Иная явь выплывала встречь, и холодный рассудок отодвинул в сторону восторг. Клочья белого тумана, влекомого не ветром — бесконечным, непрерывным движением бытия, оседали на лице отрезвляющими ледяными каплями.
Сегодня никто не вышел навстречу Младу, но шум боя он услышал задолго до того, как туман расступился и открыл ему место пересотворения. И первый, кого он увидел, был огненный дух с мечом: дух сражался. Против него стояли двое — дух темного шамана из рода лосей с бубном в руках и дух воина, вооруженный обломком сабли. За их спинами прятался Миша — немного испуганный, бледный, но отстраненный и равнодушный. Смерть не изменила его облика, только наложила свой отпечаток на его взгляд: он еще не оправился, он еще не понял, что с ним произошло, и где он оказался, он не догадался, что те двое, что прикрывают его своими спинами — его отец и дед.
Духи, совершавшие пересотворение, разошлись широким кругом, наблюдая за схваткой, но даже не пытались вмешаться. А двое явно уступали мечу Михаила Архангела, медленно двигаясь назад, к кромке белого тумана. Бубен служил неважным щитом, обломок сабли мог только парировать удар, но нечего было и думать, чтоб идти с ним в наступление. Но они стояли: молча, угрюмо глядя огненному духу в глаза, мертвой стеной. И их решимость отражала удары меча не хуже, чем их жалкое оружие.
— Что тебе надо здесь? — раздался окрик над самой головой Млада.
Млад оглянулся и увидел человека-птицу.
— Я должен помочь им… — выдавил Млад не очень уверено.
Человек-птица рассмеялся, и смех его подхватили остальные.
— Возвращайся назад. Теперь это не твое дело, и не наше.
— Это — мое дело! — вскинулся Млад, — мое! Я не прогнал его раньше, я прогоню его теперь.
— Возвращайся назад. Не лезь в дела мертвых, они тебя не касаются. И не пытайся исправить то, что можно было изменить вчера. Вчера — но не сегодня! Мальчик тебе никто.
— Он… он мой ученик…
— Твой ученик сдался в первые же минуты испытания. Хорош же был его учитель… — снисходительно ответил человек-птица, — возвращайся назад, ты ничем им не поможешь.
— Это не честный бой… — Млад проглотил упрек, — Михаил Архангел — слуга чужого бога, он тоже не смеет вмешиваться в дела мертвых! Почему вы стоите? Почему не прогоните его?
— Мальчик был обещан чужому богу, — пожал плечами человек-птица.
— Но еще раньше он был обещан нашим богам! Он родился шаманом! Наши боги звали его!
— Мало родиться шаманом, нужно еще им стать. Теперь только его род имеет право забрать его к себе, только род может защитить его.
— Имеет право? Кто это лишил меня права защитить своего ученика? Кто посмеет запретить мне сражаться за него?
Духи рассмеялись — негромко, свысока.
— Человек! К нам явился Человек! — дух в облике медведя, смеясь, покачал головой, — он сам берет себе любые права, он сам решает, что ему можно, а что — нельзя. Люди — безумцы, они не чувствуют вечности, не верят в необратимость. Пусть сражается и погибнет. Это его дело.
Человек-птица наклонил голову и посмотрел Младу в глаза.
— Когда ты ребенком лежал передо мной на подушке белого тумана, а я рвал на куски твое жалкое тело и еще не знал, пройдешь ли ты испытание, я уже любил тебя. Как всякого, над кем совершал пересотворение. И я говорю тебе — отойди в сторону. Смирись. Мертвым дух не причинит вреда, всего лишь отбросит туда, откуда они пришли. Ты живой.
В этот миг тупо звякнул меч Михаила Архангела, и обломок сабли вылетел из руки духа воина. Тот прикрылся рукой, меч описал огненную дугу, но натолкнулся на руку и высек сноп искр, будто она была из камня. Лицо воина лишь исказилось немного и тут же разгладилось, обретая прежнюю решимость. Как же темные шаманы сражаются с духами? Млад ощутил беспомощность и уязвимость собственной плоти…
— Они долго не простоят, — услышал он шепот за спиной, — они слабеют. Чужак заберет мальчика.
