тебе нет ничего, даже отдаленно напоминающего охотничье снаряжение, если ты не осилил и страницы «Выживания: введения» и при этом совершенно один.
Снова слышится вой — он, кажется, идет со всех сторон.
Я готова сбросить туфли, чтобы бежать быстрее и наконец оставить в покое своего Отца с его Чудовищем. Но тут вдруг появляется Билли Бичем, одетый в тренч и собирающий образцы мха с деревьев.
И снова вой, на этот раз испуганный.
— Анджела! — восклицает Билли Бичем и подмигивает так радостно, как будто встретить меня посреди Леса — это приятный сюрприз для него.
— Я ухожу, — говорю я. — И тебе тоже советую. Чудовище уже близко.
— Ты его видела? — спрашивает он.
— Постоянно, — отвечаю я.
Где-то неподалеку я слышу голос своего Отца, который поет «С днем рожденья тебя». Наверно, самому себе. Когда день рождения Чудовища — никто не знает. Думаю, это можно было бы выяснить, но потребовалось бы слишком много усилий, а это по-настоящему никому не интересно.
При всем желании придумать что-либо более душераздирающее было бы трудно.
Я поправляю свою униформу и иду к выходу из Леса.
То есть в том направлении, в котором, предположительно, выход. И в котором его, разумеется, нет.
Это, конечно же, кажется невероятным — ведь у нас все четко поделено на кварталы. И тем не менее.
Я хожу кругами. Я чувствую, что все вертится. Я чувствую, что деревья выше, чем были. Я замечаю удобрение у их корней.
Билли Бичем улыбается мне, когда я возвращаюсь.
— Заблудилась? — говорит он.
— Кто ты вообще такой? Чем ты вообще занимаешься? Ты же не можешь охотиться только на это Чудовище, — спрашиваю я, пытаясь делать хорошую мину при плохой игре.
— Я коллекционер, — говорит он. — Начал с бабочек, теперь перешел на чудовищ.
Он достает что-то из своего кармана. Это что-то тянется и тянется, как шарф из лоскутков, который достают из цилиндра фокусника.
Это сеть. Просто сеть — но достаточно большая, чтобы поймать кита. И все же она недостаточно большая.
Несчастный глупец.
— Не думай, что ты поймаешь Чудовище, — говорю ему я. — Это никому не под силу. Ты кончишь жизнь здесь, в этом Лесу, и это не то, чего ты хочешь, поверь мне.
— А ты-то откуда знаешь? — спрашивает Билли Бичем.
— Никто не хочет жить здесь, — говорю ему я. — Мы просто живем здесь — потому что должны. Мы здесь уже давно.
— С днем рожденья тебя, — поет мой Отец где-то вдалеке.
Я слышу, как он задувает свои собственные свечи.
И Лес такой темный, каким только может быть окруженный со всех сторон фонарями Лес. И он становится больше. Я чувствую, как это происходит — как будто он глубоко вдохнул.
Билли Бичем хватает меня за руку и срывается с места, и я лечу за ним, почти не касаясь ногами земли, как лента. Он производит какой-то звук на бегу — как будто гудит со свистом. Гудок.
Чудовище никогда не гудит. Мой задний двор граничит с Лесом, и если кто и знает голос Чудовища, то это я.
Чудовище рычит.
Билли Бичем останавливается, и я врезаюсь в него. Он размахивает своей сетью над головой. Так себя не ведут с нашим Чудовищем. Наше Чудовище нельзя поймать.
— Сюда, Чудовище, — проникновенно напевает он. — Чудовище, Чудовище, сюда, Чудовище. Ему ведь нужна девственница? Ты сойдешь.
Я смотрю на него в упор.
У него не хватает совести даже покраснеть.
— Ему не нужна девственница. Ему наплевать на девственниц, — говорю я.
— Я слышал другое, — говорит Билли Бичем и снова начинает кудахтать и размахивать сетью.
Он не имеет ни малейшего представления о том, как звать Чудовище. Я решаю показать ему.
Я-то знаю, что оно отзывается на хлопок одной ладонью, так что я хлопаю по стволу дерева.
Наше Чудовище слышит, что происходит с каждым деревом в Лесу. Я чувствую, как оно начинает двигаться. Что-то с треском рвется и мучительно стонет.
Нельзя сказать, что у нашего Чудовища нет истории.
Когда-то оно было куда большим Чудовищем.
Оно жило в Шотландии и прибыло через океан на корабле, который захватило, сумев уговорить доски. Мы держим его под контролем. Поэтому мы здесь, со всех сторон. Бастардвилль стоит на страже вокруг Чудовища. В прошлый раз, когда оно сумело вырваться, то захватило половину Скалистых Холмов и сформировало целую армию сосен, прежде чем мы его вернули.
Билли Бичем смотрит на меня.
— Что? — спрашиваю я.
— Ты пытаешься охотиться на мое Чудовище? — говорит он.
Я уже давно поняла, что он мне не нравится. Прошу прощения за свое минутное помутнение рассудка. Его лицу самое место в «Peppy Ripple».
Ему самое место здесь, в Лесу.
— Это не твое Чудовище, — говорю я. — Это свое собственное Чудовище. Мы просто… не даем ему выйти за границы.
Чудовище начинает двигаться.
Билли Бичем резко садится на землю, лицо его становится бледным как смерть.
Я вижу, как мой Отец выглядывает из-за дерева — мешок с удобрением все еще у него в руке. Он улыбается мне, пока Лес наклоняется и поднимает нас вверх, и показывает мне большие пальцы. Я никогда еще не присутствовала при этом и не принимала в этом участия, но наши девочки довольно рано обучаются искусству управления Чудовищем — примерно тогда же, когда и шейному захвату.
Наверно, это мой зов.
Наверно, я охотник.
Наверно, я укротитель.
Мы двигаемся.
Я думаю о домах на восточной границе Чудовища. Там плохой маленький лес, и он сейчас кружится. Дома там только что снова вернулись на место, но, слава богу, они все сейчас пусты.
Обычно Чудовище предпочитает идти на восход.
За эти годы мы узнали многое. Обычно Чудовище двигается всего на несколько футов, но сегодня оно действительно волнуется. Птицы, висящие на волосах Чудовища, возмущенно кричат и взмывают в воздух.
Мне сквозь деревья видно не так уж и много. Мы сейчас намного выше фонарей, и Чудовище, поднявшись примерно на двадцать футов в воздухе, идет на своих стержневых корнях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
