И открой она сейчас глаза, он бы не смог сдержаться и сжал бы ее в объятиях.
Свет фар резал плотный туман, который опустился на дорогу с густо поросших лесом Зеленых Гор штата Вермонт. Пассажир на заднем сиденье нетерпеливо поглядывал в окно на погруженный в густые сумерки пейзаж. В черном стекле отражались плясавшие в его глазах янтарные искры. Пассажир был сильно раздражен – после разговора с Эдгаром Фабьеном, его контактом в Монреале, у него появилась серьезная причина для недовольства. На фоне серьезных проблем, которые с большим трудом, но все же удалось успешно разрешить, единственной приятной новостью было то, что по стечению обстоятельств Сергей Якут погиб, а воин Ордена попал в сети Фабьена.
К сожалению, эта новость недолго его радовала. Несколько часов назад Фабьен робко доложил, что воин бежал из реабилитационного центра и помогла ему в этом какая-то женщина. Если Фабьену недоставало важных дел, то теперь ему было чем заняться, и пусть готовится к неожиданному визиту сегодня ночью. Он посетит его, но чуть позже.
А пока он вынужден был изменить маршрут и ехать через сельскую местность – что крайне его раздражало, поскольку его самый эффективный до недавнего времени инструмент дал сбой в работе. И это был еще один, и весьма значительный, повод для негодования.
Провал нельзя оставить без внимания. Одна ошибка – это слишком много. Как и в случае со сторожевой собакой, набросившейся на хозяина, есть только одно целесообразное решение – уничтожение. Именно поэтому ему пришлось свернуть на эту глухую дорогу.
Машина замедлила ход и съехала с асфальтированной дороги на узкую проселочную, грязную и ухабистую. Вдоль нее с одной стороны тянулся каменный забор колониальной эпохи, с другой – полдюжины высоких дубов и кленов. В конце виднелся старый фермерский дом белого цвета с крытой верандой. Машина остановилась у большого красного амбара с задней стороны дома. Водитель – разумеется, миньон, человек, лишенный собственной воли, – вышел из машины, обошел ее и открыл дверцу для своего хозяина.
– Сир, – сказал покорный слуга, почтительно склоняя голову.
Вампир, сидевший на заднем сиденье, выбрался из машины. Вдохнул, не без сарказма уловил запах навоза в так называемом свежем деревенском воздухе. Усмехнулся с еще большим сарказмом, когда повернул голову к открытым окнам дома, – в одной из комнат, тускло освещенной настольной лампой, работал телевизор, с экрана идиотического вида ведущий нес не менее идиотическую чушь.
– Жди здесь, – приказал он водителю. – Много времени это не займет.
Под его легкими кожаными туфлями заскрипела галька, когда он направился к крыльцу крытой веранды, а оттуда – к задней двери дома. Она была закрыта – призрачное препятствие. Ментальным импульсом он отодвинул засов и прошел в кухню, от ее безобразного интерьера в бело-синих тонах рябило в глазах. На скрип закрывшейся за ним двери из коридора в кухню вошел средних лет мужчина, держа в руках дробовик.
– Хозяин, – выдохнул он и положил дробовик на кухонный стол. – Простите, я не знал, что вы... вы приедете. – Миньон от волнения заикался, догадываясь, что это неофициальный визит.
– Чем... э-э... могу служить, хозяин?
– Где Охотник?
– В подвале, сир.
– Отведи меня к нему.
– Конечно. – Миньон поспешил к двери, открыл ее и придержал, ожидая, когда хозяин пройдет, затем с той же поспешностью забежал вперед и повел его к похожей на крышку гроба двери подвала.
– Не знаю, хозяин, что это с ним такое случилось. Раньше он всегда исправно выполнял задания, а тут вдруг...
Верно замечено, и это тем более делало промах такого совершенного существа непростительным.
– Что было раньше, меня не интересует, – оборвал хозяин миньона.
– Да-да, конечно, сир. Простите.
Последовала неловкая возня с ключом и замком,
специально врезанным, чтобы оградиться от излишнего любопытства посторонних, а не для того, чтобы держать находившегося в подвале взаперти. В замках не было необходимости, поскольку существовал иной, более эффективный способ, гарантирующий отсутствие у обитателя подвала соблазна замыслить какое-либо несанкционированное путешествие.
– Сюда, пожалуйста, – сказал миньон, открывая железную дверь, за которой чернотой зиял ход в подвал.
Вниз вела деревянная лестница, пахло сыростью и плесенью. Первым начал спускаться миньон, он тянул провод с лампочкой, которая освещала путь. Следовавший за ним вампир и без лампочки отлично видел в темноте, как и тот, кто находился в тесном, без окон подвале, похожем на большую нору.
Здесь не было никакой мебели. Ничего, что возбуждает воображение. Ничего, что дает проявиться личному. Здесь намеренно предусматривалось полное отсутствие комфорта. Пустота должна была служить обитателю подвала напоминанием, что он сам – абсолютное ничто, призванное только выполнять приказы. Цель его существования – безропотно служить.
Действовать без ошибок и жалости.
Не знать пощады и ничего не ждать в награду.
Когда они спустились в подвал, огромного роста и крепкого телосложения вампир, тихо сидевший на голом полу, локтями упершись в колени, поднял голову и посмотрел на них. Он был обнажен, голова обрита наголо. У него не было имени, кроме того, что ему дали при рождении, – Охотник. И единственный опознавательный знак – черный электронный ошейник, который он носил не снимая всю свою жизнь.
Сама его жизнь была заключена в этом ошейнике. Если он попробует ослушаться или сломать его, встроенный цифровой сенсор сработает и произойдет выброс ультрафиолетовых лучей.
Повинуясь знаку миньона, вампир поднялся. Его размеры впечатляли. Это был представитель первой генерации – махина стальных мышц шести с половиной футов ростом. Тело от шеи до щиколоток покрывали дермаглифы. Метки, которые через кровь передавались от отца к сыну и так далее, из поколения в поколение.
То, что у них с Охотником схожие дермаглифы, было естественно, – в конце концов, они рождены от одного Древнего. Кровь инопланетного воина – одного из праотцев расы вампиров на земле – текла в жилах их обоих. Они были кровными родственниками, но только он знал об этом. Он, который терпеливо ждал своего часа, жил, меняя маски, обманывая и притворяясь, последовательно и осторожно собирая сторонников и наращивая силу, чтобы в момент, определенный судьбой, встать и взять власть над Родом и людьми.
И этот момент вот-вот должен был наступить.
Он нутром это чувствовал.
И он не потерпит ни единого промаха или оплошности, которые могут помешать его восхождению на вершину власти.
