Неет, я хочу его всего. Чтобы губы к губам, кожа к коже. Чтобы он был во мне, со мной.
– Хорошо – опускаю я глаза, стараясь выказать свою покорность – только, пожалуйста, помоги мне снять платье.
Дима нерешительно смотрит на меня. О даа, теперь я понимаю, почему я до сих пор в одежде. Это его защита. От меня. Так меньше соблазна.
– Пожалуйста – прошу я и кладу руку на бедро, сжимая в ней ткань платья. – Диим, я сама не справлюсь. Не смогу.
На лице мужа появляется страдальческое выражение лица.
– Каать – начинает он, кидая быстрый взгляд на дверь.
Хочет сбежать? Неа, не позволю.
Я сильно сжимаю ноги вместе, слегка потирая их друг об друга. И это мое движение, задевая все еще не отошедший после оргазма клитор, заставляет меня издать непроизвольный стон.
Я никогда не видела такого эффекта – Димины изумрудные глаза за секунду становятся черными. Там кружит смерч, сметая все остатки благоразумия. Сбивая с ног своей невообразимой силой.
– Что ж – Дима хватается за свою рубашку и с такой силой дергает её на себе, что рвет все пуговицы разом. – Я пытался, Ка-тя. – Он откидывает эту вещь в сторону. – Я действительно пытался – он расстегивает ремень и стягивает брюки вместе с боксерами и носками – но ты сама... напросилась.
Он за секунду оказывается около меня и, хватая мое платье за подол, тянет его вверх.
Я помогаю ему избавиться от разделяющей нас преграды. И он тут же устраивается между моих ног.
– Ласково не получится – я уже еле слышу его голос. Только какие-то хрипы.
Я еще ниже опускаюсь к нему, касаясь его члена своим влагалищем.
– Не надо ласково – таким же охрипшим голосом отвечаю я.
Я теперь уверена – Дима меня не обидит. Не сделает мне больно.
Мой муж хватается за мое бедро и слегка приподнимает его.
Он входит в меня быстро. И если бы не оставшиеся после первого оргазма соки, мне бы, наверное, было бы больно.
– Пи...ц – шепчет любимый, прикрывая на миг глаза – Ты такая узкая. Мооя. Под меня сделанная.
По стиснутым зубам я вижу, что он все еще пытается сдерживать себя, не слишком быстро входя на всю длину и так же выходя.
Но я сама начинаю двигаться ему навстречу, еще сильнее насаживаясь на него.
И тогда он не выдерживает.
Его толчки становятся резкими, рваными. Нет, он не буйствует. Все еще бережет меня. Но и этого достаточно для того, чтобы всего за несколько минут снова вознести нас к вершинам блаженства.
Мы не отрываем глаз друг от друга. И упиваемся эмоциями, появляющимися на наших лицах.
Я вижу, как он снова сцепляет зубы. Как его глаза начинает накрывать поволокой. Как подрагивает все его тело.
Сначала это слабые, еле заметные судороги. Потом они все явственнее проявляются на его теле.
И когда я уже сама, без конца повторяя имя любимого, начинаю терять связь с реальным миром, я успеваю ощутить его этот самый последний, самый мощный толчок, когда Дима на несколько секунд, охваченный крупной дрожью, замирает во мне. На мне....
А потом он перекатывается на спину. И увлекает меня за собой.
Сил что-то говорить, просто нет. Я не могу передать ему словами, что он сделал со мной. С моим телом. И просто лежу на влажном от пота теле любимого мужчины, закрыв глаза.
– Ты предохраняешься? – вдруг спрашивает меня Дима.
– Что? – все еще находясь в блаженной неге, не понимаю я вопроса.
– Ты пьешь таблетки? – снова спрашивает мой муж.
– Да – не знаю, какая сила заставила меня сказать неправду.
– Жаль – Дима начинает гладить мои волосы – Я бы очень хотел, чтобы у нас был ребенок.
Ребенок? Ребенок!
У нас итак будет... ребенок – хочется выпалить мне.
Но я сдерживаю себя.
Потому что, уснувшие было подозрения, ядовитой змеей поднимают свою голову.
Мне так и хочется спросить: У нас, это у кого? У меня? ... Или у Марины?
Моя.
