Ветер приближался. Скалли закричала и, выхватив пистолет, прицелилась.
В этот момент Малдера ударил по колену камень, и он как подкошенный рухнул на землю. Удар был такой сильный, что он не сразу почувствовал боль. Заметил только, что по ноге потекла кровь, и лишь потом, ощутив боль, вскочил.
И тут — почти одновременно — выстрелили Нандо и Скалли. В эту же секунду прицелился и выстрелил Малдер.
А Кровавый Ветер приближался, все быстрее и быстрее…
«Если только я прав», — думал Малдер, мчась к пикапу.
Лобовое стекло в паутине трещин и пулевых отверстиях. Двигатель еще работает. Малдер схватился за ручку дверцы и увидел Ника: голова запрокинута, лицо залито кровью.
А смерч спешил за ним.
«Если только я прав», — подумал Малдер, рванул дверь на себя, залез на сиденье и потянулся к горлу Ланаи.
Теперь уже не шипело, а рычало.
Малдер схватился за ремешок из сыромятной кожи на шее Ника и рванул его изо всех сил. Пикап затрясло.
Внутрь полетели осколки стекла.
Отпустив ремешок, Малдер разорвал рубашку Ника, схватил мешочек с амулетами и попытался разодрать его. Ничего не вышло. И тут что-то ударило Малдера в бок и толкнуло прямо на грудь Ланаи, а потом резко отбросило назад.
Раздался скрежет металла.
Разлетелись вдребезги боковые стекла.
Малдер поднял мешочек как можно выше и выстрелил в него. Мешочек разнесло в клочья, а Малдер упал на пол и стал ждать, кто умрет первым: он или Ветер…
Глава 24
— Все они притворялись, — убежденно заявил Малдер.
Они сидели за столом, на веранде у Энн Хэтч: Малдер со стаканом ледяного чая, Скалли со стаканом свежего лимонада. В последний день своего пребывания в Нью-Мексико они сами напросились к ней в гости: Малдер считал, что Энн должна обо всем знать.
— Спэрроу хотел, чтобы мы думали, будто он деревенщина, глуп как пробка — типичный комический персонаж. Сиола строил из себя этакого крутого мочилу, а сам до смерти боялся Ника: он прекрасно знал, на что тот способен. — Отпив глоток, Малдер вздохнул. — А Ник был на все сто процентов уверен, что мы не поверим в Кровавый Ветер. Ведь мы, агенты ФБР, привыкли иметь дело с уликами, допросами и только с теми чудесами, которые творят в лаборатории.
— Малдер, это было не чудо, — вмешалась Скалли.
— Как скажешь! — Он посмотрел на лужайку и улыбнулся.
После поединка с Ветром у него до сих пор все болело и ныло, а лицо горело огнем от солнечных ожогов. Ну и насчет волдырей он тоже не ошибся.
И Скалли чувствовала себя разбитой, но в последние два дня о самочувствии думать им было некогда: они составляли бесконечные отчеты и слушали, как шериф Спэрроу вешает лапшу на уши корреспондентам. Оказывается, пикап разбился, налетев на забор, когда Ланая пытался раздавить Скалли и Малдера.
Кровавый Ветер умер, когда пулей разнесло мешочек с амулетами.
Но корреспонденты об этом никогда не узнают.
Энни налила себе лимонада.
— Знаете, пожалуй, ни один из моих фильмов не сравнится с этой захватывающей историей. Жаль, что на сей раз я осталась не у дел.
Малдер повернулся к ней и не отводил глаз до тех пор, пока она не покраснела.
— Ну ладно. Если честно, то я до смерти перепугалась и спряталась на кухне. И вовсе мне не жаль. Ну что, теперь вы довольны?
Малдер поднял стакан в ее честь, осушил его и встал из-за стола. Сегодня днем они со Скалли улетают домой, в Вашингтон, и им еще предстоит добраться до аэропорта.
Скалли тоже встала, взяла сумочку, и Малдер заметил, что ей не хочется уезжать с ранчо и расставаться с Энни.
— Фокс? — обратилась к Малдеру Энни. Он не стал ее поправлять.
— А что же случилось с Рэдом?
— Точно не знаем, — ответила за него Скалли. — Наверное, он решил вести свое собственное расследование. В управлении, с тех пор как мы приехали, он почти не показывался. Правда, Спэрроу утверждает, будто общался с ним по телефону. Последний раз Гарсон звонил ему ночью, накануне нашей поездки в Месу.
— Думаю, он тоже отправился в Месу, — мрачно заметил Малдер, достав из кармана темные очки и нацепив их на нос. — Думаю, его скоро найдут. Только навряд ли живым…
«Еще один актер», — подумал он. Ненавистные Рэду уроженцы северо-востока приехали проводить расследование, которое он должен был вести сам. А ему оставалось только делать вид, будто он ничего не имеет против.
Они попрощались. Если бы Малдер не был красный как рак из-за солнечного ожога, он наверняка бы покраснел от удовольствия, когда Энни поцеловала его в щеку и взяла с него слово, что он приедет к ней еще раз — пока она не стала древней старушкой и в силах наслаждаться его обществом.
Они подошли к машине, но, когда Скалли села за руль, Малдер попросил ее минутку подождать и снова побежал к веранде. Энни наклонилась к нему через перила:
— Ну? Вы что-то забыли?
Сняв очки, Малдер махнул рукой в сторону Стены Коночинов и сказал:
— Знаете, там один парень каждый день сидит на горе и жарится на солнцепеке. Может, вы все-таки выберетесь туда и поговорите с ним?
— Поговорю? — удивилась Энни.
— Ну, просто мне это вдруг пришло в голову.
— Я не вернусь туда, Фокс. Если вы об этом.
— Да я вовсе не об этом, — с невинным видом ответил он. — Просто еще один парень, которого там считали святым, оказался вором и убийцей. А ведь детям он нравился…
Энни молчала.
— И потом, — продолжил Малдер, надевая очки, — кто сказал, что святыми могут быть только мужчины?
Когда они выехали на дорогу, Энни все так и стояла на веранде, и Малдеру почему-то показалось, что она не скоро уйдет оттуда.
Только когда Скалли свернула на шоссе, он заговорил:
— Удивительно, правда? Я про Кровавый Ветер.
— Малдер, я это все еще пока перевариваю, — без тени улыбки ответила Скалли.
— Не сомневаюсь.
Вскоре за окнами замелькали редкие дома. Постепенно их становилось все больше, и они становились все выше. А шоссе все оживленнее. Скалли долго и упорно состязалась сначала с подрезавшим их пикапом, а потом с древним и предлинным «кадиллаком», водитель которого, по всей видимости, не ведал, что предельная скорость движения на магистрали сто километров в час.
Километра через два, взглянув на Малдера, Скалли спросила:
— Думаешь, ему нужна была власть? И именно потому, что он был не в ладу с миром, в котором жил?
Малдер молчал.
— Малдер?
— Да, — ответил он наконец. — В основном поэтому. Власть равняется уважению. На эту уловку попадаются многие из тех, у кого нет ни того, ни другого. Сиола спрятался на складе, потому что знал, на что способен Ник. А…
— Но это же не уважение, Малдер, а страх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
