Я тебе из твоей купеческой жизни пример приведу. Вот, у тебя два приказчика работают, а платишь ты им немного. Один другому на жизнь жалуется, и расписывает, как бы они зажили, если бы ты им денег давал побольше. Второй, попроще который, не выдерживает, и к тебе идет прибавки просить. А первый смотрит на тебя преданно и взглядом говорит: Это не я, хозяин, это все он. И вот ты видишь, что требования справедливы, и денег им добавляешь. В результате при деньгах оба, а того, кто просит, ты подспудно ненавидеть начинаешь, потому как убыток терпишь. Или наоборот, ты такого просителя гонишь со службы, а первый и не теряет ничего. Понял?
— Да, князь, понял. Спасибо за науку. Я ведь только сейчас понял, что у нас в прошлом году так и было в вавилонском отделении. Вот шельмы!
— Так это умение известное, до него неглупый человек сам дойти может. А вот Хлопок в ладоши чуть посложнее. Он в том заключается, что ты нечто такое делаешь, что других людей отвлекает от тебя и твоих дел. Самое простое, это когда вор дом поджигает, а пока его тушат, он на другом конце улицы другой дом обчищает. Но в купеческих делах, или у писцов дворцовых это гораздо тоньше работает. Например, сильно ты на службе наследил, и погнать тебя должны взашей. А ты берешь, и через людей слух запускаешь, что твой товарищ вор, а еще у него жена блудливая, и в Храм Иштар ходит. И что с ним страшно в одних покоях государеву переписку вести, потому как заразу подцепить можно смертельную. И пока суд да дело, да пока выяснится, что та семья Священный огонь почитает, и чистоту семейную все блюдут, то о тебе и забыли уже все.
— Понял, почтенный князь, — сказал Наби и жадно спросил: — А великие умения, это что?
— А великие умения, пацан, тебе не надобны. На то они и великие, что после них кто-то умирает обязательно. Ты готов такое на свою душу принять?
— Ежели от того моя жизнь зависеть будет, то готов, князь! — решительно ответил купец.
— Хм… А, ведь и правда… Ты знаешь, как супруга самого Пророка из темницы сбежала? — спросил Дайаэ.
— Что-то слышал такое, — признался Наби. — Вроде бы сам Пророк с кучей демонов в Вавилон прибыл и из темницы ее забрал. А потом сотни стражников убил одним плевком, и домой преспокойно ушел. Я на такое вранье не сильно падок, сиятельный.
— Не так все было, — поморщился старый князь, — жену Пророка мои люди выкрали. Я не хотел в это ввязываться, но у меня и выхода не было.
— Вы это сделали? — ахнул Наби. — Да как посмели то на такую персону руку поднять?
— Ты не забывай, парень, что Пророком он тогда только в своих землях был, а мы в Вавилоне под ассирийцами жили, и о другом помыслить не могли. Даже в голову не могло прийти, что кто-то самого царя Синаххериба победит. Да и отказать этому человеку было никак невозможно. Его именем теперь Сиппарские ворота названы.
— Да это же… — Наби заткнул себе руками рот.
— Забздел, мальчик? — с дробным сухим смешком спросил старый князь. — Это я тебе затем рассказал, чтобы ты про остальное не ляпнул где. Потому как быстро на пытку попадешь, и из пыточного подвала уже не выйдешь. Самому великому Нибиру-Унташу о тебе мигом доложат, а он приказ даст удавить тебя по-тихому, за знания твои. Ну что, все еще хочешь про великие умения послушать?
— Хочу, князь, — упрямо сжал губы юный купец.
— Ну так слушай. Супруга Пророка из темницы сама ушла. Ее стражник вывел, а перед тем своего лучшего друга зарезал.
— Да как такое возможно? — выпучил глаза Наби.