Дмитрий
Она так интересно спит. Как маленький ребенок. Подложив свои тоненькие ладошки под щеку. И иногда причмокивает губами.
А меня от этой картины накрывает каким-то непонятным чувством. Не знаю, нежности что ли. Или счастья. Можно протянуть руку и дотронуться до нее. Она – моя! Рядом со мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Идя на сегодняшнее свидание, даже представить себе такого не мог. Конечно, мечтал об этом. Но, если честно, я думал сделать все по-другому. Не хотел торопиться. Вернее, очень хотел. Умирал, как хотел. Но... сжимая челюсти, сам себя заставлял, приказывал, бл..., шантажировал. Ведь наши отношения пропустили конфетно-букетный период. А Катя, как никто другой, заслужила от меня хоть чуточку внимания. Да, я задолжал почти что триста шестьдесят пять свиданий. Так что, никакой спешки и море романтики.
И когда провожал её до двери, думал, что смогу...
Не смог. Не сдержался. Ворвался в Катину комнату. А она стоит там вся такая взъерошенная, покрасневшая. И в глазах через край плещется неприкрытое желание.
Дотронулся до нее – понял, что не смогу сейчас уйти из её комнаты. Простых касаний мне мало. Хотелось большего. Для нее. Для себя.
А когда оголил её поблескивающую от соков гладкую киску .... мне снесло крышу. Никогда не любил такой вид секса. А тут я буквально пил соки своей женщины, слушая, как она захлебывается от криков. Ощущал, как вся дергается от продолжительного оргазма и сам заставлял себя не наброситься на нее. Не порвать в клочья наши пока еще хрупкие отношения.
И только боязнь все испортить помогла мне отойти от Кати. Да мне сейчас важнее самого любого крышесносного секса её доверие. её чувства.
Только вот нихрена у меня не получилось поиграть в благородство. О, моя коварная маленькая женщина! Разве мог я предположить, что она одним своим тихим стоном развеет все выстроенные у меня в голове доводы! Что её чувственные действия напрочь сметут мою железную логику.
Да и разве я сам сильно похож на железного?
Неет. Я в присутствии Кати становился подростком с неподдающимися контролю гормонами. И единственным, что в тот момент бывает у меня железным, это мой стояк.
И когда я вошел в нее, погрузился в её такое атласное, тугое лоно, то чуть бедро себе ногтями не разорвал.
Потому что мог бы кончить в эту самую секунду. Потому что до этого никогда не понимал, как любовь к женщине способна делать в тысячу, нет, в миллионы раз ощущения от секса ярче.
И тут не так важны мои все увеличивающиеся в темпе толчки в теле Кати. Неет, осознание того, что это ОНА подо мной, что я именно в НЕЙ – делаю её безумной, заставляя без остановки выкрикивать мое имя – сводит с ума и срывает все тормоза.
И если раньше я думал, что оргазм – это всегда просто удовольствие, разрядка, то с Катей я превращался в какого-то первобытного человека. Потому что никогда за всю свою жизнь я не думал о продолжении жизни. А вот в нее мне хотелось вложить свое семя, чтобы оно там прижилось, развивалось. И эти самые мысли о том, что, возможно сейчас Катя может забеременеть, подняли меня на такие высоты наслаждения, что, кажется, я даже начал терять сознание.
Это был кайф. Чистейший. Без единой примеси.
Как будто все совпало. Все там, где должно быть – Катя в моем сердце, я – в ней. Ключ идеально подошел к замочку.
Именно в этот момент я поверил в судьбу. Что не просто так придумали это маленькое, но такое весомое слово – моя. Потому что Катя МОЯ. Предназначенная. Единственная.
Только при упоминании детей Катюша немного напряглась. А мне захотелось ударить себя по лбу – с ней недавно произошло такое, а я тут со своими детьми лезу.
– Прости – поспешил извиниться я тогда – Как скажешь, так и будет... С детьми. Хорошо?
Она кивнула головой. Только я все равно ощущал какой-то непонятный холодок и понимал – Катя отстранилась от меня. Нет, физически тело лежало рядом. Но вот морально. Жена как будто спряталась за толстой стеной.
Она молчала. А мне хотелось влезть в её прекрасную головку, чтобы прочитать мысли. Что её тревожит?
