Даня снова улыбнулся мне. И я решила просто принимать случившееся как должное.
Мы забронировали номера в «Азимуте». Гостиница в самом центре, на сопке, сразу за кинотеатром «Океан». Из окон открывался отличный вид на бухту Золотой рог и великолепные здешние мосты.
Я хотела прогуляться по городу, но Иван позвал желающих поехать с ним на пляж. Конечно, я не стала отказываться. Правда, попросила по дороге где-нибудь остановиться, чтобы купить купальник. О такой мелочи я и не позаботилась, когда собиралась в дорогу.
Мы остановились по дороге в магазине, купили напитков и местных креветок с шипастыми панцирями, которые почему-то назывались «медведками».
А потом добрались до самого пляжа.
В первый момент мне показалось, что невероятные чудеса продолжаются. Потому что на пляже был разноцветный песок, из мельчайших крупинок чуть ли не всех цветов радуги. Если взять этот песок в ладонь и посмотреть на солнце — он будет играть переливами цвета, как калейдоскоп в детстве.
Потом Иван объяснил, что весь этот пляж когда-то был огромной массой стелкотары, которая волей обстоятельств оказалась в море. И, в конечном итоге, превратилась в это сверкающее чудо.
Море было прохладным и солёным. Освежающим. Я плескалась, ныряла и плавала. Мы с Игорьком устроили что-то вроде соревнований на скорость и дальность по нырянию. И я выигрывала! А все остальные за меня радовались.
Кто-то включил музыку на колонке, которую мы предусмотрительно захватили с собой. Мы танцевали под солнцем.
Другие отдыхающие сначала опасливо косились на здоровенные мотоциклы и машины с номерами других регионов, но постепенно присоединялись к нам.
И это всё продолжалось и продолжалось.
А потом мы собрались и все вместе поехали в ресторанчик на Эгершельде, возле маяка, где подавали свежайшие морепродукты.
Я вдруг поняла, что нагуляла зверский аппетит, вот только в морских гадах разбиралась так себе.
Иван посоветовал мне взять свежего краба, трепанга и каких-то местных двустворчатых моллюсков, названия которых я не запомнила.
Мы сидели на открытой веранде, откуда открывался вид на мост на остров Русский и море. В закатных лучах это было очень красиво.
Я старалась впитывать эти моменты каждой клеточкой своего тела. Чтобы запечатлеть их для вечности.
Потом мы вернулись в гостиницу. Кто-то из ребят пошёл гулять по ночному городу, посмотреть местные бары.
А Даня позвал меня прокатиться на остров Русский. «Я знаю, что тебе этого хотелось бы, — сказал он. — По глазам увидел».
И, конечно, он был прав.
Мосты, по которым мы проезжали, были такими высокими, что мне даже было немного страшновато. Наверно, сама, за рулём, я бы здесь ехать не рискнула. Но с Даней даже на такси было не страшно.
Мы остановились возле корпусов университета и пошли гулять — вниз, в парк и на набережную.
Отсюда я снова увидела Русский мост, подсвеченный в цвета флага нашей страны, но уже с другой стороны.
А ещё отсюда виднелись новенькие многоэтажки на Эгершельде. Я тогда подумала: каково жить в квартире, когда каждый день видишь из окна такое?.. какие в таких квартирах вырастают дети?..
Потом мы гуляли по тёмному парку, где не было ни души. И только по южному яркие звёзды освещали нам дорожку.
Я чувствовала, что приближается развязка. Что совсем скоро волшебство кончится и наступит… что? У меня не было ответа на этот вопрос.
— Мы прощаемся? — спросила я.
— С тобой? Нет, — улыбнулся Даниил. — Но тебе предстоит попрощаться с остальными. И обязательно закончить свою книгу. Сегодня ночью. Прости, но другой возможности не будет.
— Хорошо, — кивнул я. — А что потом?
Он посмотрел на меня. В его глазах играли отсветы далёких звёзд.
Из мемуаров Ивана Волкова
Есть вещи более страшные, чем смерть. Например, видеть то, как погибает будущее. Видеть гибель своих детей.
Теперь я это понимаю.
Мы очень разные — все те, кто сопровождал Даниила. Но это то общее, что нас объединяло всё это время. Мы думали о будущем.