— Это не наше дело… — ответил другой голос.
Млад окинул взглядом круг духов: лось-прародитель, отец рода лосей, стоял, опустив голову, исподлобья глядя на схватку.
— Темные шаманы носят другие обереги, — отчетливо сказал дух шамана, запоздало отвечая на вопрос Млада, — но наши духи не имеют мечей. Они сражаются голыми руками.
Лопнула кожа бубна-призрака, лопнула с громким треском и свернулась в два тугих свитка. В ту же секунду дух воина сделал выпад вперед, метя кулаком в голову огненного духа, но меч опередил его — воин упал на колени, и отец-шаман выступил на шаг вперед, прикрывая сына собой и хрупким обручем бубна.
Глаза прародителя рода лосей сверкнули и тут же погасли. Млад поймал его взгляд — он не умел читать в глазах духов то, что с легкостью видел в глазах людей, но даже мимолетного соприкосновения хватило, чтоб понять: лось колеблется. Не считает себя в праве вмешаться, но не может смотреть на неравный бой своих потомков с чужаком.
— Лось-прародитель! — шепнул ему Млад, — что ты стоишь? Это же твой род! Чего ты боишься?
Большая голова повернулась в сторону Млада, и гневные глаза уперлись ему в лицо.
— Это не твое дело, Человек. Возвращайся назад.
Лось колебался. И Млад отчетливо увидел: лось растопчет огненного духа, он сметет его в один миг, отбросит прочь, и меч тому не поможет.
— Что заставит тебя вмешаться? — шепнул Млад скорей сам себе, — это же твой род…
— Мой род слабеет… Мне стыдно за своих потомков…
— Стыдно? — Млад вскрикнул и на его крик обернулись все духи из круга, — так пусть он станет еще слабей, когда твой потомок уйдет вслед за чужаком. А за ним — еще десяток твоих потомков. Смотри на это, смотри и не сопротивляйся! Пусть лживые проповедники морочат твоих потомков, ничего не опасаясь, пусть бесчестные духи бьются с безоружными! Смотри, какими средствами побеждают твой род! Стой и стыдись! А я… мне нечего стыдиться!
Белые шаманы умеют убеждать богов, что уж говорить о духах… Млад выступил на середину круга, уже зная, что лось пойдет за ним. По кругу пронесся ропот.
— Жалкий, глупый человек! — крикнул лось ему в спину, — Не заставляй меня спасать твою жизнь! Что тебе за дело до моего рода?
— Твой потомок — мой ученик, — проворчал Млад себе под нос, — я не сумел сделать его сильным, чтоб ты мог гордиться своим родом…
Бубен вылетел из рук духа шамана, огненный меч взмыл вверх, и Млад едва успел подставить свой бубен, прикрывая голову упавшего на одно колено старика. Живой бубен немного смягчил удар, но разлетелся в щепки, а его обломок, оставшийся в руке, вспыхнул белым пламенем с радужными разводами: так горит сера, а не дерево. Михаил Архангел развернулся в сторону Млада, и Млад увидел его лицо — торжествующее, гордое и жестокое. В его глазах не было снисхождения, он не презирал безоружного живого человека, стоящего перед ним, он его ненавидел! И короткий взмах огненного меча должен был убить врага, а не уничтожить жалкую помеху. Млад непроизвольно выставил вперед руки, отступая на шаг: огонь и камень, тяжелый удар и жгучая боль превратили обе руки в безжизненные плети, хотя меч прошел по ним вскользь. Пятнистая шкура вспыхнула неестественным белым пламенем, Млад вскрикнул и упал на колени, когда второй удар, через грудь, разрубая цепочку оберегов, толкнул его назад, назад и вниз, на землю: огненный дух немного промахнулся, потому что копыта прародителя рода лосей ударили в гордое жестокое лицо…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
