Устинов сидел за столом и изучал старый документ с пожелтевшими краями. На меня глянул хмуро, словно я была помехой, разрушившей старательно выстроенные планы. И вообще - явилась без приглашения.
- Присаживайтесь, Яна, - он кивнул на кресло напротив стола, не попытавшись нацепить на лицо улыбку благодушия. - Не люблю ходить вокруг да около. Скажу без обиняков: хоть ваш дар и выпущен из клетки, лучше пока им не пользоваться.
Если б стены кабинета завертелись, а сам чародей превратился в дракона, я бы удивилась меньше. Как это - не пользоваться?! Устинов же сам не раз подталкивал меня к магии! Что же изменилось?! Ах, да! Он установил личность похитительницы!
- Дело в ней, да? - я тоже решила перейти к сути. - Кто она? Не вздумайте говорить, что меня это не касается! Мерзавка и мне угрожала!
Лицо чародея болезненно исказилось. Не из-за упоминания таинственной дамочки. Устинову не пришлась по вкусу грубость в адрес неприятельницы. Это было странно и неправильно, учитывая, как она обошлась со всеми нами.
- Её звали Мария Ясенева. Она жила на Дальнем Востоке и умерла тридцать лет назад.
- Она призрак? Или же воскресла, как Аркадий?
- Ни то, ни другое. Аркадий явился на время, чтобы забрать Карину. Мария здесь задержалась. При помощи высшей чёрной магии. Но это не главное. Гораздо важнее другое. Имя наша нечаянная противница получила от приёмных родителей. Первые пять лет жизни её звали иначе. Но она забыла об этом. Как и обо всем, что с ней произошло. А воспитавшие девочку люди понятия не имели, кто она и откуда.
Чародей замолчал. Поднялся из-за стола и подошел к окну. Уставился вдаль, словно позабыл о моем присутствии. Было жутковато нарушать молчание, но терпение не входило в список моих добродетелей.
- Как её настоящее имя?
Он ответил не сразу. Помолчал, собираясь с духом, чтобы произнести это вслух.
- Её звали Аля. Алевтина Николаевна Дементьева. Она была последней из рода.
Я ахнула, всплеснула руками и чуть не свалилась со стула.
- Но... - в голове вертелись десятки вопросов. Такого ответа я не ждала. Я мало знала об особенной семье, с которой когда-то работал чародей. Но точно помнила, что женщины из этого рода были светлыми чародейками. - Но п-п-почему?
Алексей Данилович горько вздохнул.
- Подозреваю, она винит меня во всех своих бедах. А их на её долю выпало немало. Она права, как ни прискорбно это признавать. Я должен был защищать Алю и её мать Татьяну - мою последнюю ученицу. Но потерял бдительность и допустил беду. Всё, что случилось с девочкой в последствии, моя вина. Я искал её много лет. Но опоздал. Она умерла в клинике для душевнобольных. Дар погубил её. Запертый в теле хрупкой девушки, не подозревающей о своих талантах, он рвался наружу. Но не мог без инициации и, в конечном итоге, свёл Алю с ума.
Меня передёрнуло. Ведь и я была «счастливой» обладательницей некого дара.
- При нашей встрече Алевтина не производила впечатление....
- Сумасшедшей? - подсказал Устинов. - Болезнь осталась в прошлом. Теперь Аля отлично умеет пользоваться способностями. Научилась этому не без помощи Вольдемара Литвинова. Гениальная месть. Направить против меня чародейку, с которой мне полагалось идти рука об руку.
Я задумалась, пытаясь выудить из памяти обрывки разговора с чародеем пять месяцев назад. Устинов рассказывал, что его антипод сотворил нечто ужасное в ночь, когда он сам и телохранитель Пётр - дед Ивана - оставили подопечных без присмотра.
- Но разве не Литвинов стоит за убийством Татьяны и похищением Алевтины?
Алексей Данилович бросил на меня красноречивый взгляд.
- Да, - кивнул он без особой охоты. - Либо Аля не знает всей правды, либо ненавидит меня сильнее Вольдемара.
Я поморщилась, не понимая, как можно объединяться с убийцей матери.
- Какое отношение ко всему этому имею я? И мой дар?
Устинов шагнул ближе и теперь возвышался надо мной.