Я сказал ему об этом, когда мы гуляли по центру.
Он пригласил меня на прогулку сразу после завтрака. Только меня. И я понял, что пришло время подводить итоги.
В какой-то момент мне даже стало интересно: он с каждым так говорить будет? А даже если и так — едва ли я это узнаю.
Мы спустились к «Океану», прошли немного по Светланской до Фокина.
Долго молчали.
Я смотрел на жителей города, на дома, на граффити и ресторанчики. Сколько разных жизней. И в то же время в каждой — нечто общее. Удивительно, как город способен отражать чаяния и мысли такого большого количества людей. Быть воплощением воли.
Нельзя сказать, чтобы тут было идеально чисто или сферхкомфортно, как в столице. Не было и особых архитектурных изысков. Но в то же время в каждой улочке ощущался особенный, «домашний» дух. Ощущение достоинства и самодостаточности. Город будто говорил: «я такой, какой я есть. Я люблю и любим. И я буду жить».
Наверно, мне передалось это настроение. Поэтому разговор я начал первым:
— Думаю, понял, что происходит. Для чего это всё было нужно, — сказал я.
Даниил глянул на меня и улыбнулся.
— Каждый из вас понял. По-своему, — ответил он.
— Нет, я в целом. Скажи, сложно было рассчитать всё так, чтобы это сработало? Выбрать критические точки?
— Не очень понимаю, о чём ты, — снова улыбнулся он.
— Да и ладно… главное, что я нутром чую: всё правильно. Только вот… — я сделал паузу.
— Да? — спросил Даниил.
— Я себя не вижу во всём этом. Смотрю на свою жизнь, и понимаю: а пик-то пройден. На что теперь рассчитывать? Что заново строить? Нет, желание-то у меня по-прежнему есть. Только знаешь… за эти годы ещё и немного мозгов выросло. Точно ли я смогу? Меня ведь будет расхолаживать то, что я в любое время могу выйти. Могу позволить себе комфортную жизнь, до самого конца.
— Ты не о том думаешь, — улыбнулся Даниил. — Попробуй больше смотреть по сторонам.
Я уже хотел было поделиться впечатлениями о городе и о людях, но вдруг понял, что он не об этом.
— Да… команда интересная подобралась, — сказал я. — Жаль, не все доехали до места.
— Ты про Андрея? — улыбнулся Даниил. — Ты же понимаешь, что он был первым. И первым сделал всё, что надо. Да и мама его была против. А кто я такой, чтобы противиться воле родителей?
— Мы будто нарочито разные, — продолжал я. — Учёные и работяги, чиновники и неформалы, бандиты и коррупционеры…
— В прошлом, — добавил Даниил. — Это важно.
— Пожалуй, — согласился я.
— Я же сам не святой. И не могу выступать за некое абсолютное добро. Ты же понимаешь, — вздохнул он. — Мне другое важно.
— Будущее, — сказал я.
— Верно, — кивнул Даниил. — Будущее.
— Развитие есть там, где есть противоречия, — сказал я. — Ты ведь про это, да?
— И да и нет, — он пожал плечами. — Главное, что именно ты — про это.
Вот это было действительно неожиданно.
— Ты ведь не замечал этого толком, — продолжал Даниил. — Но посмотри сейчас: что было одним из важный цементирующих звеньев в нашей компании? Почему такие разные люди всё время поездки даже не поругались ни разу? А ведь каждый — личность, и часто с амбициями. И даже с очень разными взглядами на эту жизнь.
— Дело в тебе, — ответил я.
— И да и нет, — ответил он. — Я мог играть эту роль в самом начале. Но потом, когда нас стали прессовать, вся конструкция не выдержала бы. Если бы не было внутреннего стержня, более прочного, чем ощущение сверхъестественного.
Я с сомнением покачал головой. Мы проходили по мосту над железнодорожными путями и внизу как раз ехал пассажирский поезд. Мне вдруг остро захотелось оказаться в купе, слушать перестук колёс, наблюдать за мелькающим за окнами пейзажем… поезд — это всё-таки совсем не то же самое, что авто или тем более мотоцикл. Иногда хочется именно такого способа путешествия: когда тебя везут, а ты может только наблюдать за меняющейся картиной реальности…
