— Не знаю, как вы, а я замерзаю, — признался Энтони.
— А где же ваша хваленая закалка жителя Восточного побережья?
— В Лос-Анджелесе люди считают, что им холодно, когда на улице 55 градусов по Фаренгейту. Пойдемте в помещение.
Взяв ее за руку, он обогнул фонтан и, искусно лавируя между припаркованными у входа в гостиницу автомобилями, поднялся по ступеням и вошел в вестибюль.
Изумительный воздух «Пальмового зала» был наполнен монотонным гудением людских голосов.
— Может быть, пойдем в «Дубовый бар»? Как вы думаете, подают там горячий пунш[1]?
Тейлор рассмеялась.
— Ну еще бы! Вы выпьете пунша, а я «поссет».
В «Дубовом баре» царил полумрак. Обшитые мореным дубом стены поглощали и без того тусклый свет. Возле стойки бара маячили смутно различимые фигуры людей.
— Давайте-ка сядем возле окна. Мне всегда становится теплее, когда я вижу, как мерзнут другие, — сказал Тони.
Они уселись за один из отделенных от зала портьерой столиков и стали смотреть, как по Сентрал-Парк-Саут спешат кутающиеся от холода в пальто прохожие. Раскачиваемые ветром деревья отбрасывали на дорожки парка странные, то и дело меняющиеся очертания тени.
Заказав напитки, Энтони взял Тейлор за руку и стал осторожно растирать ее обеими руками.
— Руки у вас совсем заледенели, — улыбнулся он. — Мои, конечно, не лучше, но все же я чувствую, что мне теплее, чем вам.
— Я ничуть не озябла, — возразила Тейлор. — На мне ведь меховое манто, а на вас — кожаная куртка. В ноябре в Нью-Йорке так не одеваются. А теперь расскажите мне правду о том, что на самом деле произошло с вашим совещанием в Париже…
— Я уже сказал вам… Я его перенес на следующую неделю. Кстати, я вас тоже хочу кое о чем спросить…
— Валяйте. Хотя и не обещаю, что отвечу.
— Где сейчас ваш бывший муж?
— Мой бывший муж? — удивилась Тейлор. Она так растерялась, что не знала даже, что сказать.
— Ну да, отец Майкла? Расскажите мне о нем. Он живет в Нью-Йорке? Я почти ничего о вас не знаю, так что вам придется начать с самого начала и рассказать мне все по порядку.
— Отец Майкла живет в Техасе, — глубоко вздохнув, начала Тейлор. — Как раз сейчас у меня в разгаре бракоразводный процесс, но если я буду рассказывать с самого начала, вам надоест слушать.
— Никогда! Вы замечательная женщина. Сколько лет вы были замужем?
Тейлор, которой совсем не хотелось об этом говорить, почувствовала, как слова сами потекли у нее с языка. Ей было так хорошо и просто с этим человеком, что казалось, она может рассказать ему обо всем на свете.
— Мы были женаты чуть более полутора лет, — медленно продолжила она. — Майклу было восемь месяцев, когда я уехала.
— Уехали с таким маленьким ребенком? Вам, наверное, пришлось нелегко.
— Было бы еще хуже, если бы я осталась.
— Часто ли Майкл видится с отцом? Как-никак Техас находится слишком далеко отсюда, чтобы раз в две недели ездить туда на уик-энды.
Она хотела было солгать, но язык ее совершенно вышел из-под контроля и правда буквально выплескивалась из нее.
— Он никогда не виделся с отцом. До прошлой недели мы вообще о нем не знали. А потом неожиданно позвонил его адвокат и заявил, что он намерен потребовать опекунство…
У Энтони участилось дыхание.
— Почему это произошло так неожиданно и почему именно сейчас?
— Хотела бы я это знать! — хмыкнула Тейлор. — Не думаю, что у него есть хоть какой-то шанс получить опекунство, но я все равно очень расстроилась. Уверена, что существуют какие-то иные причины, по которым он решился на этот шаг, но мне они, увы, неизвестны.
— Почему бы вам просто не позвонить ему и не расспросить обо всем?
Тейлор горько рассмеялась.
— Наверное, можно было бы это сделать, но, откровенно говоря, у меня нет никакой охоты с ним разговаривать. Я сделала все возможное, чтобы забыть о его существовании, и мне это удалось.
— Если я вас сейчас покормлю, вы расскажете мне, что он натворил и чем навлек на себя такой гнев?
— Зачем вам об этом знать? — недоуменно пожала плечами Тейлор.
— Чтобы никогда не вызвать вашего гнева подобным же поступком. — Черные глаза его смотрели на нее в упор, и она снова почувствовала трепет во всем теле.
— Можете накормить меня, но, возможно, даже после этого я не сообщу вам столько важной информации, — улыбнулась она краешком губ. — Женщины мало чем отличаются друг от друга. И их гнев вызывают в общем-то одни и те же мужские поступки. Если вы до сих пор не знаете, что это за поступки, то мой рассказ ничем вам не поможет.
— А вы крепкий орешек, — усмехнулся Энтони. — Что вы будете есть?
— Перед ужином я должна позвонить Тельме и предупредить, что задержусь. Вдруг ей захочется посмотреть по телевизору фильм вместе с Майклом.
— Знаете что? — Энтони привстал. — Прежде чем вновь выходить на улицу, мне надо потеплее одеться. Почему бы вам не позвонить из моего номера?
И он повел ее к лифту, поддерживая под локоть. Пока они поднимались на нужный этаж, Тейлор вновь почувствовала на себе мощное обаяние этого человека, но уже не пыталась сопротивляться ему. Дверцы лифта распахнулись, и они очутились в коридоре. Энтони остановился перед двустворчатой кремовой дверью в конце коридора и вставил ключ в замочную скважину. Распахнув дверь ногой, он пропустил вперед Тейлор, а затем вошел сам.
Номер нельзя было назвать комнатой. Это была целая квартира, обставленная мебелью в стиле Людовика XV, обитой дорогой тканью. За французскими — от пола до потолка — окнами, наполовину занавешенными тяжелыми портьерами, словно блуждающие огоньки, сверкали фонари Пятой авеню.
— Телефон там. — Энтони махнул рукой в сторону изящного инкрустированного столика. — Я вернусь через минуту.
Он скрылся в спальне, а Тейлор принялась набирать номер своего домашнего телефона. Когда она, закончив разговор, положила трубку, в дверях спальни появился Энтони в теплом рыбацком свитере грубой вязки.
— Готовы? — спросил он, увидев, что Тейлор встала. — Мне в этом будет тепло?
— Уверена, — ответила она с улыбкой. — Какой замечательный свитер!
— Прямиком из Ирландии. Через магазин «Нордстрем». — Он замолчал, пристально глядя на нее. — Я должен задать вам еще один вопрос.
Тейлор уловила напряжение в его взгляде. Наверное, он собирался спросить ее о чем-то важном.
— У вас есть любовник?
Ей казалось, что она может рассказать этому человеку все, но вопрос Энтони был слишком личный и заставил ее призадуматься.
— Да, — тихо ответила она после некоторой паузы.