- Это не ваш дар. А Дементьевых. Аля не случайно называла вас воровкой, хотя здесь нет вашей вины. Вы не преступница, а жертва.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Но как?!
- Если б я знал! - маг закатил глаза. - Способности веками передавались от матерей дочерям. По праву крови. Но вы не состоите в Дементьевыми в кровном родстве. Я проверял вашу родословную очень тщательно. Аля была последней из рода и умерла в другом конце страны. За три года до вашего рождения! Вы не могли получить дар. Однако непостижимым образом получили. В искаженном виде, на ваше счастье, иначе бы закончили, как Аля. Новое тело оказалось непривычным для дара, он спал многие годы, пока в смертельной опасности не оказалась ваша сестра. А дальше потянулись все звенья цепи: я, Жозефина-Симона, Ваня Ларинцев. Даже магазин подарил вам книжку-подсказку Дементьевых. Но вы - не они.
Язык чесался спросить: «Вас это злит?», а внутри всё кипело. Чародей сказал, здесь нет моей вины, но его интонация и взгляд свидетельствовали об обратном. Устинов отчитывал меня, обвинял. Хотя я понимала в происходящем гораздо меньше него.
- Да, я не они, - кивнула я ожесточенно. - Поэтому вы не хотите, чтобы я пользовалась даром? Считаете, меня недостойной?
Щеки чародея покраснели. Но от гнева, а не стыда.
- Я пытаюсь вас защитить. Но вы упрямо не хотите это понимать. Мы не знаем, как вы получили дар. По чьей воле и с какой целью. Приручать его опасно. И для вас, и для окружающих. Нельзя идти на такой риск, не зная всей правды.
В душе я понимала, что в словах Устинова есть резон, но обида продолжала царапаться рассерженным зверьком. Я не могла избавиться от ощущения, что маг недоволен открытием. В его понимании, дар не должен был достаться посторонней. Девушке, которая, в отличие от всех его помощников, отказывалась беспрекословно подчиняться.
- Что они умели делать? Дементьевы?
Но Устинов покачал головой.
- Я и так сказал больше, чем вам следовало знать. Разговор окончен. Условия остаются те же: если произойдет что-то магическое, звоните. Не мне, так Глебу или Ольге. Это для вашего блага. Аля и Вольдемар где-то поблизости, не игнорируйте опасность. Мы должны оставаться союзниками, нравится вам это или нет.
Удивительно, что он не сказал «нам». Я усмехнулась уголками губ, но не стала цепляться к словам. И вообще что-либо говорить. Желания не осталось. Кивнула, перекинула сумку через плечо и зашагала прочь - за черту, где жили самые обычные люди. Так странно, недавно я сама сопротивлялась, не желая признавать поселившую внутри магическую сущность. А теперь злилась, что мне запрещали учиться использовать магические способности. Почти ненавидела чародея за то, что отлучил от мира волшебства и выставил прочь, как нашкодившего котёнка.
Настроение испортилось и вместо того, чтобы сесть на общественный транспорт и ехать домой, я брела и брела по городу, не задумываясь, куда именно направляюсь. Мегаполис погружался в вязкие сумерки, укрывался пеленой облаков, вокруг зажигались фонари, количество проезжающих мимо машин уменьшалось. Час пик закончился, а с ним и суматоха на дорогах и тротуарах. Но мне было всё равно. Я просто продолжала идти, не замечая ничего и никого вокруг.
Я очнулась, добравшись до самого сердца города, где в вечерний час народу становилось больше, чем днём. В воздухе пахло настоящей весной. Молодёжь и туристы вышли на прогулку в ярких нарядах. Мельком глянув на убегающую вдаль центральную пешеходную улицу, сверкающую огнями и зазывающую горожан музыкой, я прошагала дальше, через широкую проезжую часть - к озеру. Миновала фонтаны с разноцветной подсветкой и прошла к воде, сделав крюк, чтобы отделиться от толпы. Устроилась на парапете, свесив ноги вниз, и уставилась на спокойную водную гладь.
Вид любого водоема всегда действовал на меня умиротворяюще. Но сейчас гнев не торопился отступать, окутывал черным дымом тело и душу. Напоминал о неприятном разговоре с магом, заставлял прокручивать в голове слово за словом. Однако даже сильный огонь не способен противостоять воде вечно. Эстетическое удовольствие от черной глади с полосками света от ярких фонарей оказалось сильнее злости.
