Но ты, служка, за стиркой, в ателье.
А после, где город весь притёрся
Ещё один: тот что показался им побольше.
Опять привыкать к новому формату,
Но приглянулся парень Роберт, и вроде рада
Но взаимности к тебе не проявляет.
Тебя он считает скучной, нудной.
И сразу все слабости твои он знает
И давит. Давит на протяженье будней.
И может, думаешь, не стоило рождаться?
Всё правильно. Ты раб теперь для них.
И может, думаешь, что сдаться?
Всё правильно. Наймут других ослих.
Но просто так уйти, не попрощавшись?
Оставь письмо, написанной в крови.
В своей? Нет, что ты? Своей не надо.
Крови достаточно у братца, правда.
Оружие — твой нож, тот, кухонный,
Которым ты орудуешь прекрасно.
Ведь нечего терпеть. Прихлопни стухшего,
Прихлопни с той любовь и изящно.
Ты можешь. Так убей. Убей причину твоих слёз.
Ты можешь. Убей-убей. Убей и поймут — всерьёз.
Ты можешь. Можешь, можешь, можешь.
Давай. Ты можешь, можешь, можешь.
Раб Роберт
Счастливый Роберт с букетом цветом в руке зашёл в подъезд и поднялся на этаж. Букет был не большой, но, как однажды в нужный момент сказал отец: «Главное не цветы, а внимание». Поэтому внимание, что стоило несколько обедов Роберту, повисло вниз лепестками за спиной у Роберта, когда он постучал в дверь. Не было топота, его никто не планировал встречать, что показалось ему странным, ведь уговор был именно на этот день и именно в это время, что проговаривалось в переписке, которые он может использовать в качестве доказательств в обвинении. Роберт постучал раз, постучал два. За дверью было глухо, поэтому разочарованный Роберт уже планировал уходить, но резко передумал, наклонив ручку и дверь открылась. Удивлённый тому, что кто-то из семьи его девушки не закрыл дверь.
— Видимо кое-кто слишком поверил в добросовестность соседей, — посмеялся Роберт, заходя в квартиру.
Его никто не встречал, а он не мог поверить, что кто-то действительно так спешил, что забыл сделать очевидный жест и даже не удосужился проверить. Роберт снял обувь и прошёл в комнату, посмотреть, вдруг его девушка уснула в ожидании. Он остановился в междверье, не особо суясь внутрь и вдруг послышались шаги из кухни. К нему направлялся парень примерно того же роста, что и сам Роберт, но крупнее и старше, что сигнализировала его щетина. Он направлялся быстро, стремительно, и всего через пару шагов оказался возле Роберта, не сказав не слова ударяя его, отчего Роберт повалился на пол, сминая под собой букет. Парень присел, схватился за кофту Роберта и ударил ему чётко в переносицу.
— Чё, романтик, доигрался? — произнёс парень с местным говором.
— Ты кто, мать твою, такой?
За этот вопрос Роберт получил ещё один удар, ещё более контрольный, чем предыдущие, после чего Роберт отключился на пару секунд, а открыв глаза увидел, что у косяка двери стоит печальная девушка.
— Света? Что происходит?
Парень потянул за кофту Роберта, приподнимая его с пола, и столкнулся лоб в лоб с парнем, брызжа слюной.
— Я тебе щас все мозги выбью, чтобы ты это имя забыл, — после парень повернулся к Свете, — это твой горе-романтик?
Света ничего не ответила — только кивнула.
— Шмара, — сквозь зубы произнёс парень, а после снова повернулся к Роберту, — слушай сюда, мелкотьня. Света — не твоя девушка, а моя. То, что у вас было — это то, чего я не доглядел. Ты тут лишний.
— Ты что? — не обращал внимания Роберт на парня, что стоял у него перед глазами, а смотрел на Свету, — Ты всё это время меня… поверить не могу. Нет. Нет, это всё не взаправду. Это всё игры. Я помню… помню Суб-кис. Она может так сделать. Тебя, — кивнул он на парня, — здесь нет. Тебя здесь быть не может.
— Давай проверим.
Парень ещё раз ударил Роберта, отпуская его на пол. Из носа текла кровь, капала на пол.
— Ты обманывала меня всё это время? Использовала? Для чего?
Парень не унимался, продолжая ботинками отпинывать Роберту почки.
— Хватит, Игорь, — вдруг забеспокоилась Света, — его же ещё вытащить отсюда надо.
Роберту было больно не из-за того, что какой-то парень, что сильнее его раза в три, ломает своими металлическими вставками в ботинках ему рёбра, а что Света пыталась остановить Игоря тем, что придётся возиться с телом Роберта.
— Стой, стой, — кричал Роберт, — я понял! Прекрати.
Игорь прекратил, а Роберт поднялся через силу, протирая рукой кровь с носа.
— Я понял, — шепнул Роберт.
Роберт пошёл к выходу под пристальный взгляд Игоря.
— Цветы можете себе оставить.
День подходил к концу. Мать, как и всегда, готовила ужин на кухне. Дверь щёлкнула два раза и открылась, зашёл Роберт, держась за рёбра скрюченный, а из носа не переставала течь кровь, оставляя следы на линолеуме. Он проходил дальше, по стенке.
— Привет, романтик, — кричала мама, не отходя от плиты, — что-то ты рано. Как Светка?
— Нормально. — кряхтел Роберт.
— Ты заболел? Голос какой-то нездоровый.
— Типа того.
Роберт дошёл до двери в ванную, еле открыл её, но очень громко захлопнул ей. А всего через пару секунд послышался грохот оттуда.
Прошли сутки. В дверь белоснежной палаты, что немного разбавлялась голубыми цветами, постучали, а после зашёл Артур с Машей. Роберт лежал поникший, с опухшим носом, и не обращал внимания на друзей, смотря в окно. Артур и Маша подошли к нему, пытаясь поддерживающе улыбаться, по очереди здороваясь.
— Привет, Роб.
— Привет, Робик.
Роберт ничего не ответил — всё пялился в окно, где ветром разгонялся тюль. Артур прошуршал пакетом, который был полон фруктов и вкусностей к чаю.
— Мы закупились тебе. А то я знаю, как кормят в больницах.
— Я на диете, — еле слышно пробурчал Роберт, — но спасибо.
— Ты как вообще? — присела