— Да так и возможно. Учил ее настоящий мастер, ученик мой единственный. Потому она из темницы ушла, и честь свою женскую сохранила. А Пророк потом отомстил, он и сам мастер великий в смертельных умениях. Только он еще и богат безмерно, и никаких препятствий перед собой не видит. Пророк не то, что человека, он целый народ сметет, как крошки со стола, если ему это разумным покажется. Он за две недели иудеев с лица земли стер, и даже аппетит не потерял. Мы все тут душегубы, и крови на нас много. Но по сравнению с ним, я — жрица Доброй Богини. Страшный он человек, пацан, бойся его. И не вздумай обдурить, он тебя на дне моря найдет. А если не найдет, то сыну своему завещает. Только такие люди, пацан, из бывших рабов повелителями мира становятся. Отвлекся я… Так вот, лютой смертью мои люди умирали, я и сам по грани прошел, да смог с ним договориться. Вавилон великому царю в руки передал, да тем княжеский титул себе купил и жизнь безбедную. И все это великими умениями мне досталось. Многие люди за мой титул погибли. Хотя, если бы осада была, то куда больше народу с жизнью попрощалось бы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Великий Мардук! — прошептал Наби. — Научите, сиятельный! Всех богов за вас молить буду! Ведь грех таким мастерством не делиться! Умоляю!
— Эх, сына бы мне такого, ну да ладно. Слушай, пацан….
Глава 21, где выясняется, что наглость — второе счастье.
Год восьмой от основания. Месяц Шаббату. Сиракузы.
— Персы! — заорал воин на стене, тыча пальцем в горизонт.
Тут уже ждали армию наследника, ведь все новости в то время распространялись со скоростью торгового корабля. Город был набит зерном, вода была отличная, а две тысячи наемников из Этолии уже разместились в его стенах. Вооружились и гаморы, которые как-никак были полноправными гражданами и имели тяжелый пехотный доспех. Чернь готовилась бросать камни и лить кипяток на вражеские головы. Как уже и было сказано, город для штурма был крайне неудобен. С восточной, северной и южной стороны стены омывались морем. С запада же, где был порт и единственные ворота, располагалась рыночная площадь, которая защищалась прекрасно пристрелянными баллистами. Никаким секретом это вооружение уже не было, и по всему обитаемому миру делали его бесчисленные вариации, которые метали и стрелы, и камни. Город был неприступен, именно поэтому римляне в свое время кровью умылись, когда брали Сиракузы. И только беспечность защитников, которые перепились на празднике Артемиды, позволила римлянам захватить город после двухлетней осады. По этому же сценарию вандалы захватили римский Карфаген, его жители были пьяны в стельку. Так же точно расслабились вечерком галлы, захватившие Рим, и были перерезаны легионерами. В войсках Александра Македонского два пьяных гоплита полезли на стены неприступного Галикарнаса, перебили там кучу народу, а потом им на помощь подтянулось основное войско и город был взят. Совершенно случайно. Продолжать можно долго, очевидно, пьянство при осаде города было давней и уважаемой традицией в античном обществе.
Шанс отбиться у Сиракуз был, и немалый, это горожане понимали. Особенно хорошо это понимали те, кто замыслил бунт против повелителей этой земли. И это прекрасно понимал купец Наби, который, с одной стороны, про лихого римского военачальника Марцелла не знал, так как тот еще не родился, но с другой, был явно не глупее его. Ведь всего через три недели, в конце марта по нашему стилю, по всей греческой Ойкумене будут праздновать Дионисии, праздник бога-покровителя виноделия. И догадайтесь, чем занимались греки в этот праздник! Вот и Наби тоже догадался, а потому торговый дом Эмука Харассу скупил все вино в округе, до которого дошли руки. Весь оборотный капитал был вложен в амфоры с вином, и Наби даже немного переживал. Ведь еще сам почтенный отец учил его никогда не класть все яйца в одну корзину. Тем не менее, помимо вознаграждения от наследника Тейиспа и взятки от горожан, купец Наби очень сильно рассчитывал на то, что он неплохо заработает на продаже вина. Ну, не совсем так, он рассчитывал очень серьезно заработать на продаже вина, ведь Наби начал скупать все вино в округе еще до того, как к Сиракузам подошли вражеские корабли. В завершение своей товарной интервенции он уже платил полуторную цену, и, в конце концов скупил весь свободный объем вина у ухмыляющихся торговцев. А потом пришли корабли, и город сел в осаду. Торговый дом Эмука Харассу временно ушел в отпуск, и город стало лихорадить. Вина практически не было. Те счастливчики, кто случайно не продал вино Наби, озолотились. Но потом вино кончилось, совсем кончилось. А до Дионисий две недели. Не пить в этот день вино было практически святотатством и плевком в душу веселого бога. Город застыл в угрюмом ожидании.
